Алёна Порох - FIAT PHOEBUS

Весь день я провела с Ким и Мари мы ушли подальше от построек и зашли в сосновый лес. За все годы пребывания здесь я выходила сюда всего пару раз. Как же я не замечала раньше красоты этого безмолвного леса. Необъяснимое чувство умиротворения охватывало меня, когда я смотрела на Мари. Как она радовалась буквально всему, что видела: снегу, огромным вековым соснам, пушистым темно-коричневым белкам. Я будто снова оказалась в своей прежней жизни, моему сыну тогда было около трех лет, мы часто ходили в лес подышать свежим морозным воздухом и просто подурачиться. Он любил убегать от меня и прятаться за широкими стволами, помню его серебристый смех и звонкий голос: «Мама, мама, ищи меня, мама, мама…».

– Мама, смотри! Кто это? – Мари, улыбаясь, указывала куда-то вдаль. Проследив за ее взглядом, я онемела от ужаса. В сотне метров от нас стояло существо огромного роста, бесформенное тело было покрыто черной шерстью, длинные руки ниже колен дополняли его обезьяний облик.

– Не двигайтесь, – прошипела я. Мари так и застыла с поднятой рукой. Ким невольно сделала шаг к своей дочери, – ни с места, ты погубишь нас, – моя рука медленно нащупала рукоять длинного охотничьего ножа. Зная здешние нравы, я всегда держала его при себе. Хотя, против этого чудовища, это была слабая защита. Фил учил меня, что надо бить прямо в сердце. Я не забыла его уроков: замерла, чуть склонив корпус вперед, клинок будто стал продолжением моей руки.

Существо сделало несколько шагов в нашу сторону и тоже замерло. Какое – то время мы все застыли друг против друга, словно ожидая, кто первый решится на какие-либо действия. Казалось, это будет длиться вечно, но тут, обезьяна развернулась и побежала в противоположную сторону.

– Кто это? – Голос Ким дрожал, она подхватила дочь на руки и крепко прижала к себе. – Он хотел напасть на нас?

– Уходим. Он может вернуться и не один, – я была зла на себя за свое легкомыслие. Как я могла подвергнуть их такой опасности! Возомнила о себе Бог знает что! Мы поспешили назад к поселению. Я успокоилась только тогда, когда мы достигли границ резервации. Мысль о том, что нас преследуют, не покидала меня, хотя я несколько раз оглядывалась и видела за собой только одиноко стоящие сосны.

Ким с Мари еще долго приходили в себя. Ким прижимала малышку к себе, сидя на полу и все еще дрожала, должно быть от страха за ребенка. Я спокойно легла на лежак. Если бы я была одна, скорее всего, он напал бы на меня, подумала я с удовлетворением. И все это закончилось бы. Хотя смерть, наверное, была бы нелегкой.

– Это тот о ком я думаю? – Ким отвлекла меня от мрачных мыслей. Я перевела на нее невидящий взгляд:

– Д-даа. Хм. Это йети. Их тут много. Уверена, к исчезновению людей из нашей резервации, именно они имеют прямое отношение. Хотя, это может быть и кто-то из местных. Тут много наркоманов. Даже те, кто приехал сюда без зависимости, пускаются здесь во все тяжкие. Редко кто выдерживает эту жизнь.

– Что же тогда удержало вас от падения? – Ким смотрела на меня с уважением и мне это льстило. Во время нашего разговора она прикрыла Мари уши ладонями, наивно пытаясь уберечь от реальности. Глупо и тщетно. Но я придержала язык. Жизнь сама всему научит.

– А я «упала» еще в жизни на Континенте. Когда мой муж и вся семья отвернулись от меня и даже не попытались спасти. После этого мне уже все безразлично. У меня такое ощущение, будто я наблюдаю жизнь откуда-то со стороны. Словно все чувства умерли, физически, правда, я, к моему большому сожалению, пока жива. И как ни странно все еще верю в Бога. Иначе давно бы покончила с этим безликим существованием, – разговаривая, я поставила чайник на плиту. Все приборы в нашем поселении работали от маленьких батареек. Я заварила нам чай из сосновых почек. Фил многому меня научил, пока был жив. А этот чай мы заготавливали вместе…

После того, как на Земле сильно похолодало, у людей появились проблемы с продуктами питания. Быстрая весна: до плюс пяти градусов по Цельсию май – июнь, подобие лета до плюс пятнадцати в июле и в августе, и затяжная осень до ноября. А потом зима – с ноября и до мая. Всему живому на планете просто не хватало этого тепла, чтобы отойти от зимы.

– Но почему вы остаетесь здесь и не пытаетесь покинуть это место? – да, наивность Ким меня обескураживала.

– И вы можете мне помочь выбрать направление? Пойти со мной? – в моем голосе слышались издевательские нотки.

– Я не могу пойти, я здесь не одна. Но будь я на вашем месте…

– В том-то и дело, что вы не на моем месте, а по сему, советую не давать здесь никому советов. Тут этого не любят, – при этих словах я бросила на нее сердитый взгляд. Ким закусила нижнюю губу и опустила глаза. Мне ничего не оставалось, как протянуть ей чашку с чаем и сказать:

– Пейте лучше свой чай.

– Спасибо, – я была искренне рада, что на этот раз она все-таки воздержалась от поучений.

Остаток дня я не разговаривала с моими гостьями. Просто сидела и наблюдала за ними, это было для меня огромной радостью. Даже книги не приносили мне сейчас столько удовольствия, сколько эта незнакомка и ее умная не по годам девочка. Я отказалась от ужина, кода Ким предложила мне присоединиться к ним. И погрузившись в свои мысли, даже не сразу заметила, что механические часы, стоящие на столе, который мы смастерили с Филом из ящиков, показывали около девяти.

Не люблю бродить в темноте в одиночестве, среди бесформенных бараков, покосившихся лачуг и озверевших людей. Конечно какое-то подобие фонарей кое-где кое – что освещало. Но мы экономили наши батарейки. Как я уже говорила у нас только безумцы, ищущие смерти, могли бродить в темное время суток по заснеженным лабиринтам улочек. Поскольку фонарей для освещения темных дорог не хватало, а небо всегда было затянуто тучами, путь себе можно было осветить светом наших фонариков, если таковые имелись.

Я медленно встала и нехотя пошла к выходу, Ким, временами наблюдавшая за мной, сделала несколько неуверенных шагов в мою сторону.

– Закрывайтесь за мной на замок, что бы ни случилось, никому не открывайте и никого не впускайте, – как-то слишком резко произнесла я, стараясь напугать и без того напуганную женщину.

– Останьтесь, не уходите. Куда же вы пойдете, на ночь глядя? Если там опасно для других, то и вам там делать нечего, – в ее голосе слышалось неподдельная забота. И это после всего, что я ей наговорила!

– Нет, не волнуйтесь, я привыкла.

– Если с вами что-нибудь случится, я себе этого не прощу, – я все еще колебалась, когда маленькая детская ручка тихонько прикоснулась к моим пальцам:

– Пожалуйста, не уходи. Расскажи мне сказку про зиму, – я просто не могла себе представить, как после моего безбожно грубого поведения, эта девочка умудрялась смотреть на меня доверительным взглядом, с какой-то непонятной мне, а потому пугающей нежностью. И я осталась. Так просто. Ким позволила мне умыть малышку перед сном и мы растянулись с ней рядом на лежаках.