Анна Орловская - Жмурки со Вселенной

– В конце вечера художники выставляет картину на аукцион, а гости покупают. Но цена зачастую зависит от Бродеева. Он даже не знает, каким обладает влиянием на ценителей искусства и как меняет судьбы молодых художников.

Мужчина достает что-то из кармана и протягивает мне:

– Приходите тоже. Вот визитка.

Потрясена таким архаизмом, ведь уже пару лет никто ими не пользуется. Все люди добавляются в «Пробку» или другие соцсети, находят друг друга, и все это происходит без карточки с вензелями.

– Александр Верба – красивая у вас фамилия.

– Спасибо. Надеюсь, еще увидимся. Так… куда мне сейчас?

– Давайте я вам покажу, как пройти.

Мы выходим в холл, я указываю направление. Александр приветливо машет рукой в знак прощания. В каморке остается запах корицы с ванилью. Обожаю булочки, вдыхаю аромат, улыбаюсь.

Волнение окутывает меня словно колючий шерстяной шарф. Заглядываю в блокнот и повторяю последние цифры недавно записанного телефонного номера. Так хочу попасть на курсы к именитому художнику и учителю, но мной овладевают сомнения. Достаточно ли я интересная для Бродеева, талантливо рисую или мне только кажется. Пускаюсь в поиски информации о курсах, читаю отзывы. Три года назад, после университета, уже интересовалась ими. Тогда мне помешала нехватка денег, и пришлось устроиться в офис. Думала, что работа будет кратковременная.

В мыслях улетаю на Манхэттен, меня окружают картины в собственной галерее, пью вкусное вино, и за окном меня умиляет вид спешащих на работу людей. Город бурлит и днем, и ночью. Да, я стану обязательно великой и знаменитой художницей. Вздыхаю: ценник на курс космический, ну и пусть, это ведь сам Бродеев.

Наступают долгожданные минуты для офисных работников: 17:59 и 18:00. Кабинеты пустеют, все спешат, нельзя лишаться ценных минут жизни и тратить дополнительное время на «энергоотсос». В толпе торопящихся раздается звонок. Никто не роется в поисках телефона, потому что звонят мне. Я отвечаю Григу.

– Привет, дорогая. Ты еще на работе? Рядом еду, могу тебя забрать.

– Я почти на выходе. Заезжай за мной.

18:10. Сажусь в машину. Запах нового автомобиля еще не выветрился. Первые минуты разговора проходят в вопросах и ответах о прошедшем дне. Из-за вечерних пробок у Грига портится настроение. А мне так хочется рассказать о знакомстве, курсах и мечтах. Машина в очередной раз останавливается, но уже по причине красного сигнала светофора. Среди полос проходит мужчина преклонного возраста с длинной-длинной бородой.

– Открыть окно, дашь ему денег? – спрашиваю у Грига.

Светофор загорается, наша машина проезжает мимо старика.

– Ты ему не дал, потому что он похож на попа?

– Нет, этот похож как раз таки на нищего, а попы же на нищих не похожи. Просто налички совсем нет.

– И у меня. Ненавижу такие моменты, когда совсем нет денег на милостыню.

– Да, с переходом на безнал в карманах никогда ничего нет, жаль, они ходят без терминала. Но было бы странно, если бы нищий брал милостыню с терминала.

– Блин, опять телефон плохо работает, звук на видюшках совсем не воспроизводит.

– Возьми мой, мы почти приехали.

Машина поворачивает направо, до дома остается пять минут езды, мы их проводим в тишине. Погружаюсь в размышления о предстоящем курсе, как мои работы будут хвалить, как стану лучшей ученицей на курсе, а потом выставки, галереи, знакомства с другими художниками, аукционы с моими работами. Григ тоже молчит. Мы часто в пробках ничего не обсуждаем, оба погружены в свои мысли, меня расслабляет наша тишина. Григ – первый человек, с которым легко молчать, без переживаний, что не могу подобрать слова или тему для общения.

Дома возле порога нас ждет кот, зевает. Немногочисленные оставшиеся продукты в холодильнике «намекают», что проще сварить пельмени.

Звонит телефон, и, судя по восторгам, поздравлениям, личным темам, Григ общается с отцом. Они разговаривают каждый день по часу. Александр Евгеньевич – основатель социальной сети «В пробке». С каждым днем количество времени, проведенного в дорожных заторах, увеличивается, и идея о ее создании пришла как раз в пробке. В этой соцсети, как и везде, обсуждают политику, новости, чьи-то жопы, но больше говорят про бамперы машин и т.д.

Григ входит на кухню в приподнятом настроении:

– Представляешь, «Пробка» поставила свой рекорд. В сети уже пятьдесят миллионов пользователей. Кто бы мог подумать, что эта соцсеть так…

– Сельдерея бы…

– Что, прости?

Вместо того чтобы продолжить: «эта соцсеть выстрелит прямо как из пушки», брякнула первое, что пришло в голову:

– Сельдерея хочется. Что ты там насчет пробки говорил?

– Кто бы мог подумать, что эта соцсеть так выстрелит.

Влюбленные люди меня раздражают «премилой» манерой заканчивать фразы друг за другом, и я стараюсь на них не походить.

– Ну людям в пробке делать нечего, с нашим «бездвижением» актуальная тема.

– Да, отец сказал, что в связи с таким большим количеством народа дорожная инспекция обязала их компанию написать, как на пачке сигарет, предупреждение.

– Про легкие, что ли? – с недоумением спрашиваю у Грига.

– Нет, типа дорожная инспекция предупреждает, что водителю пользоваться смартфоном во время движения транспортного средства запрещено и влечет наложение административного штрафа.

– Это будет выглядеть странно.

– Ну как и пачка сигарет. Мы сегодня есть вообще будем или нет?

Я тянусь за кружками, висящими над головой. Чувствую его взгляд на моей спине.

– У меня все готово, сейчас чай налью.

– Я хотел давно спросить, но не знаю, как ты к этому отнесешься.

Я поворачиваюсь, ставлю чайник обратно. О нет. Неужели он собирается сделать предложение. Александр Евгеньевич ждет от нас внуков, и поэтому после каждого их разговора витает в воздухе тема наших будущих детей и брака.

– Ты делаешь мне предложение?

Глаза Грига округляются, а я прижимаю ладони к губам.

– Ой, ты не это хотел спросить… Какая неловкая ситуация, и пора мне замолчать.

– Эмм, вообще хотел спросить про твоих родителей. Но ты разве хочешь замуж?

– Не, фух, на минутку показалось. Не то чтобы я хотела… Ты весь радостный, звонил отец, я услышала про… да не важно. А что ты там спрашивал про родителей?

– Ты ничего не рассказывала про родителей. Извини, если тема трудная. Просто много слышал о бабуле и про отца иногда, а про маму совсем нет, но входящие от нее я часто вижу у тебя на телефоне. И вчера она утром звонила, но ты скинула.

Пальцы стучат по столу, замечаю это и прекращаю «бит». Григ уже сам наливает чай.

– Про нее не хочу говорить. А папа умер, когда мне только исполнилось четырнадцать. Едва прошло два года со дня его смерти, она снова вышла замуж. Я не хотела, чтобы в доме находился посторонний человек, и часто ночевала здесь, у бабушки. Потом новому мужику предложили работу в другом городе.