Евгений Лучинкин - Сказы Капкыдадыча

В следующий раз, переходя через сухое русло реки, Ной наткнулся на свежие следы кострища. Он долго стоял возле пепельного круга и не верил глазам.

“Всё-таки люди”.

Внезапно его взгляд наткнулся на груду обглоданных костей, уже припорошенных бурым песком.

“Та-ак, а косточки-то… человеческие. Значит, homo sapiens вернулся к первобытному строю. Чего и следовало ожидать!”

На прогулки Ной без оружия больше не выходил.

Через несколько дней сработала сигнализация дальнего оповещения. Чувствительные фотоэлементы зафиксировали вторжение в законные владения Ноя непрошеных посетителей.

Включив мониторы, Ной от изумления замер. Перед ним, подобно сцене из фантастического фильма, предстали остатки погибшей цивилизации. Конечно, можно было предположить намного худшую картину деградации человека, однако на экране разворачивалась реальность.

От бредущих по пожухлой траве людей исходило что-то омерзительное и пугающее. Толпа шла нестройными рядами, но кучно. В её голове тяжело вышагивали косматые верзилы. Все они были облачены в тёплые спортивные комбинезоны, которые уже полностью утратили яркие краски некогда модной отделки.

“О, опять торжествует сила мышц. Да здравствует новый эволюционный виток! Ур-рра!”

Ноя от брезгливого отвращения передёрнуло.

Ближе к верзилам держались закутанные в одеяла женщины. Их давно не мытые лица выражали тупую покорность и забитость. Чуть поодаль шли угрюмого вида парни с дубинами и кольями. Другого вооружения заметно не было. Совсем сзади в жалких лохмотьях, прихрамывая, ковылял тощий человек. Он напряженно втягивал ноздрями воздух и поминутно останавливался, чтобы передохнуть.

“Бред, полный бред”.

Ной пару раз представлял и просчитывал, как он будет поступать, если его владения всё же обнаружатся выжившими после возможного катаклизма людьми. И вот сейчас именно такие исчадия кошмарных снов приближались к его Дому.

Впрочем, кажется, эти пройдут мимо.

“Слава богу!”

Но тут Ной услышал, как внизу зашлись лаем овчарки.

“Та-ак, всё-таки не пройдут…”

На одном из мониторов мелькнули тени бегущих людей. Возбуждённо махая руками, к верзилам подбежали худосочные парнишки. Те выслушали их донесения и решительно повернули в сторону Дома Ноя.

Ной спустился вниз и успокоил собак.

“Давайте-ка, ребята, не будем поднимать лишнего шума. Пока поводов для беспокойства у нас нет”.

Снаружи послышались вопли, и почти сразу в ворота бухнули чем-то тяжёлым. Ной через громкоговоритель обратился к непрошеным гостям на нескольких языках, попросив их немедленно покинуть территорию частных владений. Однако шум снаружи только усилился, и удары по воротам стали сильней.

“Ну, не хотите добром, придётся вас убедить чем-нибудь посущественней”.

Ной вернулся к обзорным мониторам. Пришельцы сгрудились у ворот и пытались дубинами проломить ворота.

“Аминь!”

На осаждающих, через вмонтированные в стены Дома трубы, выплеснулись струи слезоточивого газа. Люди в ярости завизжали и начали разбегаться прочь. Для верности Ной сделал несколько выстрелов из автоматического оружия в воздух.

“Ну вот, так-то лучше. На чужой каравай – рот не разевай”.

Некоторое время Ной наблюдал за удирающими в сторону скал пришельцами, а потом спустился в каминный зал. Тишина вновь воцарилась в его Доме. Негромкая музыка Вивальди разлилась по комнатам.

Две рюмочки конька успокоили взвинченные нервы отшельника и настроили его на философские размышления.

“Как всё же живуче человечество! Умудриться за несколько дней уничтожить всякую возможность для естественного существования и, всё равно, со слепым упорством продолжать цепляться за истерзанную собственными руками планету. Даже без каких-либо перспектив к очеловечиванию”.

Ной с грустью остановил взгляд на языках каминного пламени и поёжился.

“Как сейчас там… в темноте эти люди проводят своё время? Мрак, бр-р-р”.

В его душе вдруг поднялась волна возмущения. Так бездарно разрушить всё то, что было дорого для любого нормального человека!

“Неужели наши предшественники точно также погребли себя под пеплом вулканов и под водами мирового потопа? Выходит, прошлое нас вновь ничему не научило. И никакие мы не разумные.

Если сейчас планету не разнесли на кусочки, то потомки это сделают наверняка… Потомки!?”

Ной горько усмехнулся.

“Ох-хо-хо, долго ж придётся человечеству восставать из нынешнего свинства. Жаль, что я уже никогда… никогда! этого не увижу”.

Незаметно Ной задремал. Его разбудило прикосновение языка овчарки по кличке Друг. Собака нежно лизала безвольно опущенную кисть хозяина и предано заглядывала ему в глаза.

“Ах ты, мой верный товарищ! Знаешь ли ты, что на всём белом свете мы с тобой должно быть последние, кто сохраняет подобную дружбу? А впрочем, зачем тебе это знать? Достаточно того, что я один буду мучиться от понимания ужаса происшедшего. Давай-ка лучше пойдём – осмотримся, оставили нас в покое двуногие или нет”.

“Двуногие” не ушли, их костры виднелись у самого подножия скал.

“Чёрт, ни себе, называется, ни людям. Чего ж ты добиваешься, стадо?”

Ночью несколько раз срабатывала тревога. Видимо, осаждающие делали вылазки с неясной надеждой, что вожделенный оплот во тьме падёт скорей, нежели при свете.

Ной решил сменить слезоточивый газ на нервно-паралитический. А из автомата он уже стрелял над самыми головами дикарей. Это немного охладило пыл штурмующих. Но следующей ночью стало заметно, что костров в их лагере прибавилось.

Днём, глядя в искажённые звериной злобой хари своих бывших собратьев по разуму, Ной со спокойным ужасом понял: они не уйдут, пока не добьются своего, или…

Но об этом “или” он даже боялся подумать. Воспитанный на морали всеобщего гуманизма, Ной в своих расчётах не допускал никакой возможности преступления через черту человекоубийства.

“Нажать на курок, чтобы убить себе подобного?!”

“Ну, тогда они убьют тебя” – сказал внутренний голос.

“Ничего, ничего, в моих арсеналах хватит средств, чтобы остудить особо горячие головы”.

Ной провёл несколько бессонных ночей на Сторожевой башне, и уже начал успокаиваться, когда под вечер дикари выстрелили из гранатомёта. Однако что-то у них не сработало, и заряд разорвался посреди толпы.

Вместо того, чтобы помогать раненым, обезумевшие люди набросились на искалеченных товарищей, тут же растерзав всех, кто ещё оставался в живых.

Движимый стремлением прекратить страшное пиршество, Ной выпустил овчарок за ворота и расстрелял несколько коробок с шумовыми патронами. Однако это возымело обратное действие. Жуткий вой, издаваемый сотнями глоток, проник сквозь толстые стены Дома и разъедающим ядом заполнил его коридоры и комнаты.