Мария Трашко - Аккаунты ИнстаДрам

Мальчика этого звали Алёша и его семья только на прошлой неделе заселилась в новострой. Алёшин папа работал где-то далеко и приезжал домой на выходные, а мама была праведницей, ходила в церковь, носила юбки в пол, молилась перед сном и даже постилась. От неё к Алёшеньке и перешло обострённое чувство любви к ближнему своему, как завещали два великих драматурга, Господь и Ремарк.

Алёша, движимый этим самым чувством, подбежал к кошке, которая забилась в угол песочницы и более всего нуждалась в спасителе. Мальчик поднял Барсика/Рыжика/Снежка/Пушка на руки и осуждающе посмотрел на её обидчиков. В глазах Алёши стояли слёзы.

– Я сейчас тебе в башку камень запульну! – злобно крикнул в его сторону кто-то из компании, – отпусти кошку, мы вообще-то за ней бегаем!

В ноги Алёши приземлился одинокий булыжник. Кинуть камень в мальчика, конечно, никто не осмелился. Во-первых, и, в основном, потому что дебоширы не знали, кто родители этого юного Ричарда Мартина и не достанется ли им потом. А во-вторых, Алёша выглядел младше их всех, опять же, из-за дурацкой панамы, и вступать в драку с мелюзгой никому не хотелось.

– Нет, вы её убьёте! Бегайте без кошки,– героически настаивал краснощёкий от нахлынувших переживаний малыш.

– Ну и сиди один со своей кошкой, а к нам тогда не подходи!

Не подходить к ребятам… А с кем же играть?

Сегодня вечером Дёма пойдёт гулять на площадку.

«Что делать, если придёт Алёша? С кем ему быть? С малознакомым мальчиком, по отношению к которому у него возникло непреодолимое, непонятное чувство, притягивающее как магнит? Но с ним— значит против всех. И что, если…»

– Я кому сказала, вставай, каша стынет! Мы так никуда не успеем!

Дёма тут же вскочил с кровати и побежал на кухню.

По пути он успел заглянуть в мамину спальню. @mama_ej носилась по комнате как голодная весенняя муха, случайно залетевшая в открытое окно тёплым майским днём.

На полу валялся полураскрытый чемодан. Из его рта торчал рукав платья белого платья, воротник красной рубашки и провод, наверняка, от фена.

Демид всегда радовался путешествиям. Несмотря на свои юные годы, он уже успел искупаться в трёх океанах, девяти морях, побывать в двадцати двух столицах, отобедать в нескольких мишленовских ресторанах и покататься на бесчисленном количестве американских горок. Даже постоянные позирования для сторис @mama_ ej не могли разрушить впечатление от новых поездок. Дёма готов был часами бегать вдоль бухты, валяться на песке, облизываться перед вазочкой с мороженым, сидеть на чемодане под табло с рейсами в аэропорту ради красивого видео в IGTV. Этому всему Демид не придавал особого значения. Потому что какой бы изнурительной не была съёмка, bon voyage того стоил.

Но участь семьи блогера такова : чемодан ≠ путешествие. Чемодан – это лишь символ того, что ближайшие пару часов пройдут в душной студии с кучей незнакомых людей. А к концу фотосессии он опять получит от мамы за то, что неправильно улыбался.

@mama_ej каждый раз говорит, что улыбаться нужно глазами. Но как же улыбаться глазами, когда они пересохли от яркого света и постоянно хочется моргать?

Но это после, а сперва – овсяная каша. Мамин геркулес самый вкусный, но ровно до того момента, пока он не начнёт остывать и собираться по краям в слизкие, желеобразные сгустки. Тут главное – не мешкать. Перемешать всё быстренько и отправить себе перевариваться в пищевод. Но, когда всё содержимое тарелки превратится в трясущийся холодец – рвотных позывов не избежать.

Дёма хоть и очень не желал давиться остывшим геркулесом, но понимал, что ему придётся съесть всю овсянку. Мама явно была не в духе, а из двух зол принято выбирать меньшее.

Ребёнок мученически засунул в рот ложку каши и тут же запил её крепкозаваренным сладким чаем, чтобы глотать было не так противно.

«А, может, мы сегодня не пойдём во двор, пофоткаемся, поздно приедем, ляжем спать…» – Дёма отдал бы всё, так он хотел отсрочить муки выбора хотя бы на один день.

Мальчик соскреб с тарелки остатки ненавистного завтрака. «Последняя,» – глубоко вздохнул он и наскоро запихнул ложку в рот. Настолько наскоро, что не заметил, как локтем задел стоявшую на краю, по правую руку от него, уже пустую чашку.

Дзынь. По лазурной кафельной плитке разбежались сотни осколков.

Дёма отпрыгнул. Маленькие стеклянные кусочки окружили его. Демид стоял посреди кухни и боялся пошевелиться. Он ждал скандала.

– Демид, ты что опять разбил? Руки у тебя из жопы растут, всегда всё получается через задницу! Ах, это что, чашка из нью-йоркского музея? Я тебя на минуту не могу одного оставить, совсем как ребёнок себя ведёшь! Вообще обо мне не думаешь, я с шести часов на ногах, вещи твои, между прочим, собираю. Мог хотя бы позавтракать ничего не учудив?! Ты умылся? Нет? Почему ты ещё не умылся? Бегом чистить зубы. Демид, бегом, я сказала, а то опять опоздаем!

Малыш покорно поплёлся в ванную. Но думал он сейчас совсем не о разбитой эксклюзивной кружке или о расстроившейся маме. Он думал о том, что было бы с котятами, если бы ребята во дворе закидали безымянную кошку камнями.

С пустых улиц в салон автомобиля залетает тёплый городской воздух. Приятная прохлада в машине – редкость для знойного лета. Обычно, первые минут десять похожи на пояс седьмого круга Данте.

– Мам, а что котята едят? Сосиски едят?

– Какие сосиски Демид, они же маленькие. Котята пьют только мамино молоко, им ничего больше нельзя. А ты зачем спрашиваешь, котёнка захотел?

– Нет, я вчера ви…

– Никаких животных в моём доме не будет. Мы с тобой это уже обсуждали. И с отцом твоим обсуждали. Ты сегодня говоришь: «Мам, я котёнка хочу», а завтра уже с ним наиграешься, и кто за ним будет ухаживать? Кто его кормить будет? Кто за ним будет убирать, а, Дём? Мне такая ответственность не нужна, мне тебя хватает. Вот вырастешь, съедешь от меня, будешь жить отдельно и заведёшь себе кота. Хоть десять. Можешь собрать весь зоопарк и сам будешь за ними следить.

– Ма, давай в мак заедем?

– Заедем на обратном пути.

Дёма всё понял. Оттого на него навалилась давящая душу тоска. Дёма впервые задумался о смысле смерти. Он знал, что когда-то давно у него умер дедушка, но этого дедушку он почему-то никак не мог вспомнить. Та смерть представлялась ему чем-то чужим, далёким, абсолютно никак не связанным с ним самим. И вдруг он понял, понял что есть что-то невозвратимое. Что-то, что уйдёт и останется пустота. Совсем ничего не останется. А вчера он просто стоял и смотрел. Он мог бы как Алёша спасти кошку, но он до этого не додумался. «Как долго бы ждали маму котята? Как скоро бы они проголодались? Кто бы о них заботился? Куда бы ребята дели убитую кошку?» – в голове Дёмы бурлила ядовитая смесь из непонятных и доселе неведанных ему чувств.