Амир Гаджи - Тайные свидетели Азизы. Книга 2. Адель

– При чём здесь русские. Я говорю о христианах. Христиане бывают разных национальностей, и они не должны врать никогда. Христианская вера учит, что ложь – большой грех, и даже в Святой Библии сказано: «Не будет жить в доме моём поступающий коварно; говорящий ложь не останется пред глазами моими».

– Выходит, что только мусульмане должны всех обманывать, а христиане белые и пушистые?

– Во-первых, не должны, а могут, и только тогда, когда мусульманину это выгодно. И потом, не одни христиане, но и большая часть мировых религий считает ложь большим грехом. Например, я читала четыре благородные истины в буддизме, и там говорится, что человек должен идти путём самодисциплины, избегая в том числе лжи – неправедной речи. Ты хотя и мусульманин, но я тебе доверяю.

– Почему?

– Не знаю. Мне кажется, что ты не будешь меня обманывать. Правда?

– Конечно, правда. Я человек бесхитростный, я кипчакский воин – мамлюк. Мамлюки не любят всякие фигли-мигли, а свои проблемы всегда решали открыто и только силой.

– И ты такой же?

– Нет, я человек мирный, и у меня хороший характер. Один наш близкий родственник – мамлюк Бейбарс, даже был султаном Египта и жил во дворце, в Каире. Это он спас Египет от нашествия крестоносцев. Ты что, мне не веришь? – Азат поймал тень сомнения в глазах девушки.

– Верю. Я тебе верю, – искренне заявила Дуняша и, улыбаясь, спросила: – Ты, случайно, сам не собираешься в Египет?

– Нет. Я наше Семиречье люблю. Бейбарс умер в 52 года и похоронен в сирийском городе Дамаске, – продолжал набирать очки молодой человек, – представляешь, его отравил родной сын, принц Малик-Кахер. – Азат потупил взор и добавил: – Вот же гад. Как это вообще возможно, ведь родной сын.

– Малик – это никогда не улыбающийся ангел ада. Тот самый, который хранит ключи от преисподней.

– О Аллах! Пятница, откуда ты всё это знаешь?

– Книжки про ислам читаю, папенька рекомендовал. Он говорил, что в разных религиях надо искать не различия, а единство, и стремиться объяснять это людям. Да и мне самой интересно.

– В одном хадисе, кажется, в 2606-м, написано, что самое непристойное имя в Судный день перед Аллахом будет у человека, которого зовут Малик аль Мулюк.

– Мой папенька говорил, что предательство существовало всегда. Предательство в крови у всех нас. Например, Иуда Искариот… – Дуняша на минуту о чём-то задумалась и закончила фразу: – Что там смертный человек, ведь даже ангел предал Бога.

– Это как?

– У Бога был любимый ангел, лучезарный красавец Люцифер, и однажды он продал свою душу Дьяволу. Правда, он сделал это ради новых знаний, а не ради славы, власти или денег, как делают это смертные люди.

– Вообще-то мы, кипчаки, не такие, – Азат смотрел в глаза девушки. – Этот Малик-Кахер просто выродок какой-то. Когда Наполеон захватил Египет, он себе личную охрану из мамлюков набрал. Это были преданные присяге воины и с Наполеоном все его походы прошли. И в Москве были, и до конца его дней с ним оставались. А ещё…

– Хватит хвастать своими родственниками. Я тебе и так верю.

– Просто хотел сказать, что я тоже умею держать слово. К тому же я очень даже не евнух, легко могу жениться и народить детей.

– Таких же красивых, как ты?

– Мальчиков – да. А девочек таких же красивых, как ты.

– Я согласна, – заглянув в глаза Азата, заявила вконец осмелевшая Дуняша.

Отгородившись от остального мира, двое молодых и счастливых людей сидели в уютном углу китайского ресторана за двухместным столиком, единственным накрытым домотканой скатертью зелёного цвета. Они ели вкусную еду, болтали всякие глупости, смеялись и, глядя друг другу в глаза, наслаждались общением. Так начиналась любовь семиреченских Ромео и Джульетты.

Дуняша и Азат были уверены, что вся Вселенная вместе с ними радуется жизни. С этого момента они не расставались более чем на три дня в течение следующих шести месяцев. Втайне от родителей и близких они встречались три раза в неделю, а последний месяц – практически ежедневно. Чаще всего они уезжали за город, в открытую степь, в сторону реки Или, либо поднимались в горы, в урочище зажиточного казаха Медеу Пусырманова – слава богу, он это позволял. Гуляя, взявшись за руки, они говорили друг другу проникновенные слова, строили планы на будущее и даже целовались. Словом, они делали всё то, что делают чистые в своих помыслах влюблённые юноши и девушки.

В воскресенье, 25 марта 1917 года, на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, Дуняша и Азат встретились на своей секретной полянке на берегу горной речки Бутаковки. В этом месте Бутаковка впадает в речку Кузнецовскую, которая берёт начало с высокогорных Туюк-Суйских ледников и протекает через урочище казаха Медеу. Сливаясь, они образуют стрелку, на которой, кстати, находились дачи губернатора и архиерея. Дачи и полянку влюблённых разделяет Крестовая гора, поросшая вековыми тянь-шаньскими елями, которая делает это живописное место по-настоящему секретным. Сегодня они обсуждали план, как и когда они оповестят своих родителей о том, что собираются жить вместе. Так же как и в трагической веронской истории, наши влюблённые вряд ли могли бы рассчитывать на понимание родными их чувств. Для отца Дуняши, православного священника, все местные магометане – недавние язычники, суть заблудшие овцы, безграмотные дикари, для просвещения которых требуются годы и годы упорного труда. Кроме того, они все черноглазые, а их взгляд на малолетнего ребёнка всегда ведёт к сглазу и порче. Для отца Азата, правоверного мусульманина, все гяуры, которые носят на шее крест, – дети шайтана. Они едят свинину и молятся в церквях, украшенных портретами неизвестных людей. Кроме того, они все синеглазые, а их взгляд на малолетнего ребёнка всегда ведёт к сглазу и порче. Дуняша и Азат знают, что их отцы вряд ли согласятся на их брак. Они знают, что ни православная церковь, ни исламская мечеть не будут освящать их союз. Это были непреодолимые препятствия. Веронские влюблённые – Ромео и Джульетта, столкнувшись с подобным непониманием близких, решили вместе уйти из жизни. Семиреченские влюблённые решили несмотря ни на что жить вместе.

Дуняша смотрела на Азата во все глаза и, не отрывая взгляда, прошептала:

– Я хочу, чтобы мы поклялись кровью.

– Чьей кровью?

– Нашей, конечно. Я читала в одной книге, что самая страшная клятва – это клятва кровью. Конечно, можно и на кресте, но ты не крещёный. Тогда остаётся только кровью.

– Что же ты хочешь мне отрезать и почему вообще тебе в голову пришла эта безумная мысль?

– А вдруг ты меня променяешь на другую? Многие мужчины так делают, особенно мусульмане.

– Ну хорошо. Если мне придёт в голову такая мысль, тогда и отрежешь… чего-нибудь.