Олег Шадрин - Бодуненц forever

В этот раз возглас был такой силы, что Кофейню просто смело с бюста в противоположную стену.

– Что ты шепнул, не расслышал! – проскрипел Кофейня, когда его «соскоблили» с радиатора центрального отопления.

– Не притворяйся, не притворяйся! – взбеленился Проктер. – Тут все знают, что у тебя слух полностью восстановился. После «чудо-носков».

– У него там, наверное, за ночь опять заросло! – догадалась Аделаида Викторовна.

– Несомненно! – согласилась фельдшер Валентина. – Хотя я только вчера вечером состригала его волосьё, но не закончила процедуру, потому что потеряла в правом ухе портновские ножницы.

– А я после этого еще два часа чистил твои слуховые каналы на фрезерном станке! – захлебнулся от злости фрезеровщик Прокопчиков, обращаясь к Кофейне. – Сначала в обычном режиме, но когда твоя голова с туловищем стали вращаться с частотой шпинделя, и у тебя началась морская болезнь, зажал голову в тисы?

– И что?

– А то, что сломал в твоем ухе сверхтвердую фрезу из нитрида бора. Знаешь, сколько она стоит?! А ты так и не проставился!

– Не тебе одному! – откликнулся из дальнего угла сварщик Кутепов. – Мне потом автогеном пришлось вырезать дремучие волосяные джунгли, чтобы извлечь из ушей ножницы и остатки злополучной фрезы для списания.

– Перебьетесь, джентльмены! – отрезал Кофейня, ловко подцепив заветный графинчик и притянув его к себе.

После минутного раздумья директор лицея продолжил:

– Мистер Прохоров, сожалею, но вы будете в резерве команды, так как утратили профессиональные качества.

Проктер беззвучно пожевал воздух губами в поисках очередной занозистой рифмы («качества-мачества-басмачества-землячества»)… и споро взялся за ручку.

– Проктер, ты что там все время строчишь? Заяву на меня в органы или протокол заседания? Поясни! – подозрительно покосился на мастера Кольцов.

– В данный момент мое воображение захлестнула волна производственной лирики, – выдохнул мастер Прохоров и с гордостью зачитал собравшимся свежеиспеченное творенье:

– Превосходно! – воскликнула старший методист.

– Пиши, авось что-нибудь получится. А мы с нетерпением ждем вашу зажигательную речь, Иван Поликарпович! – повернулся к Кофейне директор.

Мэтр сантехники, явно ожидавший своего часа, достал изнутри кепки пожелтевший замызганный листок и с чувством произнес несколько фраз, больше похожих на свадебный тост.

Проктер, у которого прорезался поэтический дар, прослезился и зачитал следом еще один стишок-нетленку:

– Да здравствует лицей, обитель доброты! Долой папараццей! Иль не согласен ты? – с этими словами он злобно сверкнул очами в сторону Сереги Кометова и больно ткнул того кулаком в бок.

Серега-физик, мирно спавший после винца и пламенной речи старого препа Кофейни, пискнул:

– Одобрям-с!

Все аплоднули и принялись за следующий бокал.

У Их Величества повторно зазвонил мобильник. Кольцов машинально нажал на кнопку.

– Алекс, бэдбойсик, ты почему меня вчера бросил? – заверещал в трубке голос девицы.

– Ты ктоу?

– Я Лэра. Лэра-беби.

– Какая Лэра?

– Лэра с машзавода? Ты что, забыл??

– А-а-а, – произнес Кольцов, – а-а-а!.. А с какого машзавода?

– Сантехизделий.

– А-а-а?.. А-а-а… А-а-а!..

– Вчера ехали вместе, когда тебя еще один чувачок классно отмутузил у чипка на Среднеямской [2] «Деды в индиго», стр. 346. .

– А-а-а?.. Нет, не помню! – сказал Кольцов, позеленев от злости. И лихорадочно сбросил вызов.

– Ошиблись, – пояснил он присутствующим, – опять женскую консультацию спрашивают.

«Вот фурия! Только боль в седалищном нерве улеглась, опять напомнила!» – выругался про себя директор.

Кольцов зачитал электронное письмо, поступившее от Гембла:

– Вам, господин Прохоров, адресована: «Держись, Прока! Скоро выпишусь из психодиспансера и реабилитируюсь в глазах коллектива за случайно нелепый сход с дистанции!»

Проктер перекосился лицом и опять углубился в свои вирши.

– Александр Леонхардович, можно, я пойду? – спросила, осторожно сползая с сиденья, секретарша. – Мне надо на УЗИ.

«На заре ты ее не юзи…» – остервенело засопел от восторга Проктер над следующим поэмным шедевром.

«Кому участвовать в эстафете? Люси уходит в декретный, Бодуненц – на спецзадании, Гембл в больничке, Скамейкин вообще пропал?!» – панически размышлял директор.

– Так кем, кем мы заменим на первом самом сложном этапе нашего преподавателя математики, господа?

Все одновременно посмотрели на Важника.

Кольцов расплылся в улыбке: прочитали, прочитали его мысли подчиненные.

– Почему я? Сначала же предложили во втором бежать, он хотя бы не в гору. Вон лучше Кофейню задействуйте.

Старпреп как лягушка подскочил на Аристотеле:

– Как ты меня обозвал? «Задеем»?!

Кольцов примирительно пошелестел в воздухе пальцами:

– Уважаемый мэтр сантехники обязательно побежит. Но будет участвовать в команде старожилов-долгожителей, где главное не результат, а «нереанимация». Поприветствуем же нашего прославленного мэтра!

Все дружно опустошили по следующему бокалу.

– Вы что рассчитываете на выигрыш в эстафете? – задал острый вопрос Кометов, обращаясь к старпрепу.

– Пробаблеман! – по обыкновению по-французски ( вероятно, прим. автора ) хрюкнул и загадочно улыбнулся мэтр сантехники.

– Кто о чем, а Кофейня, как всегда, о бабах! – сморщился Кольцов.

Серега Кометов удивленно взметнул брови.

Аделаида Викторовна наклонилась к физику:

– Не обращайте внимания! Это привычная для него тяга к нарциссизму, обычная демонстрация.

– Какой я тебе «демон с рацией»?! – повторно подпрыгнул на бюсте мэтр сантехники.

– Кстати, вы, господин Кометов, будете вести уроки геометрии, – пришла внезапная мысль директору.

– На-на-черта-л-л-л-ки? – подавился аперитивом и стал заикаться Серега.

– А я сказал: будешь! – взвился Кольцов. – И на эстафете побежишь! Как миленький! Последний этап.

– Живи, пока живой, мальчуга-ловелас, а от меня, усвой, получишь, паря, в глаз! – откомментировал мастер Проктер демарш директора и больно ущипнул пробирающуюся к выходу Люси за ягоду.

– Ты, Важник, – продолжил директор займешь место Глеба и… моей секретарши.

Сеня мотнул в недоумении головой: «Совсем сбрендил «Властелин "Кольцо"» – как я одновременно сяду с двух сторон стола?»

– А я сказал: займешь! – упреждая мысль Важника, рубанул с плеча директор лицея.

Пришлось Важнику пролезать под столом и выставить затылок с того места, где сидела Люси, а ногу задрать со стула, который обычно занимал Гембл. Получилось, однако, не в жилу, потому что затылок оказался «лицом» к остальным заседавшим, а с другой стороны аналогично портила перспективу подошва с прилипшей кожурой банана. Фу! Тогда Важник повернулся на 180. Его физиономия чуть-чуть выставилась из-за стола: лоб, глаза и кончик носа. С другой стороны торчали носки ботинок.