Елена Ершова - Память сердца

Машу стали усиленно лечить, делать ей разные процедуры: и электрические, и магнитные, и еще какие-то, всего не пересказать. Но больше всего ей понравился массаж, хотя он был и приятный, и болезненный поочередно. Приятный, когда человек в белом халате звонко хлопал ладошками по ее спине, а неприятный, когда он же начинал сильно давить ей на спину, и тогда от боли или от неожиданности она вскрикивала.

Но вскоре как-то так получилось, что мама стала водить Машу на массаж к другому врачу. Он-то и оказался дедушкой-волшебником.

Начну с того, что когда они с мамой зашли к нему в кабинет, он весело сказал девочке:

– Ничего не бойся!

И она, то ли из чувства противоречия, то ли от понимания того, что мама рядом, потому ей бояться нечего, смело выпалила в ответ:

– А я и не боюсь!..

О чем почти сразу же пожалела, вспомнив кулаки прежнего человека в белом халате и то, как ей было больно. Раздевшись до пояса, она легла на живот, ожидая самого неприятного, но почему-то все было иначе. И хотя ей было иногда и больно во время массажа, но она не вскрикивала. И потому, что пообещала ничего не бояться, и потому, что эта боль была слабее, терпимее. А, главное, у этого дедушки-врача руки были добрые и ласковые, и еще от него не воняло сигаретным дымом.

Однажды, когда дедушка делал Маше массаж, она даже уснула. Во сне девочке улыбалась: ей снилось, что она летает.

Когда же девочка проснулась, то увидела, что улыбаются и ее мама, и сам добрый дедушка-врач.

– Ну вот, ты и выздоровела… – проговорил он, будто пропел.

В первую секунду от этих слов девочке стало радостно, а потом сразу грустно.

Маша подумала, что теперь она больше никогда не сможет прийти к этому дедушке-врачу:

«Как жаль! Мне было здесь так хорошо», – и на глазах у нее показались слезы.

И тогда дедушка-волшебник сказал:

– Машенька, ты можешь приходить ко мне, когда захочешь. Я буду смотреть, как себя чувствует твоя спинка. Нужен ли ей массаж?!

– Правда?! – обрадовано переспросила девочка.

– Конечно! – подтвердил дедушка. – Приходи хоть завтра…

Услышав это, девочка от радости высоко подпрыгнула и, обхватив руками дедушкину шею, крепко-крепко обняла его, прижавшись к его груди.

А дедушка-врач, милый, добрый дедушка, видимо, не ожидая такой бурной реакции, молча стоял, будто окаменел. Но Маша слышала, прижавшись ухом к его груди, как громко бьется его сердце.

С тех пор она стала часто приходить в гости к дедушке, в его удивительный домик на окраине города. Маша приезжала туда на троллейбусе: мама отпускала ее саму и никогда не ругала, даже если она, задерживаясь, приезжала домой немного позже обычного.

В домике дедушки-волшебника жила удивительная кошка, цвета кофе с молоком. Звали ее Баська.

– Васька?! – переспросила Маша дедушку, первый раз услышав ее кличку.

– Баська… – поправил ее дедушка. – Она у нас “барска”, барыня, мышей не ловит… Букву ”Р” Ванюша, внучок, не выговаривал… Вот и стала она Баськой…

– А у вас есть мыши? – продолжала вопросничать Маша.

– Мыши?! – чему-то удивился дедушка. – Когда-то были… давно. А как Баська появилась, все и разбежались…

– Но ведь она не ловит мышей! – воскликнула девочка. – Чего им бояться?

– Одного ее вида мыши боятся, – улыбаясь, заметил дедушка. – Ведь мыши не знают, что у Баськи на уме: а вдруг ей надоест нежиться и она для развлечения начнет их ловить?!

Кошка понравилась девочке с первого знакомства, но подружились они не сразу.

Когда Маша приходила к дедушке, Баська садилась рядом с ней и интригующе долго смотрела на нее.

Сначала Маша не понимала: почему?! Но потом догадалась: кошка просто ревновала ее к своему хозяину, доброму волшебнику.

«Может быть, она боится, что я заберу с собой дедушку?! – глядя на кошку, думала Маша. – Думает, что я буду ее обижать?!»

Но кошка молчала, продолжая очень внимательно смотреть на Машу, как будто изучая ее.

Большие, ярко-зеленые, как крыжовник, глаза кошки, завораживали девочку. Особенно ей нравился тоненький черный листок-лепесток, помещенный в середине каждого глаза у Баськи. Он назывался «зрачок».

– Благодаря зрачку и кошка, и человек, и любой зверь видят, – объяснил Маше дедушка. – Сквозь него в глаз на хрусталик попадает луч света, изображение…

Постепенно осторожная дедушкина кошка стала привыкать к Маше. И, если прежде она не играла с девочкой и не отзывалась на ее «кис-кис», а только пристально смотрела ей в глаза, то вскоре она уже разрешала Маше погладить ее по спинке, а порой требовательно тыкалась мордочкой в ее руки, как бы просила: «погладь еще!»

Но больше всего радовало девочку то, что дедушке можно было задавать любые вопросы, даже самые глупые и бестактные, как называла их мама, и он никогда не смеялся над ней ни за один из них, не называл «глупым» и честно отвечал на каждый.

Часто дедушка шутил:

– Опять они тебя мучают, эти вопросы кошмарные. Ну, давай, выспрашивай-выкладывай!

Маше очень нравилась их игра «Вопрос-ответ». Это было так увлекательно, даже намного интереснее, чем читать сказку. Тогда она не понимала: почему? Не знала, что своими ответами дедушка прокладывал ей дорогу в будущее, мостил ее путь, чтобы она шла и не свернула, ни в грязь, ни в ложь. А вопросов у Маши всегда было много. Вдобавок ко всему, в последнее время, мама стала часто отнекиваться, отвечая, что у нее нет времени на все ее вопросы. Иногда она, даже сердясь, ей говорила: «подрастешь – узнаешь», а папа всегда был очень занят.

С дедушкой все было не так. Он всегда на вопросы Маши давал ответы, может быть не такие длинные, как пишут в книгах, зато ясные и понятные. А еще Маша тогда поняла, что он не на много старше ее, этакий мальчишка-старшеклассник, только для солидности наклеил себе седые волосы и бороду.

«Так ли это?!» – это единственный вопрос, который она не смела задать. Да и не мучил ее этот вопрос почему-то. Девочке даже казалось, что это была их общая, маленькая тайна.

Может быть поэтому, приходя к дедушке и глядя на его седые волосы и бороду, она, задорно улыбаясь, приветствовала его:

– Здравствуй, де-е-е-душка!…

В ответ с неизменной улыбкой он всегда отвечал:

– Будь здорова, внученька!..

Почему он так ее называл, будто Дед Мороз свою внучку, Маша не знала. Возможно потому, что ее любимый цвет был голубой, и на ней почти всегда было что-нибудь голубое: или платьице, или кофточка, или шарфик, а, может быть, потому, что волосы у нее были светлыми, почти белые, с какими обычно рисуют Снегурочек. Но почему-то девочке было очень приятно, что он называл ее по-своему, не по имени, как все остальные. А еще Маше очень нравилось сидеть в большом квадратном кресле с изогнутыми, деревянными ручками.