Альманах - Альманах «Российский колокол» №1 2020

Я хмеля полными засыпана горстями.
А кем душа моя приведена на пир,
Где близ любви сидят почётными гостями
И Тютчев, и Толстой [1] Алексей Константинович Толстой. – Примечание автора. , Петрарка и Шекспир?

Тобой! Вот Пушкин сам мне преподнёс две розы ,
Вот Баратынский вслед протягивает мне
Лиле́ю белую… И гибну я для прозы…
Невинная душа! Всё по твоей вине!

Утешной сладости в привычном предвкушенье
Едва начну давно знакомый стих —
Дыханье заглушит внезапных слёз рожденье
И строки растворит. То дело рук твоих!

Из-за тебя не здесь и не сейчас я где-то,
В мечте живя вполне, – не то что обмануть
Хотела бы себя, а – помнишь ли у Фета? —
«Как будто вне любви есть в мире что-нибудь!»

Оно восходит на востоке.
И больше не глядит в тоске
На недописанные строки
Перо засохшее в руке.

Тускла, пуглива, одинока,
Свеча задута… Свет иной
Плывёт со рдяного востока
Земли отрадой неземной!

Как траурный покров унылый,
Свевает он с юдоли слёз
И ночь слепую, как могила,
И ночь, исполненную звёзд!

Всё разгораясь яром вящим,
Всей ширью неба становясь,
Победой радости слепящей
Свою он утверждает власть!

Будь ей во тьме равно послушна,
Легко б восторглась [2] Восто́ргнуться: исторгнуться, изойти из себя, подымаясь вверх; отсюда слово «восторг» в переносном смысле: мощный взрывом, высший подъём чувств, духа. – Примечание автора. на свету
В волшебный сад земная пустошь,
В сад яблоневый весь в цвету!

Пылает запад – Солнце гаснет,
Синь червленицею [3] Червлени́ца – здесь: червлёная, то есть окрашенная в тот или иной оттенок красного цвета, пряжа. – Примечание автора. заткав…
И я не знаю, что прекрасней:
Восход его? зенит? закат?

Но Человек с сияньем Божьим
Высокой думы на челе —
Вот Солнце, что ещё дороже,
Ещё отраднее Земле!

Лишь стоит раз того увидеть,
Кто благоличием лучист
И духом плотен, как иридий [4] Иридий из всех известных элементов обладает самой высокой плотностью. – Примечание автора. ,
И как алмаз, им твёрд и чист, —

Душа чудесного коснётся,
Мир оправданьем одаря,
И в небесах её займётся
Багрянородная [5] Багрянородный: царственно-рождённый, тот, кому положено облачаться в багряни́цу, или порфиру. – Примечание автора. заря!

И сам Александрийский ангел
Главу склоняет с высоты
Пред властью – Русского Таланта
И тайны Русской Красоты!

Ах, какая ранняя осень!
Странно мне: холода… холода…
Сердце даже надежды не просит…
Ветер мёртвые листья уносит,
Сам не зная зачем и куда.
Кратко, зыбко блаженство на свете,
Притворилась удачей беда…
Жаль, не может осенний ветер
И меня, как вот листья эти,
Унести – низачем, никуда…

Не слабостью твоей и не улыбкой,
И не игрой без страсти и без цели —
Всё было лишь опять моей ошибкой
И странной вьюгой первых дней апреля.

Теперь со всех сторон, из всех пределов
Идёт на Русь монгольская орда.
И меркнет день, во тьме слабеет тело,
Но ты – «гори, гори, моя Звезда!»

Среди менял, в разгаре римских оргий,
«Распни её!» – Змей шепчет о Руси,
Но поднял уж копьё святой Георгий!
Мгновение – и Змея поразит!

Хотите, за собою увлекая,
Вести нас гладким и кривым путём?!
В ад вашего игрушечного рая
Идите вы! Мы с вами не пойдём!

Идите все своей дорогой торной!
А мы пойдём за нашею Звездой!
Она – Рублёва «Спас Нерукотворный» —
Святит наш путь тернистый и прямой!

Для тела изнурённого кровать
Ещё не гроб, но сходное созданье.
О, если б можно было так устать,
Чтобы лишиться силы на страданье.

Рука убийц безжалостна не столь,
Как хладные уста противной воли.
О, если б то была такая боль,
Чтоб потерять сознание от боли.

Не сразу, жаль, вонзилась шпага в грудь,
А позже в спину кортик откровенья.
О, если б можно было так уснуть,
Чтоб обрести не забытье – забвенье.

…Ах, эти рифмы, рифмы-озорницы!
Попробуй-ка их удержи в узде.
Они, как молодые кобылицы,
Без привязи хотят скакать везде.
Смотри: вон повод рвёт одна, другая,
И, на просторе весело играя,
Проказницы тем остальных зовут
Порвать узду себе составить труд.
Но – нет нужды: отпустим повода,
И, как о том бы глупость ни судила,
Пускай ещё неведомо куда
Несёт их поэтическая сила…

Скажи, поэта есть ли что дороже
Земли на всё прелестных берегах?
А что поэту дорого быть может
Так, как ему свобода дорога,
Минуты своенравных вдохновений
И строки, где блажен и волен гений?
Кто счастлив здесь? Он счастлив: он – поэт.
Но… чертит вновь: «На свете счастья нет…»,
О ком, о чём всё грезит и тоскует?
Смеётся желчно, ропщет, негодует,
На пени на судьбу и на укоры Небу
Растрачивая чувств и мыслей пыл.
Какой творец собою счастлив не был?
А всё же прав творец великий [6] «Творец великий»: А. С. Пушкин. – Примечание автора. был:
«Ни музы, ни труды, ни радости досуга —
Ничто не заменит единственного друга».