Елена Матеуш - Голос в моей голове

– Нет! – и отпрыгнула от мужа.

– Дорогая, ну что ты? – партнёр, который знал, что должно происходить по сценарию, сделал шаг к ней, пытаясь всё-таки запаковать Марусю в злополучные меха.

– Нет! – отступала Маруся, тыкая пальцем в подкладку. – На ней …чьи-то волосы!

– Ну какие ещё волосы? Что ты выдумываешь. Надевай! – партнёр повысил голос, пытаясь вернуть Марусю к сценарию, и попытался накинуть шубу ей на плечи.

– Ах, кажется?! – Маруся швырнула осточертевшую шубу куда-то в сторону кулис и заорала в полный голос. – Ты пытаешься мне подсунуть ношенную дрянь, и выставить меня слепой дурой?!

Следующие пять минут зрители наслаждались реалистичной сценой семейного скандала. Маруся выплёскивала на партнёра всю накопившуюся ненависть к гадкой сиамке, проговаривая при этом на автомате все те фразы, что обычно слышал её любовник, когда пытался сэкономить на подарках.

Актёр, игравший её мужа, имел за спиной опыт трёх не слишком удачных браков, и ему тоже было что сказать. Они импровизировали, не подбирая слова, удаляясь всё дальше от написанного сценаристом. Зрители наслаждались сценой, проникаясь искренним сочувствием к персонажам.

«Вот козёл!», – думали зрительницы, до этого не симпатизировавшие Марусиной героине, а сейчас вполне разделявшие её возмущение наглым обманщиком.

«Вот стерва!», – с долей восхищения думали мужчины. – «Темпераментная! Просто огонь!»

Зарево скандала прекратил Юрик, ждавший своего выхода и начавший энергично жестикулировать из-за кулис. Заметившая его Маруся резко замолчала, окинула не ожидавшего этого партнёра по сцене, высокомерным взглядом, холодно произнесла:

– Жду новую шубу!

И походкой от бедра ушла со сцены.

Следующий раз Маруська вмешалась в Марусину игру во время очень ответственной сцены! Героиня собиралась отравить мужа, но потом передумывала. На репетициях эти сомнения сыграть достоверно Марусе никак не удавалось. В глубине души она искренне не понимала, почему героиня мучается сомнениями. Яд, как убеждал подговаривавший любовник, обнаружить будет невозможно. Она единственная наследница, о чём тут ещё раздумывать?! Она произносила всё, что написал автор, но как-то без огонька, неубедительно.

И вот говоря на публику всё, что положено, о том, какой качественный яд сейчас она вольёт мужу в глинтвейн, Маруся подходит к скрытому от зрителей декорациями столику, протягивает руку, но внезапно, изменившись в лице, отдёргивает её.

Зрители уже ждавшие, как эта глупая стерва возьмёт яд, удвоили внимание, наблюдая, как Маруся то шагнёт, то отступит, то протянет руку, то отдёрнет. При этом она явственно побледнела, хмурилась, что-то шептала и кусала губы.

«Удивительно, как реалистично она играет внутреннюю борьбу. А на репетициях ничего из неё выжать не мог!», – удивлялся режиссёр.

Маруся же с ненавистью смотрела на невидную из зрительного зала кошку, сидевшую рядом с вожделенным бутыльком. Сиамка не мигая смотрела на Марусю и демонстративно выпускала когти. Мол, только попробуй, возьми!

– Нет, не могу! – с беспомощной злостью наконец сказала Маруся и махнула рукой. – Не могу отравить его. Это выше моих сил!

И вот уже спектакль движется к финалу. В последней Марусиной сцене слов у неё не было. Она выходит, обнаруживает тело мужа, умершего от инфаркта, молча садится в кресло и о чём-то думает. Что там происходит дальше, после её ухода, Марусю особо не интересовало.

И вот, сделав первый шаг на сцену, Маруся видит, что рядом, высоко подняв хвост, идёт Маруська. Маруся чуть не сбилась с шага. «Ну нет, гадина, сегодня я тебе не уступлю!» – подумала она и постаралась грациозностью не уступить сопернице.

Зрители заворожёно наблюдали, как по сцене движутся два грациозных существа – медленно, плавно, неторопливо, с великолепным презрением к окружающим.

Кошка запрыгнула на диванчик и потянулась. Маруся потянулась и села в кресло. Сиамка вытянула лапку и принялась её вылизывать. Маруся подняла как в канкане длинную золотистую ногу и ласкающим жестом провела по ней рукой.

Этот женско-кошачий батл продолжался недолго, но стал самым ярким моментом спектакля. Об этой режиссёрской находке назавтра написали все критики, а про Марусю сказали: «На сегодня это лучшая роль молодой актрисы!»

Маруська же равнодушно принимала подношения режиссёра, но вновь выходить на сцену отказывалась.

Сама я дневник не веду. Даже желания такого не возникало. И когда его вести работающей женщине, матери и жене? Только успевай поворачиваться! Зато желание высказаться и представить свою картину мира есть у моих тараканов. Для них это важно – хотя бы на бумаге успеть запечатлеть то, что по их мнению правильно. В реале развернуться я им не даю, так хоть в дневничке порулить торопятся. Выглядит это так:

Таракан Мерисьюшный: «Я страшно умна и потрясающе красива. Окружающие этого не ценят, но сегодня один чел под ником SemenSemenych увидел мою фоточку в ВК и написал в личку, как он мной очарован! Я знаю, это миллиардер с Майами-Бич и скоро он пришлёт за мной свой личный самолёт».

Таракан-пессимист: «Утром я встала, за окном сияло солнце, но уверена, что как только выйду на улицу, разразится буря. Огромное дерево, что растёт у подъезда, упадёт прямо передо мною и поцарапает новые туфли. Муж, уходя на работу, поцеловал меня в щёку и сказал, что вечером меня ждёт сюрприз. Это не к добру! Он хочет признаться, что изменяет мне и заранее готовит к этому»

Таракан-оптимист: «Сегодня за окном ревёт буря, но это не страшно! Ведь мы всей семьёй сидим дома. Вчера мы с дочкой попали под дождь, а муж в небольшую аварию. На его машину свалилось дерево, но к счастью всё обошлось. Только разбилось лобовое стекло и поцарапало кузов. С мужем тоже всё хорошо. Он просто вывихнул ногу, когда поскользнулся, выбираясь из машины. Мы с дочкой промокли и простыли, температурим. Но это даже хорошо, что заболели все разом! Ведь теперь мы вместе!»

Жека хотел поразить Нюшу. Он знал, что она мечтала побывать в Мексике, попить мате, послушать марьячо, станцевать румбу. На Мексику у Жеки денег не было. Не было даже на поездку в соседний город. Но это не повод сдаваться!

Жека решил устроить для подруги романтический вечер. Он взломал люк, ведущий на крышу его многоэтажки, расстелил там пёстрое лоскутное одеяло, которое должно было напомнить Нюше то ли пончо, то ли индейские покрывала. Одолжил у бабы Маши несколько кактусов. Они держали одеяльце, не давая ему завернуться под порывами ветрами, иногда налетавшими на крышу. Заварил в термосе купленный в супермаркете чай-мате, дополнив его шаурмой, которая, по мнению Жеки, почти не отличалось от буррито. Не пожалел денег на парочку авокадо, хоть и плохо представлял как есть эту зелёную гадость. Позаботился о музыке, но самое главное – раздобыл шляпу настоящего марьячи. Большая, круглая, как колесо, расшитая серебром и украшенная маленькими серебристыми бубенчиками, она страшно понравилась Жеке. И сам себе он в ней очень понравился! «Я прямо как Бандерас!» – подумал Жека, увидев себя в зеркале. – «Нюша не устоит!»