Светлана Ивах - Бедовая отшельница

Вадим вернулся домой далеко за полночь. Двери остались приоткрытыми, и мне было хорошо слышно, что происходит внизу. По звуку неуверенных шагов, я поняла, что он снова изрядно набрался. На лестнице бедняга оступился и зло выругался:

– Дрёбанная жизнь!

«Вот это в самую точку! – восхитилась я про себя. – Прозорлив, бестия! В этом ему не откажешь. А какая может быть жизнь у такого урода?»

Я торопливо положила журнал на тумбочку, выключила бра и притворилась спящей. Вадим ввалился в спальню запахом алкоголя, пота и чего-то перекисшего, вмиг заполнив её своим сопеньем.

Треск рвущейся материи он тут же сопроводил фразой:

– Сука!

«Сам козёл» – ответила я мысленно и на всякий случай. Вдруг это в мой адрес?

– Плять, уродство! – продолжал он тихо ругаться.

Снова что-то хрустнуло, и, судя по звуку, на пол упали несколько пуговиц.

Так всегда заканчиваются его попойки. В таком состоянии Вадим раздевается безалаберно. Сейчас он в буквальном смысле срывал с себя одежду, бросал на пол и топтался по ней, ища в темноте равновесие. Наверняка наутро на рубашке будет недоставать пуговиц, на галстуке обнаружится след от туфля, а пиджак окажется с частично оторванными рукавами. Конечно, на такой случай в гардеробе всегда имеется несколько похожих комплектов одежды, но мне, выросшей в семье людей, всю жизнь сводивших концы с концами, претило его наплевательское отношение к вещам.

Пока Вадим кряхтел и стягивал с себя костюм, я молила только об одном – чтобы он не захотел «осчастливить» меня близостью. Хотя, вернее, немного не так. Хочет он всегда и в любом состоянии. Вадим, скорее, всё ещё никак не может поверить в то, что сумел-таки, отхватить такую красавицу, и она находится рядом и в полной его власти. Он словно каждый раз пытается воочию и всеми способами убедиться, что я никуда не сбежала и не испарилась, а потом, словно мстя за мою снисходительность и лояльность к нему, жёстко пользует. Но проку от того нет. Моя вторая половинка во всех отношениях образец того, каким не должен быть мужчина.

Кровать прогнулась, затрещала и заходила ходуном под его весом. Я изо всех сил старалась казаться спящей.

– М-мм! – раздалось рядом с ухом.

Я замерла. Не тут-то было! Его рука по-хозяйски скользнула под шёлк ночной рубашки. Мои бедра непроизвольно напряглись, и он понял, что я не сплю. Шею обдало горячее и липкое дыхание. Я съёжилась как улитка… Его пальцы активно пробирались все ниже и ниже, а мое сердце сжималось от этих прикосновений все сильнее.

Я пыталась настроиться и преодолеть свое отвращение.

«Не зли его, так надо! – взывала я сама к себе. – Терпи!»

Но аромат постороннего дамского парфюма окончательно отключил во мне женщину: очередная пассия моего благоверного пользовалась «Мисс Диор»…

Несмотря ни на что, надо было отвечать взаимностью. Такова моя доля. В конце концов, знала, на что шла, когда расставляла сети в ночных клубах и ресторанах. Он – хозяин, я – рабыня. У него есть деньги, положение и власть. Я его красивая и дорогая игрушка из магазина «Интим»…

Мне стоило больших усилий издать звук, похожий на стон, изображая нарастающее желание.

«Лишь бы не стошнило!» – мелькнула мысль.

Изогнувшись, больше для того, чтобы убрать уже мокрую от его дыхания шею в сторону, я перевернулась на спину и, пересиливая себя, раздвинула ноги.

Вадим затрясся от возбуждения. Задирая вверх ночную рубашку, он тыкался носом, слюнявил мою грудь, источая резкий запах перегара. Я запрокинула голову назад, чтобы не встречаться своими губами с его поцелуями.

– Ах! – рвалось из меня, больше от отчаяния и злости.

– Рр-кх! – рычал он.

Со стороны могло показаться, что мною овладела страсть. Я, играя свою дешёвую роль, постанывала и изображала нетерпение желания.

Вадиму удалось войти быстро, даже не смотря на мою неготовность. И не надо. Он не заметит, а я потерплю эти мгновенья… Два его мощных толчка заставили затрещать мои кости.

– Ох! – вырвалось у меня.

Вадим на секунду замер. Сопровождая животным рыком судорожные подёргивания во мне своего огрызка, излил свое семя и обмяк. Его словно кто-то двинул по затылку чем-то тяжёлым.

«Пародия на мужика! – злорадствовала я. – Вторую за ночь имеет, а всё равно сразу кончил!»

Мне с трудом удалось свалить его с себя, с тем, чтобы скорее побежать в ванну. И не только для того, чтобы принять после всего душ. Нужно ещё обработать свою кормилицу «мирамистином». Флакон с раствором для дезинфекции после случайных половых контактов я прятала на полочке с кремами для ухода за телом. Вадим, конечно, не спит, с кем попало, но я, как и любая женщина, до ужаса брезглива.

Когда я вернулась, Вадим уже храпел. Он широко раскинул руки по кровати, сбросив на пол легкое одеяло. Я тихо легла на край постели, стиснула зубы, чтобы не разрыдаться и уткнулась в нежный шелк подушки. Я проклинала судьбу за свои безрадостные дни в этом доме, за свой короткий, редкий секс с нелюбимым мужем, за нерастраченную нежность и растущую с каждым днем страсть к другим мужчинам.

«Может, всё бросить и убежать? – подумала я и задалась вопросом: – Чего я держусь за эту роскошь? На кой чёрт мне квартиры, дома, машины и яхты, если в них я не более чем элемент интерьера? Причём во всех отношениях. Разонравлюсь или не угожу, и заменят. Вон сколько дурочек в очереди стоит за таким счастьем»…

За этими думами я, незаметно для себя, забылась тревожным сном…

Утро снова пришло с тоской.

Я открыла глаза и несколько минут лежала без движения. Сквозь невесомую дымку тюлевой занавески в окно спальни бесстыдно заглядывала ветка рябины со своими зубчатыми ярко-зелеными листьями. Словно живая, она слегка покачивалась от лёгкого ветерка. Каждое утро похоже на предыдущее. С пугающей быстротой меняются лишь времена года. Кажется совсем недавно был Новый год, и вот уже всё зазеленело… Весна. Середина мая. Стремительно и неумолимо летит время, приближая старость. Скоро лицо покроется сеткой морщин, уголки губ скорбно опустятся вниз, глаза выцветут и потеряют свой блеск, а волосы потускнеют, и в них пробьётся седина… Господи! Я вдруг отчётливо представила себя с бледной, обвислой грудью, которая никогда не ощутит губ ребёнка, рождённого от любимого человека и от этого к горлу подступил ком. Ничто не вечно – ни красота, ни молодость. И только эта рябина каждую весну будет цвести и преображаться. Как же там у Есенина? «В саду горит костёр рябины красной…» – вспомнила я. Литературными познаниями в области творчества этого поэта, я была обязана опять же этому кусту и домработнице, бывшей школьной учительнице, которая как-то невзначай подметила сходство натуры.