Данил Казаков - Пожар в Терешатах

На стенах, оклеенных газетами, висят рамочки с фотографиями. Пониже их прикреплены на кнопки вырезанные картинки из «Огонька» открытки с цветами и фото артистов кино, которые в отличии от рамок радостно улыбаются. Каждое лето у Кати гостит внучка Леночка. Она обновляет стену, заклеивает старые порванные места.

Приготовленные пиканы обильно сдабриваются густой свежей сметаной. Хозяйка приносит ещё пяток яиц, лук, варёной картошки, сала, толстыми ломтями нарезает каравай хлеба. В две рюмочки разливает подкрашенный черёмухой, самогон. Катерина для приличия протестующее машет сухой ладошкой, потом под шутливое и ворчливое недовольство Кати, она смиренно берёт рюмку.

– За тех, – шепчет Катя. – За них, – соглашается гостья. Они вспоминают о не пришедших с войны, без которых жизнь их сильно обмелела. Двух сыновей и мужа потеряла Катерина, сына и брата не досчиталась Катя. Крепкая самогонка после третьей рюмки подействовала на старушек расслабляющее.

– А я вот, вот, если даже и пальцем не шевельну, – Катерина трясёт над столом растопыренными пальцами. Седые волосы растрепались, глаза прояснились и настороженно смотрят на хозяйку, ожидая от неё опровержения. Зелёный листик пикана прилип к её нижней губе. Гостья переводит дыхание и продолжает, – огород у меня всё ровно будет посажен, потому, что, потому как, потому вот, – она не может выразить свою мысль, что муж и сыновья её отдали жизнь за родину. Всё же находит верное определение, – я тутошняя. Здесь я родилась, здесь живу. А у нас всегда старикам помогали. – И мне тоже огород посадят, – не уступала и Катя свои заслуги, – мой Митрофан в голод крепко деревню спасал. Медведя завалит – всем по кусочку. Рыбы на Чёрной речке наловит – тоже ни кого не обделит. Ко мне скоро внучка приедет. Леночка, – сбилась Катя на радость, – девка крепкая, вот я её заставлю работать. – А ко мне Федот и Матвей придут помогать, – живо вспомнила Катерина. – Я их тоже заставлю! Хотя и Федот и женат сейчас, тогда мне Тимофей поможет, бабушке своей должны помочь, раз отца их забрала у меня война.

Размечтались старушки, как они заставят молодых сеновать, как повенчают их, родятся правнуки и всё ещё у них будет, стали нахваливать своих внуков.

– Леночка мне рассказ прочитала, «Муму» называется. Я думала про корову, а там про собаку, которую утопили, бедняжку.

– Зачем? Может, куриц давила или на людей кидалась?

– Нет, по ночам барыне спать мешала. Это ещё при крепостном праве было, давно.

– А Федот так хорошо на гармошке играет, ноги сами в пляс идут. Он и сейчас ещё не прочь вдоль по улице пройтись. Его брат Тимофей тоже на гармошку играет, но хуже, видимо, молодой ещё.

– А моя Леночка в десятый класс перешла. Окончит школу, на медсестру думает учиться. Нам с тобой уколы будет ставить, чтобы до ста лет дожили.

– До ста-то не получится, ведь всё уже болит. Утром встать тяжело, вечером уснуть не могу, всё вспоминаю прошлые годы. Вот мне бы только ребёнка от Федота дождаться и пора потом к маме с папой. Его Аня уже беременная ходит, скоро должна родить.

– Не торопись, в своё время все там будем. Аня родит, то ребёнок и мне тоже внуком будет, только двоюродным или троюродным, как то так кажется.

– Да, если я вышла за твоего брата, а ты сестра моего мужа, то значит, мы с тобой родственники.

И ведут тихий, иногда несвязный и неспешный разговор старушки обо всём и ни о чём. Они с полуслова, с полу взгляда понимают друг друга. И нет такой силы, которая могла бы их разъединить, кроме смерти

Через неделю колхозники садили картошку. Для городского уха это пустая информация, а сельский житель непременно вспомнит источающий солнечным светом тёплый летний денёк. Вспомнит радостное оживление, весёлый порхающий разговор, чисто одетых мужиков и баб, их дружелюбие друг к другу, беготня ребятни, вдруг сделавшихся послушными, желающими помочь. Посадка картошки – залог сытости, а значит мира в семье, уюта в доме, продолжения жизни. В Терешатах табором переходили с одного огорода на другой, особо не разбираясь кто кому больше помог или вообще не приходил ли помогать. Права оказалась Катерина: хоть бы она и ни кому не помогла, то ей бы всё ровно посадили картошку. Но пьяная думала одно, а трезвая рассуждала по-другому. Тоже спешила и ведро с картошкой поднести, и самой накормить помощников лучше.

За три дня, пока высаживали картошку, довелось Катерине повидаться со многими деревенскими. Пришла к Самойловым помогать и увидела там маленького Василька. Кажется, недавно Дуня принесла его из роддома, по глубокому снегу тащила его домой. Игнат – машинист дал долгий гудок на все Терешата, чтоб прибытие нового жителя деревни заметили и запомнили. А сейчас удивилась Катерина: трёхлетняя кроха несёт садить картошку. По неровной пашне ковыляет на коротких ножках, в каждом кулачке по картошке зажато. Отмахивается от прилипчивых мух и кладёт, а не кидает картошку в указанное бабушкой, место. Хватает терпения у Аксиньи учить внука, сама бы в три раза быстрей сделала. Нинку Семёниху (по мужу) тоже повидала. Растолстела она за зиму, а болтает всё так же много. Несёт картошку и говорит, сажает картошку и снова говорит.

– Альма опять щенят принесла, – жалуется она, – оттащила сосунков в ближайший ельник. Собака следом же за мной обратно их притащила. Один всё же подох. Я обратно их подальше оттащила, до болота не поленилась дойти. Так Витька мой проследил и одного приволок обратно.

Не смотря на полноту Нинка, активно двигается, показывая действием и мимикой, как она в первый раз увидела щенят. Тут Нинка широко раскрывает глаза и разводит в стороны руки. Потом терпеливо тащила щенят в лес: тут Нинка склоняется и часто перебирает ногами. Вот бросила щенят в лужу – рывок рукой. Торопливо, уже распрямившись, она возвращается домой и снова видит щенят у будки. Нинка в изумлении хлопает себя по коленям, хватается за голову, снова перебирает ногами, изображая бег, и снова удивляется, заметив щенка дома.

– Оставила, – смиряется Нинка и машет рукой в сторону сына, – пусть Витька забавляется. А, если не убирать их, – оправдывать свои действия, – то куда потом с ними, когда вырастут, не прокормить.

Витька, белоголовый мальчуган, не сидит около будки, а желая заслужить одобрения родителей, он носится по огороду, помогая взрослым. Семён на болтовню жены не отзывается, ему хватает забот с лошадью. Та машет хвостом, отгоняя докучливых мух и слепней. Трясёт гривой, мотает головой. Крутые бока её мокры от пота, ноги дрожат от усталости, лиловые глаза сердито косят.

– Ннно! – кричит Семён, – нно! Шевелись, потом отдохнёшь. Он натужно налегает на плуг, пытаясь помочь лошади. Светлая рубашка прилипла к спине, под подмышками расплылись тёмные пятна. Семён пашет уже пятый огород и на сегодняшний день последний. Светлые волосы прилипли ко лбу, пот заливает глаза, ноги заплетаются, но он смотрит лишь, чтобы ровнее легла борозда, не осудили бы люди за плохую работу. Он оттирает рукой пот, взбадриваясь, встряхивает голову, упрямо сживает тонкие губы и громко кричит. – Ннно! Пошла, милая, потом отдохнёшь! Бабы низко склоняются над бороздой, сажая картошку. В будке ласкает своего щенка рыжая Альма, тонкая цепь её тонко позвякивает. Посадил хозяин на цепь, чтоб не бегала больше, щенят не таскала. На голубом небе оранжевым шариком катится солнце. В тёплой пыли пурхаются куры, серая кошка лениво растянулась у колодца.