Камилла Лысенко - Поэтический медиатеатр

Дизайнер Анастасия Олеговна Кузьменко

© Камилла Лысенко, 2020

ISBN 978-5-0051-0162-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я так давно хотела это сделать.

Собрать все тексты спектаклей – и выложить скопом. Живущие только на сцене, они постоянно требовали внимания. Как дети или питомцы: создала, приручила – так ухаживай. А как ухаживать? Играть прошлые постановки – все равно что бесконечно одеваться в костюм, из которого вырос.

Я минимум трижды порывалась сделать это, и трижды меня отговаривали. Коллеги по цеху – мол, не выноси кухню. Директора и менеджеры – да ты что, кто придет на твои спектакли, если уже будет знать их наизусть?

Звучало логично.

Но в какой-то момент я перестала писать. Все идеи покрылись пылью, все казалось сказанным и ненужным. Не получалось не просто ни слова – мысли нащупать. Говорить стоит лишь тогда, когда веришь в сказанное. А у меня накопилось столько смыслов, что новым было некуда пристроиться. Я стала кладбищем собственных идей.

Этого не поймут менеджеры и организаторы. Перед лицом высохшего творчества ты голоден и слаб. И одновременно переполнен. Единственный способ выбраться из этого состояния – собрать все сделанное, прояснить все недосказанности и отпустить, наконец, на волю.

Я ни с кем не стала советоваться. Просто сделала эту книгу. Но сделала ее артефактом – миниатюрный печатный тираж для тех, кому действительно важно. И электронная версия без фанфар и реклам – для каждого, кто хотел бы узнать.

Здесь – режиссерские версии самых значимых поэтических медиаспектаклей. Сценарии, которые можно читать или ставить. Про себя или вслух. Я вырезала только лишние технические комментарии. В остатке – ось. Ровно то, что увидите в этой книге вы, я видела каждый день в период репетиций.

Но чего-то не хватало. Недосказанность оставалась. Голые скелеты спектаклей в тексте не передавали всей идеи поэтического медиатеатра. Ведь его смысл в том, чтобы открывать закулисье.

Откуда все пошло? Почему на сцене экран? Почему нельзя просто выйти и прочесть стихи? Поэт ведь не должен быть актером, режиссером или музыкантом. Поэт – тот, кто пишет стихи.

Так?

Не так. Для меня – не так, и это «не так» взялось не с потолка. У этого «не так» есть своя история – на самом деле, целых три.

Я позволила себе вольность еще больше срезать кулисы между автором и зрителем и рассказать три откровенные истории о том, откуда взялась идея поэтического медиатеатра. Они идут сразу после этого вступления, отменяя любые недомолвки и оставляя меня абсолютно голой.

Как в любых историях, в них есть, где закатить глаза, где улыбнуться и где подумать; однако если вы открыли эту книгу не в поисках точки отсчета, а с желанием увидеть результат, можете смело пролистать эту часть. Я хотела бы обратить ваше внимание только на одну простую формулу, которая объясняет, почему в поэзии нужны не только стихи. Может быть, иногда стихи и вовсе не нужны.

Вот эта формула:

Медиапоэзия = Medium (латин.) – посредник + Ποίησις – (poiesis, греч.) – создание, творчество.

Видите ли, когда я написала первый простенький стих в 14 лет, мне и в голову не могло прийти, до какого бардака он меня доведет.

В том стихе было ровным счетом три прихлопа на тему конечности нашего бытия. Честное слово, ничего интересного. Единственное театральное оформление, которое я могла бы для него предложить – перфоманс с помидорами в руках потенциальных зрителей.

Но роль свою он сыграл: процесс слов во мне был запущен, и – к лучшему или нет – отменить его оказалось невозможным.

Спустя год я впервые вышла со стихами на сцену. Это был шикарный провинциальный ресторан «Москва» на – конечно же! – Московской улице. В каждом маленьком городе есть Московская улица, а на ней обязательно такой ресторан, где советское время играет в кости с девяностыми. И обязательно в таких ресторанах раз в полугодие проходит некое культурное мероприятие. Собираются местные небожители, заказывают коньяку и занимаются прилюдным искусством.

Мероприятие это не для людей, конечно же; оно для своих, как и принято в литературных кругах. Впервые попадают туда по знакомству, а уходят – либо хлопнув дверью, либо крышкой гроба.

Меня, школьницу с ворохом листов, на это событие пригласил местный авторитет, с которым я столкнулась на какой-то конференции для юных и талантливых.

История этого знакомства совершенно пиратская: авторитет раскрыл мой мухляж с конкурсной работой по социологии. Ведомая ленью и пинаемая научным руководителем, я наклепала объемный труд по теме «Смысложизненные ориентации современного человека», используя Интернет, фантазию и цитаты из десятка философских книг, которые к тому моменту, естественно, прочитать не удосужилась.

Какие философские труды в пятнадцать лет? Я была влюблена!

Тем не менее в рамках работы мухляжный список выглядел внушительно и уже принес мне несколько призовых мест на других конференциях. Думаю, секрет успеха был в том, что на самом деле никто из жюри так и не дочитал мою работу до конца.

Надо же было нарваться на педанта!

Одной из книг списка была «Бытие и время» Мартина Хайдеггера. Невозможно уже вспомнить, какую цитату я оттуда вытянула; но прямо за ней шло четверостишие из одного моего раннего текста.

Авторитет сначала обнаружил воровство цитаты, потом убедился, что Хайдеггера я не читала, а после провала на голосовании моей работы подошел со словами: «Черт с ней, с социологией. Пойдемте читать стихи»

Я пошла.

Ресторан был пряничным, глазурным, купеческим; с высоченными потолками, лепниной, с бархатными стульями на советском паркете, с сиротливой угловой сценой под тяжелыми занавесками. Там много курили, и курили затейливо: пряный вишневый табак или сигариллы, нелепые в атмосфере полупустых столов и плохо выглаженных рубашек. Все пили. Мужчины – крепкое, женщины – вино. Все громко разговаривали – все на «Вы» и каждый про свое.

Один начинал: «А знаете ли Вы, что Пушкин в Ваши годы уже…» Второй цеплялся за Пушкина, как за якорь: «Традиционалисты вроде Вас развалили эту страну!» Включалась дама: «Про страну говорят только те, кому не дают женщины».

Смысла в этой беседе плескалось не больше, чем коньяка в бокале, но все были чудовищно удовлетворены.

Я мотыльком шарахалась по залу минут двадцать, пока меня не подобрал Авторитет и не подсадил к одному из столиков. Там уже обитал тучный мужчина с киевской котлетой на тарелке. Его галстук был перекинут через плечо, а рядом с котлетой лежала куцая самиздатовская книга с разводами на обложке.