Амир Гаджи - Тайные свидетели Азизы. Книга 2. Адель

Поставленный на широкую ногу конвейер мздоимства приносил значительный доход. Не доверяя мужу и банкам, Зинка хранила свои сбережения дома, купив для этих целей металлический шкаф, ключ от которого лежал в ящике туалетного столика её спальной. Аркаша также не доверял жене и банкам и на свои деньги тайно покупал у сотрудника Императорской рентерии, её ещё называют Бриллиантовым кабинетом Зимнего дворца, ворованные необработанные алмазы. Для четы Огарок это была лучшая форма вложений собственных средств. Алмазы Аркаша хранил дома в небольшом сейфе швейцарской работы, который был вмонтирован в стену его кабинета за дешёвой живописной подделкой на картину итальянского мастера Тициана, проданной Огарку очередным проходимцем по цене дорогого подлинника. Ключ от сейфа на серебряной цепочке всегда висел у него на шее.

В грязи повседневной жизни семьи Огарок незаметно рос Женя. Когда ему исполнилось восемнадцать, втайне от родителей он решил уехать в Америку – далёкую страну миллионеров. Он точно знал, что необходимо сделать для этого. Прежде всего, он справил себе три новых паспорта: один на имя очередного проходимца Смолина Анатолия Павловича, давнишнего клиента мамаши, и два других – так, на всякий случай, – на вымышленные имена супругов Георгия Викентьевича и Марины Николаевны Тонинадер. Он знал, что отец тайно скупает алмазы.

Во время очередной встречи отца с продавцом алмазов парень узнал, где тот живёт. В тщательно рассчитанный день Женя явился к продавцу с предложением купить разом все алмазы, которые тот может продать, и по цене выше, чем платил ему отец. Если тот не согласится, обещал заявить на него и своего отца в полицию. На вопрос продавца: «Где вы, молодой человек, возьмёте такие большие деньги?» – он ответил коротко: «У своих родителей».

Продавец согласился и обещал назвать точную сумму сделки через три дня. Настало время решительных действий. Женя снял на имя Анатолия Смолина комнату недалеко от морского порта и дважды появился там, умышленно попадаясь на глаза соседям. Предварительно Женька гримировался под коммивояжёра средней руки. Потом он купил на блошином рынке подержанный чемодан и дорожную сумку, оборудовав их двойным дном. В чемодан он сложил самые необходимые вещи для простого коммивояжёра на несколько дней пути. Через три дня сумма сделки была озвучена, после чего Женя сказал: «Я уверен, что такая сумма у моих родителей есть». На что продавец заметил: «Зная ваших родителей, я в этом не сомневаюсь». Женя торопился закончить дело. Договорились совершить сделку на нейтральной территории в следующую субботу в десять вечера. Женя назвал адрес квартиры, которую он снял специально для этой сделки. Это был район морского порта, где сдают квартиры «по часам» для интимных встреч моряков с портовыми шлюхами. На следующий день коммивояжёр Анатолий Смолин купил билет во второй класс на пароход до Ливерпуля, отплывающий в следующее воскресенье в шесть часов утра. Кроме того, был куплен билет в купе первого класса на имя Огарка Евгения Аркадьевича на поезд Петроград – Москва, отбывающий в субботу в девять вечера.

В субботу в три часа пополудни, как обычно, «дружная» семья Огарок обедала вместе дома. Работающая у них добросовестная повариха сегодня подала на обед куриный суп с лапшой и запечённую баранью ножку с картошкой, жаренной «по-домашнему». Ещё было: винегрет, заправленный прованским маслом, холодная буженина, козий сыр, квашеная капуста, мочёные яблоки, маринованные огурцы и помидоры. Всё было приготовлено вкусно, но для семьи это не имело значения. Они не умели наслаждаться жизнью, в том числе и едой. Им было всё равно, что есть и как. Для них приём пищи была обязательная процедура по заполнению желудка, а сама жизнь – бизнес-проект.

Родители выпили по несколько больших стопок водки. Несмотря на действующий в России с 1914 года сухой закон, в их доме всегда было несколько бутылок лучшей московской водки – «Московская особенная». Всю прислугу, как обычно по субботам, отпустили домой до понедельника. Никаких особых мероприятий на эти выходные не планировали.

Обед прошёл спокойно, без ругани и упрёков. Родители, как всегда, разбрелись по своим комнатам на двухчасовой послеобеденный сон. Через минуту в комнату к отцу вошёл сын Женька и без лишних слов всадил ему в сердце итальянский стилет, снятый накануне со стены отцовского кабинета. Удар был смертельный, недаром Женя целую неделю его отрабатывал. Не вынимая кинжала из трупа, сынок занялся папиным сейфом. Всё оказалось очень просто: ключ висел на отцовской шее, на серебряной цепочке.

Женька достал из сейфа бархатный мешочек с алмазами, золото в слитках общим весом шесть килограмм и баночку чистейшего героина около восьмисот граммов. Всё это аккуратно сложил в свой саквояж, закрыл сейф и повесил ключ на прежнее место. Затем достал из оружейного шкафа подарочный вариант американской двустволки Remington. Таких ружей в России всего шестнадцать штук. Они были изготовлены в 1910 году в США специально по заказу российского торгового дома. Все они разошлись на подарки нужным людям. На этом ружье была гравировка: «Господину Огарку – самому честному человеку России». Женька достал из кармана два накануне купленных патрона, снабжённых английской калёной картечью марки «АААА» 6,35 мм, и зарядил ружьё. Он вошёл в спальню своей матери без стука. Зинка крепко спала голой, широко разбросав конечности, в позе упавшей навзничь дохлой садовой жабы. Её художественный храп разносился по всей квартире. Держа в одной руке ружьё, а в другой подушку, сын Женька тихо подошёл к своей маме. Он осторожно подставил ствол к её миндже и хладнокровно, дуплетом всадил маме английскую картечь, превратившую Зинкины внутренности в фарш. Одновременно Женька накрыл её лицо подушкой на тот случай, если мама вдруг не умрёт сразу, а начнёт кричать. В этом он не ошибся: Зинка действительно не умерла сразу, и сквозь подушку был слышен её предсмертный хрип. Сынок сел верхом на её лицо, дожидаясь, пока мама не испустит дух. Он наблюдал, как из неё медленно, словно лава маленького вулкана, выползала плотная пузырящаяся болотная масса, на запах которой тотчас слетелись синие мухи-падальщицы. Наконец предсмертная агония – и мама затихла.

– Ну, вот теперь я круглый сирота, – вслух пошутил Женька Огарок.

У него было приподнятое настроение, потому что всё прошло хорошо: выстрел вряд ли кто-то слышал, а значит, времени достаточно, чтобы собраться в дорогу. Он открыл мамин денежный шкаф, благо не первый раз, и аккуратно сложил купюры в банковской упаковке в свой саквояж. Из маминых ювелирных изделий забрал лишь самые ценные. Затем он собрал по дому все свои фотографии и сжёг их в камине. В отдельный пакет он завернул хорошую закуску для ужина двоих мужчин, пару тарелок, вилки, два стакана. В бутылку водки «Московская особенная» через пробку иглой и шприцем он залил приличную дозу разбавленного в водке героина. Убедившись, что на пробке нет повреждений, сложил бутылку и закуски в саквояж. Уходя, он «случайно» оставил на полу своей комнаты оплаченный счёт на железнодорожный билет первого класса до Москвы на воскресенье.