Юлия Ник - Хроники любви провинциальной. Том 2. Лики старых фотографий, или Ангельская любовь

Они очень обеспокоились, когда он не явился к ужину, чего с ним никогда не бывало, как утверждали бабули, поджидая внучка у ворот и отмахиваясь от туч комаров. Комары искусали Настю всю, легко протыкая свои длинные хоботы-иголки сквозь тонкий трикотаж старой одежонки Ларика. Всё тело чесалось, бабушка Пелагея дала ей бутылёк с растворенной содой и чистенькую тряпицу, чтобы мазалась, если уж сильно зачешется. Всё тело от комаров горело, пришлось обмазаться почти всей. Зуд и вправду успокаивался. Всю ночь ей снился материн сожитель, гоняющийся за ней с пучком крапивы. Это был плохой, внушающий тревогу, сон.

Утром Настюша проснулась вместе с бабулями, солнце только взошло, и в воздухе ещё оставались следы ночной свежести. Комары в прохладе и тени зловеще звенели и кусались, пока женщины накрывали немудреный завтрак. Оладушки с мёдом и молоком, да яйца, сваренные вкрутую. Ларика долго ждать не пришлось. Несмотря на вчерашние приключения, он встал рано, не поняв спросонок, где это он спит. Вышел в одних трусах, молча вылил себе на голову полведра ледяной воды из колодца во дворе, жадно попил и ушел в малуху, где лежали все его вещи, унесенные им туда на время гостевания. Женщины только молча обменялись взглядами.

Настюша впервые ощутила явственно, как жизнь в этом доме наполняется и живёт заботами женщин о мужчине. Это было стержнем существования этой семьи – мужчина, который делал самую тяжелую и необходимую работу и женщины, выстраивающие весь ритм хлопотливой жизни дома под него – мужчину.

У неё дома сейчас происходило, наверное, то же самое. Мать выстраивала ритм жизни под своего сожителя. А под папу ритм никогда не выстраивался. Он сам его выстраивал под своих любимых женщин, и выстоял тогда очередь, которую он из окна увидел, чтобы купить Настюшке персиков, которые она так любила. Через два дня слёг окончательно, врачи сказали, что он жестко нарушил режим покоя.

И никогда больше Настя не ела персики. Они ей в горло не лезли.

Ларик вышел из малухи, надев трикотажный тренировочный костюм: «Ба, где мои брюки? Мне сегодня на завод идти в отдел кадров», – не глядя на старушек спросил он, неся в баню большую охапку дров.

– А вон они висят. Не высохли, поди, ещё. Я их тебе заверну в мешочек, чтобы не запылились по дороге, – махнула рукой бабушка Марфа на веревку, натянутую около куста сирени у бани.

– Не, я их сразу надену. Они из лавсана, по дороге высохнут и не жарко будет. Пыль стряхну. Настя, ты готова? Пораньше поедем.

– Да. Я готова, сложила всё уже, – послушно ответила Настюша, едва сдерживая вздох печальки, охватившей её вдруг. Вот и уезжает она навсегда из гостеприимного домика от двух замечательных старушек-волшебниц, рядом с которыми так спокойно и надежно.

–Ты давай-ка, Финист, позавтракай, – бабушка Пелагея налила ему парного молочка.

– Вы что, смерти моей хотите, что ли?! Я не смогу. Я с собой возьму, банку молока налейте и ладно. Вечером поем. Сейчас только чаю. Сладкого крепкого. Один стакан, – деловито добавил Ларик, таща очередную охапку дров, как заведенный.

– Прокиснет оно по дороге. Не довезёшь.

– Ничо, я и простоквашу люблю. Не знаю, когда теперь и выберусь сюда, дров натаскаю на подольше, – проговорил Ларик, как бы заранее предупреждая могущие возникнуть вопросы.

– Так скоро ты приедешь, – без всяких обиняков утвердительно произнесла бабушка Марфа, – через недельку-другую, я чай. А молока-то не жалко. И то правда – простокишечка-то полезная. Нальём.

– Вот-вот, налейте. А насчет «через недельку», это вы зря горячитесь. Я уже работать буду к тому времени. И так три недели прохлаждаюсь. Весь срок почти вышел. Устраиваться край надо, – Ларик, натаскав дров, весь потный и взмыленно-помятый присел, залпом выпил чашку крепкого чаю, пахнувшего травами и, хлопнув себя по коленям встал: «Ну, всё, дорогие мои. Не скоро мы увидимся. Если что надо будет, из правления позвоните. Я договорился вчера с секретаршей, соединят. Или Степке скажете. Он часто в город в институт ездит. Заскочит».

– Ты о нас не переживай. Сам там устраивайся. Мы позвоним, спросим, как и что там у вас. Элечке привет передавай. Она с ребятишками собиралась на недельку приехать. Передай, что ждём мы их.

– Передам, – Ларик по очереди обнял своих бабушек и пошел к «Яве», укрепить холщевую сумку с банкой молока на багажнике. Проверил бензин в бачке, попинал колёса неизвестно зачем.– Если тут кто спрашивать меня будет, скажите, что не знаете, когда приедет. Ты готовься, – обратился он к Насте, – я сейчас переоденусь и поедем.

Ехали они быстро, солнце светил сбоку, не в глаза, как в тот раз. Машин в этот час на этой неустроенной пыльной грунтовой дороге совсем не было, ехали быстро. От волос Ларика пахло свежей водой и от рубашки его, пузырем вздувающейся пред Настей, – тоже. Ларик так дернулся с места, выезжая из двора, что Настя резко качнулась и даже ухватилась за него, чтобы не упасть. Она не успела помахать бабушкам на прощание. Представила себе, как они дружно ахнули, возмутившись его выходке.

Доехали очень быстро. Ларик, высадив Настю у подъезда, поручил свой мотоцикл мальчишкам, ранней стайкой собравшимся в тени дворовых кустов пыльной сирени. Ларик невольно вспомнил свежую листву на деревьях в селе и взлетел на свой четвертый этаж. Надо было пораньше сегодня в отдел кадров попасть. Документы уже должны были прийти. В положительном ответе Ларик не сомневался ничуть . Но вот брюки… Кажется вся пыль Берлушовского «тракта» засела в них, и плотно въелась во влажную ткань. Просто почистить не удалось. Надо было тщательно высушить штаны и прогладить с тряпкой, смоченной в растворе стирального порошка. Это он помнил ещё со школы, как можно быстро освежить цвет. Элька его тогда научила, а с мылом и стрелки лучше держались. Вывесив брюки для просушки на балкон, Ларик взялся за телефон, обещал же Эльке позвонить. Да и просто поболтать захотелось. Отвязаться от неприятных размышлений, по поводу дедова письма. Элька, как никто его поймет. Ларик всей шкурой своей ощущал, их родство душ с сестренкой.

– Привет, Эль. Как дела?

–Ты приехал уже? Дела нормально. Воюю. Хорошо, что иногда они отвлекаются друг на друга, а то бы ничего не успевала.

– От бабулек тебе привет. Ждут они вас.

– Да, я знаю. Коля страшно занят. Везти нас некогда, но планирует. Это же целый день уйдёт по такой дороге.

– Да нет. Дорога нормальная сейчас, прошлись грейдером. Я же сегодня оттуда. Пыльно только. Штаны сушу. Сейчас поглажу и пойду на завод.

–Тебе сколько ещё можно не работать?

– Полторы недели. Думаю, успею.

– В этом году точно поступать никуда не будешь?