Яна Желанная - Школьная жизнь. Наболело

Я заплакала. Мне было очень жалко М. М. Набравшись смелости, я подошла к директору и сказала:

– Владимир Николаевич, хоть вы и директор, но не имеете права бить по лицу детей!

На это он спокойно ответил мне:

– Таня, я ударил его по щеке не как директор, я и предположить не мог, что ты находишься рядом. Миша – мой племянник, и я в школе присматриваю за ним, пока родители в отъезде.

Я настаивала, плача:

– Все равно нельзя, нельзя, нельзя бить детей!

А М.М. пробежал мимо меня. Из глаз его брызнули слезы гнева, обиды и боли…

Милый неправильный М.М.! Ты никогда не был занудой – отличником, в тебе всегда жил хулиган, точно такой же, каким был Сергей Есенин!

Перед самым отъездом я решила заняться спортом. Точнее, мой отец организовал занятия бегом с целым двором худеющих девочек-толстушек, из которых лишь я переросла килограммы и «толстый возраст».

И М.М., узнав, что мы занимаемся, начал тоже ходить на школьный стадион заниматься с нами. Точнее, смотреть, как занимаемся мы. Куда ему было до нас! Мы бегали по 6—7 кругов, отжимались по 20—30 раз, качали пресс по 50 раз…

А М.М. бегал полкруга, подтягивался 1—2 раза. Все остальное время он пялился на нас, дивясь отличной спортивной подготовке. И все бы ничего, только однажды он выругался матом в сторону от отчаяния и нашего всеобщего игнорирования. Я подумала, что он ругается на мою младшую сестру. Она в тот момент сидела на брусьях и испепеляюще-презрительно смотрела на него, как сосиска, висевшего на турнике.

Я подошла к нему и произнесла целую тираду нравоучений:

– Как можешь ты, бессовестный, ругаться матом на ребенка? Она ведь только в пятом классе! А ты! Еще и староста школы, на которого все равняются! Как тебе не стыдно! Я всем расскажу, какой ты на самом деле: матершинник и куряжка! Лучше не ходи к нам на стадион и не смотри на нас! Иначе я за себя не ручаюсь! Руки мои от волнения сжались в кулаки. Бить Мишу я не хотела. И не стала бы в школе рассказывать про его «подвиги». Зря он боялся. Только после этой ссоры на стадион больше не приходил.

А через два месяца я стала отличницей по всем предметам. Потом мы уехали, не сказав ни слова одноклассникам и красавчику М.М.

Подруги писали мне, что он стал преподавателем в университете, доктором математических наук, как его дедушка. Эля, подруга, написала мне, что как-то раз, зайдя к ней в ювелирный салон, М.М. поздоровался, и его лицо стало вдруг грустным. Видимо, он вспомнил обо мне.

07. 10.2019

Её звали Зинаида Ивановна, но для нашего класса этот человек существовал под кличкой Зинка. Это была классная и учитель математики одновременно. Мы ненавидели училку лютой ненавистью, и она платила нам тем же. Наверное, мало кому из педагогов на свете доводилось ежедневно видеть тридцать пар глаз, горящих ненавистью и презрением. Такое «счастье» досталось именно Зинке. И была тому масса причин, которые плелись друг за другом, образуя огромный тугой клубок сплетен и клеветы, пошлости и непорядочности.

Муж Зинки умер. Говорят, он был большой умница, молодой профессор математики, ученый, который прожил всего тридцать лет. Она осталась с двумя дочерями. Первая дочь – Елена, пошла в мужа, золотая медалистка, с красным дипломом закончила медицинский университет, а вторая дочь – наша одноклассница, не выведена в интернат для умственно-отсталых только потому, что мама была школьным учителем. Зинку много раз хотели уволить, но она плакала, манипулировала положением вдовы, одной воспитывающей двоих детей. Зинка пила. Говорят, она стала делать это еще при муже, поэтому Танечка, младшенькая, получилась слабоумной. Изо рта у нее текли слюни, даже в начальной школе она не умела читать по слогам и считать примеры, а в старшей вдруг стала чуть ли ни отличницей. Вот именно для этого Зинка взяла наш класс, чтобы дурнушка-Танюшка не чувствовала себя ущербной.

Она постоянно пыталась списать у меня во время диктанта, поворачиваясь ко мне на сто восемьдесят градусов, а я закрывала тетрадь учебником и не давала ей списывать. Меня душила черная жаба. Зинка ставила мне двойки каждый день, звонила родителям, приходила к нам в гости без предупреждения, чтобы пожаловаться на меня. Иногда мне было жаль Таню, когда она плакала, вспоминая отца. Сердце мое начинало таять, и я давала ей списывать не только русский язык, но и литературу. В такие дни у меня были четверки и пятерки по алгебре и геометрии. Если бы я была менее упертой и более умной, то имела бы хорошие оценки по алгебре и геометрии. Точнее сказать, мои настоящие оценки.

Родители мои жили богато. Отец работал в республиканском управлении пожарной охраны и зарабатывал очень много денег. Мама работала инженером сметчиком в строительно-монтажном управлении и получала традиционную зарплату. В холодильнике и кладовке чего только не было!

Колбасы, буженина, мясо, рыба – все в огромных количествах с размахом припасено для праздников и дней рождений. В кладовке ящики с чешским пивом, бар с ромом и коньяком, конфеты в коробках, растворимый кофе…

Отец слыл хлебосольным хозяином. Люди стремились ходить к нему в гости, вот и Зинка тоже вошла во вкус…

Она пыталась собрать досье, чтобы прийти и пожаловаться на меня, прийти в гости к моим родителям, посидеть за столом, напиться дорогим коньяком, наесться про запас колбасы и икры, напиться бразильского кофе, выпросить гостинцы для своей слабоумной дочки.

Сейчас за подобные деяния педагога могут уволить из школы, а тогда ей все сходило с рук.

В очередной раз к нам пришла Зинка и засиделась допоздна. Это была пытка, когда пьяная классная пыталась заплетающимся языком учить меня уму-разуму. Меня и мою сестру отправили спать, а на следующий день наша «мажорская» жизнь прекратилась. Зинка завидовала достатку моих родителей, а они, не придумав ничего лучше, сделали Золушками своих дочерей. Меня и мою сестру устроили на работу уборщицами – мыть подъезды. Это была очередная обязанность, вмененная нам. Деньги, получаемые от мытья подъездов, родители забирали себе. Они не покупали нам поощрительные подарки, одевали в самую мерзкую одежду, которая продавалась в магазинах. Могу себе представить, чей благодатный совет попал в больные головы моих зажравшихся родителей. Эту каторгу я запомнила на всю жизнь. Но был и большой плюс. В трудные времена, когда не хватало денег, я по ночам подрабатывала уборщицей, чтобы никто об этом не знал.

Сейчас я расскажу о сладкой парочке: Юльке и Муратике. Юлька – моя одноклассница и подруга, не разлей вода. Она пришла к нам в четвертый класс из 122 школы. Ей было удобно ходить именно в нашу. Сдружились мы сразу – она стала моей соседкой по парте. Полька по национальности, кареглазая брюнетка, высокая и стройная, модная Юля нравилась всем девочкам в классе, и каждая хотела дружить именно с ней. А она выбрала из всех девчонок меня: скромную, но озорную веселую девчонку. Дружба наша была шикарная!