Анна Шулятицкая - Человек внутри

– Не знаю. Расскажите, – потребовал Костя, и с губ его сорвался сухой смешок. – Если что-то по работе, если вы заговорите… хоть о макраме! Я выслушаю. Не дай боже, о помощниках! Прошу вас, как человека!

И так мы сделали круг, пока я говорил о Дарье Сергеевне, как она испекла черничный пирог и угостила им соседей, живущих у подножья холма. Мы распрощались. Костя устало сел на лавку рядом с «Летним розмарином», вынул блокнот, а как только понял, что забыл карандаш или ручку, то сразу насупился и позвал меня, размахивая руками, но я уже был далеко и не развернулся.

Город горел беспокойными огнями, в каждом из стёклышек раздувался пляшущий костерок. Уже не было видно уток, но было видно тёмное озеро, за которым вырисовывался длинный золотой шпиль Троицкого собора со светло-зелёными куполами. Ветер качал коричневые тополя и редко подхватывал сморщенные листья, шуршащие по асфальту. Раздавался топот, скрип и бестолково-расслабленные голоса. До меня долетали бессвязные фразы, которые я не переставал повторять от безделья вслух.

Не прошло и половины часа, как я убедился в обманчивости умиротворения.

По одному из пешеходных мостков через реку бежал, неуклюже спотыкаясь, помощник с лохматыми хризантемами. Он толкался, но не смотрел на людей, которые его дружно ругали и таращили глаза, а глядел вниз. Кто только не кричал на помощника! Один ребёнок заливался неудержимым хохотом, показывая некрасиво пальцем на бегуна, другой хныкал из-за того, что хотел бегать также быстро и всхлипывал, и размазывал слёзы по красному пухлому лицу.

– Держите его! – тонко взвизгнула девушка в розовенькой кофточке и налетела на юношу в роликах. – Куда едешь? – вспылила она и прикоснулась к ушибленному плечу. – Тут бегает чудак!

– Мне то что? – спросил он.

– А то, что надо быть аккуратнее. Я чуть не грохнулась!

– Извини, не хотел, – сказал юноша равнодушно и немедля съехал с мостка.

– Что у него? Цветы? Ах, как романтично! – воскликнула другая девушка, взяла тотчас своего молодого человека под руку и кинулась целовать его.

– Не при всех, – поморщился молодой человек и решительно отстранился.

– Стой! – закричал я. – Подожди!

Помощник не расслышал меня, но, казалось, набрал скорость. Он пробрался через толпу велосипедистов в ярких защитных шлемах и помчался между тесными кривыми двориками. Я неустанно преследовал его и нервничал. Порою мелькало развешанное бельё, виднелись искажённые заботами лица, запирались и распахивались окна, и крашеные подоконники расплывались, как ненастоящие. У помощника развевался заляпанный шарф поверх мокрого пальто с оттопыренными карманами, трепетали волосы.

Он добежал до развилки и, как-то поскользнувшись, упал спиной на бордюр, при этом возмутившись женщине, которая растрогалась от жалости к нему.

– Идите, куда шли! Не видите, что я загораю? – спросил помощник и резко встал с букетом. – От загара моя кожа переливается нежно-белым цветом.

– Простите, от какого такого загара?

– От лунного.

– Извините, не думаю, что лунный загар бывает в природе, – засуетилась женщина с большими руками.

– То, что на вас не действует луна, ещё ничего не значит!

– Вы бы к врачу обратились, если так больно стукнулись, – посоветовала женщина мягко. – У вас не идёт кровь? Я позвоню в скорую. Или вы сами поедете?

– Мне не нужна ваша помощь, – огрызнулся помощник и, прижав руку к виску, немножко покоробился. – Боль есть, но это не страшно. Я привык.

– Как знаете, – сказала она, пожав плечами, и пошла к автобусной остановке как ни в чём не бывало.

Помощник, завидев меня, сверкнул потемневшими глазами и опрометью бросился влево. Я продолжил ехать за ним, не поднимая полностью стекла. После хмурого переулка, с разрисованными мусорными баками, машинами, оставленными в дождевой грязи, и паутиной густо сплетающихся проводов, мы очутились на многолюдной улице, засаженной пышной зеленью. Передо мной выросла светлая стена однотипных домов из кремовых кирпичей. Покатые крыши домов были добротными и зелёными, как трава. Пестрели витрины сверкающих лавок, и девочек распирало от смеха за раскидистым каштаном, украшенным лампочками, которые почему-то не работали.

Помощник остановился, наконец-то, у дома, скорее всего, сорок пятого. Он искупался с улыбкой в лунном свете, вынул, чтобы мне было видно, засаленный бесцветный браслет и приложил его к выпуклому узору на двери. Раздался мелодичный звук. Помощник прошмыгнул в подъезд.

– Да чтоб тебя!

У дома курил сигарету кто-то в стареньком мятом свитере, синих штанах, заляпанных спереди кляксами, и поношенных обувках. Он изучал надписи на резной скамье под клёном и жмурил тусклые сонные глаза. Иной раз тяжко сопел, словно был простужен, и вглядывался бездумно в своё отражение на воде. Я подошёл к нему, и моё сердце оживилось надеждой.

– Вы живёте в сорок пятом? – спросил я у мужика.

– Допустим, живу. Зачем мне ещё стоять здесь?

– Действительно, незачем, – согласился я и закашлял, да так громко, что мужик скривил губы, и его небритый подбородок дёрнулся.

Он пробасил:

– Ты не куришь? Вот я курю, поэтому мне так хорошо. Возьми сигаретку, может, полегчает. Сигаретка от всякой боли спасает, поверь на слово. Если ты осторожный, то проверь сам. Я не подсуну тебе ничего плохого.

– Не по мне такой метод. С чего вообще должно легчать? – спросил я, принюхался к тошнотворному дыму и посерел.

– Отойди, если слабенький, – обратился мужик небрежно.

– Слушайте, мне надо в дом.

– А, для чего? – удивился он и почесал грудь. – Я тебя никогда не видел. Ты откуда взялся?

– Оттуда. – Указал я плавно вдаль, где высился заросший холм и мелькали синеватые тени. – И не увидели, если бы не один тип. Он помощник и злит меня весь вечер. Забегал минуту назад.

– Видел такого. Украл веник?

– Цветы он купил в магазине, всё законно. У меня к нему дело… или у него ко мне.

– Так-так…

– В общем, вы пустите меня или нет? – спросил я с явным недовольством. – Вам до квартиры рукой махнуть, а мне ехать далеко. Километра два как минимум.

– Что за дело?

В конце концов, я рассказал мужику, как познакомился со странным помощником, как он требовал яростно букет, и как у него молниеносно портилось и улучшалось настроение, упустив, конечно же, кое-какие подробности, совершенно бесполезные малознакомому человеку. Мне было неудобно, что я жаловался на помощника, но слова вырывались сами собой. Как только мужик терпеливо выслушал меня, я глубоко выдохнул, и мне сделалось легче, чем было до этого.

Он крепко задумался и, обмусолив сигарету, вынул зажигалку.

– Точно не попробуешь?

– Ни за что!

– Хорошо, пропущу в дом. Но ты потом объясни, что сказал помощник, а то они мне все жутко интересны. Я провожу, так сказать, небольшой эксперимент. Эксперимент важный и нужный, но не для меня, а моей Ани, – сказал мужик, слабо усмехнулся и, бросив сигарету, растоптал её в кашу обувкой. Зажигалку спрятал. – Курить даже нет желания. Ты слишком серьёзный. Позволь-ка рассмешить тебя одной нелепой случайностью, произошедшей со мной позавчера. Уверен, что ты любопытный, и выслушаешь меня. А?