Алексей Полозов - Офицерская жизнь

Обед был на месте, питались консервами, соками, печеньем. Конечно, были случаи употребления спиртного, так как уследить за всеми было невозможно. Обнаружив выпивших солдат, командир части подполковник Н. В. Цицилин потребовал усилить контроль за употребившими спиртное. Наутро с ними беседовали и снова везли на работу. Рабочих рук не хватало, люди трудились с мокрыми ногами, просушить обувь в местах обогрева не всегда получалось.

Командир части решил, что, если выехать с командой на вывоз товаров, он сможет понять, как избежать фактов пьянства. Он прибыл, стал наблюдать. Наступило время обеда. Каждый солдат взял то, что хотел на обед: консервы, печень, колбасы. Командир ходил и спрашивал: «Как дела?». Солдаты отвечали: «Хорошо». В конце обеда личный состав открывал соки, варенье. В завершение рабочего дня командир обнаружил нескольких человек с запахом спиртного. Он сел рядом с ними и, не ругая, спросил, как они обманули его, на что получил четкий ответ: открывая соки, вливали туда водку или вино, размешивали ложкой и выпивали на глазах командира. Вечером на совещании командир части объявил решение разрешить принимать «наркомовские 100 грамм», но под контролем офицеров или старшин команд.

Работа во главе третьей команды была самой неприятной и опасной. Эту команду между собой мы называли «похоронной». В нее входили семь-восемь человек, два самосвала, автокран. Работы по вывозу павших животных проводились совместно с представителями санэпидемстанции, в спецодежде. На команду выделялось до двух литров чистого медицинского спирта. Им мы обрабатывали руки, протирали лицо перед каждым приемом пищи. Спирт разливали по фляжкам. Иногда он оставался, и мы приносили его домой, где хранили на складе для особых случаев. За сутки вывозили до трех десятков животных – коров, коз, собак на скотомогильник, где их трактором закапывали. Техника обрабатывалась химикатами, спецраствором, личный состав подвергался обработке спиртом.

Команда по берегоукреплению работала в две смены. Она наполняла песком мешки и укладывала их. На берегу реки было холодно. Для обогрева личного состава использовались палатки с маленькими газовыми плитами. Там можно было из армейских термосов попить чай с печеньем, обогреться. Иногда разрешали выпить вина под контролем офицеров.

Ночью поселок охранялся патрулями с фонарями. Патруль не раз ловил мародеров, приезжавших на личном транспорте из Нукуса и прилегающих поселков. Особо охранялся банк. Из разрушенного здания мы переместили его в помещение военкомата и там наладили работу. Через неделю были открыты несколько торговых точек, заработал банк. Жизнь в поселке восстанавливалась. За двадцать дней основные работы были завершены, о чем командир доложил по радио в штаб дивизии. Получив положительный ответ, покинуть район ЧС нам помешала местная партийная элита, которая обратилась с просьбами к Первому секретарю ЦК КПСС Узбекистана Рашидову, и нас оставили. Командир части с разрешения командира дивизии решил покинуть район скрытно, ночью. Была проведена соответствующая работа с личным составом, имущество загружали ночью. Очень достойно повел себя командир части. Он приказал провести общее построение личного состава с вещами по категориям: офицеры, сверхсрочники, срочники. Выложил из своего чемоданчика все содержимое и приказал сделать то же самое офицерам. Обнаружив у подчиненных модные рубашки, женскую обувь и другие вещи, приказал отнести их в центр построения, и по общему согласию все было уничтожено огнем. Так личным примером он показал, что надо всегда быть честным перед собой и подчиненными.

Убыли мы колонной на Нукус. Там нас разместили в общежитии пединститута, где мы отдохнули, поели. Дали время для отдыха водительскому составу и на другой день двинулись в Ташкент.

Обстановка в республике была сложной, мы нужны были для усиления сил правопорядка. Вовсю шло расследование «узбекского дела»: на стадионе «Пахтакор» националисты устроили массовые беспорядки. Народ боялся выйти на улицы по ночам. Времени для отдыха не было, и нас снова бросили в «бой» по охране правопорядка. Такая обстановка в городе сохранялась несколько месяцев, затем межнациональные столкновения стихли. Изолятор КГБ был забит задержанными, в милицейских изоляторах обстановка была такой же. Из центральных районов СССР в Ташкент стягивались дополнительные силы правопорядка. У простых тружеников хлопковых полей не было времени бастовать: они убирали урожай хлопка, который достигал пяти миллионов.

Часть жила своей жизнью. Меня с товарищами вновь отправили на сборы молодых солдат. По окончании сборов, после принятия военной присяги нас впервые отправили на уборку хлопка в один из районов республики. Жили мы с молодыми солдатами в местном спортзале, питались из полевых кухонь. Уборка хлопка – тяжелый труд. За день каждому надо было собрать по 40кг хлопка. В фартук складывались головки созревшего хлопка. Работая согнувшись, солдаты падали к концу дня, но выполнить норму не могли. Я видел, что работавшие на соседнем поле школьники выполняли норму. Меня заинтересовало, каким образом они это делают. Все оказалось просто: в фартук бросали куски земли, иногда мочили хлопок, и он сразу тяжелел. Конечно, я не мог позволить подчиненным поступать так же, но навыки за месяц мы приобрели хорошие. Совхоз, в котором мы трудились, никогда не выполнял план, а тут возьми и выполни. Председатель совхоза, Герой Советского Союза, пригласил нас на праздничный ужин. Накануне он приехал в спортзал в форме и привез каждому солдату по ценному подарку, а на обед выделил в нашу столовую большого барана. На следующее утро мы покинули совхоз и прибыли в Ташкент. Через несколько дней состоялся съезд ВЛКСМ Узбекистана, где меня избрали делегатом 16-го съезда ВЛКСМ.

Жизнь уверенной поступью вела нас вперед. Мы взрослели, набирались опыта, подрастала и наша смена. Валеру перевели в город Навои в воинскую часть 6642 начальником физподготовки. Мне предложили должность помощника начальника политотдела части по комсомольской работе. Место службы можно было выбрать: Душанбе или Ашхабад. Я выбрал Ашхабад, так как там было свободным место работы для жены. Надо было осваивать новое место службы с большим объемом работы, в сложных климатических условиях. Дневная температура доходила до 50 градусов в тени. Нередко дул «афганец» с песком, случались селевые потоки. Отличалась и служба, причем коренным образом, от той, что была в Ташкенте. Охрана ИТК – это тяжелый, изнурительный труд солдат и офицеров. Виды служебных нарядов были разные. Ряд подразделений охраняли ИТК, другие имели выводные объекты, третьи обеспечивали заседания городских, областных, республиканских судов. Мне надо было определить главные направления в работе с молодежью. Что сразу бросилось в глаза, так это большая физическая нагрузка, отсутствие достаточного личного времени для снятия морально-психологической усталости, которая постоянно накапливалась, и требовалось найти такие формы работы, чтобы оградить срочников от влияния преступного мира. Преступники склоняли солдат, сержантов, сверхсрочников к запрещенным связям в обмен на деньги, сувениры и подарки от родственников. Все это требовало четкой организации службы, всего воспитательного процесса на всех уровнях: в караулах, нарядах, роте, особенно в личное время. Во главе всей этой деятельности лежали индивидуальная работа, получение достоверной информации от актива, чтобы действовать на упреждение. Только решив эти вопросы, можно было избежать фактов запрещенных связей, пьянок, употребления наркотиков, попыток самоубийства и т.д.