Данияр Куантканов - Марьям

Дикбер обладала одной особенностью, о которой она никому не рассказывала. Девушка иногда видела странные тревожные сны, события в которых, так или иначе, повторялись в реальной жизни. А не рассказывала она о них, потому что такие сны обычно не предвещали ничего хорошего. Она сама их боялась. Один из таких снов девушка увидела в ночь на 1 февраля 1944 года.

…Она стоит в конце вагона в том месте, где они сцепляются друг с другом, и смотрит на соседний. А там открыта дверь, и стоят люди, смотрят на нее. Смотрят по-доброму, кто-то улыбается. Они счастливы. Вдруг люди по одному начинают махать ей рукой, словно прощаются. Она думает: «Как бы мне перебраться к ним?» Оглядывается – сзади никого. Она одна в пустом вагоне. Поворачивается, а соседний вагон с людьми сам собой отцепляется и начинает отставать. Она в ужасе протягивает людям руки, мол, помогите мне перебраться к вам! А они улыбаются и качают головами: «Нет, не надо!» И в какой-то момент вагон переходит на соседнюю ветку и уезжает в сторону, постепенно исчезая в тумане…

Посевная в Карагандинской области из-за климата и так всегда начиналась в мае. А тут еще весна выдалась холодной. До этого времени всю зиму Аязбай следил за правильным содержанием пшеницы в зернохранилищах, починкой техники, организовывал людей, контролировал качественное перелопачивание зерна, чтобы оно не «горело». Дело в том, что зерно имеет свойство перегреваться. Это еще называют «дыханием зерна». Ведь оно – живое и само по себе является источником жизни. Из-за плохой вентиляции склада температура зерновой массы может дойти до 60 градусов и даже выше. И если нерадивый хозяин проворонит процесс, то зерно темнеет, теряет сыпучесть и превращается в монолит. Да такой, что его даже грызть не получится, потому, как зерно может стать ядовитым и его нельзя будет употреблять в пищу. Ни тебе посеять, ни хлеб испечь. Поэтому в то время за халатность в отношении зерна могли наказать весьма сурово.

– Дядя Аязбай, вы где? – откуда-то донесся звонкий девичий голос. В этот момент Аязбай как раз заканчивал вечернюю молитву, запершись у себя в тесной каморке, там же, на территории склада. Он поднялся с колен, спешно сложил единственной рукой старенький, изумрудного цвета потертый коврик и сунул его под набитый сеном матрац в углу комнаты. Маленькая комнатка быстро нагревалась благодаря старой буржуйке, и Аязбай не торопился надевать верхнюю одежду. Он присел и стал ждать, закрыв глаза. Вдруг нахлынули воспоминания о детстве: как он учился в медресе, как строгий наставник, раз за разом читал суры из Корана, и мальчишки хором за ним повторяли.

С тех пор как он потерял руку на фронте, Аязбай не мог полноценно исполнять намаз пять раз в день. Ведь перед каждой молитвой надо было обязательно совершать тщательное омовение по строгому ритуалу.

«Надеюсь, Аллах не сердится за это на меня», – успокаивал он себя.

Аязбай был лучшим выпускником медресе и до сих пор назубок знал весь Коран. Теперь он читал суры для всех, кто его просил, – на свадьбах, похоронах, при рождении детей. А для себя – лишь в те редкие минуты, когда оставался наедине со своими мыслями.

Что же там случилось? Кажется, это был голос Кати, молоденькой лаборантки, присланной в помощь из Караганды год назад. Аязбай встал, отпер дверь, и она почти сразу же распахнулась. Катя, видимо, так долго бежала, что не сразу смогла говорить. Немного отдышавшись, она, как обычно, начала тараторить, присев на деревянные ступени.

– Аязбай-ага, я вас везде ищу, ищу. Думала, вы в мастерской, пришлось бежать с другого конца. Даже упала один раз!

Девушка начала было показывать царапину на руке и рассказывать, как именно она упала, но Аязбай мягко ее прервал:

– Что случилось?

– А, ну да! Я за этим-то и искала вас. Я сегодня была в пятом складе, брала пробы и заметила, что зерно какое-то влажное. И решила вам скорее рассказать!

Аязбай ловко накинул тулуп, подхватил Катю, одной рукой поставив ее на ноги.

– Пойдем, покажешь!

Лаборантка бежала, мелко семеня, и продолжала что-то щебетать про увиденное. А он в этот момент вспомнил, что несколько дней наблюдал за стаей ворон, которая настойчиво кружила и кучковалась на крыше одного из помещений, где хранится зерно.

На складе уже суетились работники – несколько женщин и единственный мужчина, завхоз Иваныч, мастер на все руки, мобилизованный пару месяцев назад с фронта.

– Вон оттудова текет, начальник! –он указал на еле заметную щель в потолке помещения. Женщины уже сгребли подмоченное зерно отдельно от остальной пшеницы и подставили ведро, куда капал сквозь крышу подтаявший снег.

– Я утром залезу и заложу доской. Я тут сховал пару на всякий случай. Не переживай, начальник, – уверенно и без лишнего бахвальства заявил завхоз.

– Спасибо, Иваныч, – тепло поблагодарил Аязбай и похлопал его по плечу. – Хорошо, что вовремя заметили.

Он на секунду остановился, осмотрел всех присутствующих с еле заметной улыбкой в глазах. Молодые женщины смутились, потупив взгляд, никто не решался двинуться с места.

– В общем, завтра все будет в порядке, – прервал неловкое молчание Иваныч.

По дороге домой Аязбай думал о том, как ему везло с людьми на всем его жизненном пути. «Все-таки хороших в мире больше, чем плохих. Да и плохие – это просто неправильно воспитанные хорошие». Он еще раз прокрутил в голове этот случай с промокшим зерном и почувствовал, как холодок пробежал по спине. Ему вдруг стало жутко от мыслей, к чему это могло привести. Крохотная дырочка в потолке могла запросто угробить его жизнь…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.