Галина Клюс - Вопль плоти

– О, мама, мия! Эта прекрасная женщина, оказывается, калека! – как током поражённый, подумал он, однако эта внезапно открывшаяся малоприятная деталь нисколько не поубавила жара в его молодой крови. У таинственной незнакомки, так его заинтриговавшей, ноги были на своём месте, однако они неподвижно, как две сломанные веточки, беспомощно свисали. Ясно, как день, что обладательница коляски была парализована. Тем не менее, её, очевидно, нисколько не смущал сей факт. Она всё также была мила и непосредственна, поглядывала на окружающих своим каким-то необыкновенным победным взглядом.

Между тем Дмитрий, всё ещё прикованный к месту и неотступно пожиравший глазами эту экстравагантную женщину, понял одно, что с этого момента в его унылой серенькой, как промозглый осенний день, жизни наступают перемены, которые, конечно же, связаны с этой сегодняшней встречей. Что ж, наверное, это к лучшему, ведь его монотонная, без единого проблеска жизнь опостылела и надоела ему до крайности, как надоедает старый платяной шкаф.

Занятый своими мыслями, наш герой и не заметил, как кто-то бесшумно подкрался к нему сзади и осторожно закрыл ладонями глаза. Так ласково может делать только любящая женщина. Только у его милой Лизоньки, которая, наверное, одна во всём свете героически терпела все его выходки, несносный характер, были такие изящные нежные руки.

– Мой милый рыцарь печального образа, – так она звала его в шутку за всегда грустное лицо, – наконец-то я тебя отыскала, неделю не виделись, а я умираю без тебя от скуки.

Худенькая белокурая девушка, лет 20, протянула ему аккуратно завёрнутый пакет.

– Вот я тебе поесть принесла, и денег немножко раздобыла, отец дал, – на последнем слове девушка запнулась, но потом как-то виновато сказала:

– Теперь тебя из общежития наверняка не выгонят.

Дмитрий ей в ответ не удосужился даже улыбнуться, он лишь присел на ближайшую скамейку и, сосредоточенно думая о своём, жадно поглощал аппетитные, с хрустящей корочкой пирожки, испечённые Лизонькой, не чаявшей в нём души. Но будь он повнимательнее, он бы непременно заметил в её прекрасных зеленоватых глазах неподдельный голодный блеск. Но к Лизе, несмотря на то, что она, как собачонка, была к нему привязана, он относился, увы, более чем прохладно. Она для него была просто очередная задержавшаяся, но ещё весьма полезная любовница.

Дмитрий, по правде говоря, был прожжённым эгоистом. Совесть в нём по отношению к этому милому, хрупкому, очаровательному созданию явно дремала. Он всякий раз беззастенчиво принимал купюры из её рук, как дань, совсем не интересуясь, каким образом она их для него раздобыла. Хотя прекрасно понимал, что бедной девушке, работавшей в ресторане обыкновенной посудницей, они, конечно же, не могли просто так свалиться с неба.

Лиза же вела себя по отношению к нему, как любящая мать, несмотря на свой юный возраст; ей словно на роду было написано опекать всех обездоленных, в то время, как в этой опёке как раз-то более своих подопечных нуждалась она сама. Оглядываясь по сторонам, Лизонька робко взяла широкую ладонь Дмитрия и прижалась к ней своей гладкой щекой.

– Ужас, какой! – тихо призналась она, – целую неделю не видела тебя, а будто целую вечность. Страшно как соскучилась! Прямо с ума сходила, а ты, наверное, обо мне и не вспоминал ни капельки? Ты, Димуля, так и не нашёл себе работу?

Он скептически усмехнулся и отрицательно покачал головой, затем с некоторой досадой отстранился от неё.

– Господи! Какая работа! Меня, журналиста с высшим образованием, пинают везде, как мяч. Ненавидят мои же коллеги, терпеть не могут нигде, как только начинаю писать откровенную правду. А потом говорят, будто человек я неуживчивый. Эти частные газетёнки, представляешь, предпочитают статейки в жёлтых и розовых одёжках, и никакая правда никого сейчас не интересует. Сплошные бульварные материалы, просто тошно становится от всей этой лжи и сюсюканья!

Лизонька ласково посматривала на него, сочувственно кивая своей маленькой, аккуратной головкой, затем она осторожно, зная его взрывной характер, посоветовала:

– А, может, тебе профессию как-нибудь сменить?

– Наверное, Лизок, так и придётся сделать! – неожиданно легко согласился он. – Раз журналистика, куда я так стремился, стала продажной, пойду я, наверное, в частные сыщики. Тем более, повод для этого есть довольно веский.

Ты может, слышала, что у нас в городе бесследно пропадают красивые, молоденькие девушки. Как правило, они все приезжие. Есть у меня огромное желание хорошенько покопаться во всём этом, может, и нападу на верный след.

– Что-то подобное, Димуля, я слышала, но как-то не придала этому значения. А как здоровье у твоей мамы? – перевела разговор в другое русло Лизонька. Ей явно не хотелось, чтобы дорогой ей человек занялся таким рискованным ремеслом, она прекрасно знала его необузданный нрав. Когда работал в газете, вечно брался за опасные темы.

Дмитрий быстро встал, стряхнул крошки с колен и неохотно ответил:

– А что мама! Болеет, как всегда! Полная безнадёга, Лизок, кругом! Вот письмо от неё, – он вытащил из кармана потёртых брюк мятый, наполовину разорванный листок, – пишет, что нужны дорогие лекарства, только они помогут ей встать на ноги. А где я, чёрт побери, раздобуду деньги, если сам всегда без гроша. Хоть воруй, но я, ты знаешь, на это не способен.

– Не расстраивайся, милый! Я обязательно что-нибудь придумаю и достану деньги для твоей мамы, – с готовностью отозвалась Лизонька, и на её белоснежном, не загорающем личике, с правильными миловидными чертами, засветилась, как звёздочка, улыбка.

«А хорошая, наверное, из неё вышла бы жена!» – в который раз промелькнула у Дмитрия одна и та же, ни к чему не обязывающая и всегда ускользающая мысль. Промелькнула и погасла, как огарок свечи, засветившийся внезапно в темноте.

Как часто мужчины, подобные красавчику Дмитрию, позже, на закате лет, когда уже ничего нельзя поправить, с сожалением вспоминают о преданнейших им, глубоко искренних существах, которых они по непонятным причинам не оценили в своё время.

При расставании с девушкой Дмитрий с дрожью в голосе вдруг спросил:

– Послушай, Лизок, ты всегда в курсе всех местных сплетен. Не знаешь, кто это такая шикарная женщина, которая только что сюда приезжала с толстым лысым мужиком, на неё ещё все зенки пялили, до того она красивая. Я, признаться, подобной горожанки здесь не встречал. Бог знает, откуда она взялась, словно инопланетянка.

Выслушав его, Лизонька сделала недовольную гримасу, надула свои полные хорошенькие губки и презрительно фыркнула:

– Здравствуйте! Я ваша тётя! Ты, ей богу, Димуля,

словно с луны свалился! Это же женщина в коляске! Ха! Ха! Ха! Нашёл тоже мне красавицу! По- моему, она просто омерзительное чудовище. Фу, разве ты не заметил, что она почти старуха, это, во-первых, во-вторых… – Лиза была крайне раздосадована тем, что при ней всячески расхваливают другую женщину. Ту, которая, вероятно, не стоит её, то есть Лизонькиного мизинца, – она же урод, неужели ты ничего этого не заметил!