Алла Лупачева - Закон парных случаев

Герман был отличным сыном. Он всегда был близок с матерью – делился своими радостями и проблемами, рассказывал про друзей. Благодаря этому Людмила Георгиевна не боялась одиночества в старости, чувствуя, что нужна сыну не меньше, чем он ей. И сердце ее наполнялось тайной радостью и гордостью за такой дар небес. От него же узнала и о Машином неудачном замужестве, деликатно попеняв сыну, что тот не попытался удержать ее от этого шага.

Но, во-первых, какое он имел право что-то советовать, от чего-то удерживать? А во-вторых, все произошло так стремительно. Если бы он знал о ее планах заранее… Но и планов-то у нее не было! Взрыв какой-то! Сход лавины! Поэтому и после развода Герман, щадя Машино самолюбие, старался не досаждать ей своим сочувствием. Он бы и рад помочь ей выкарабкаться, но как? Поэтому терпеливо ждал, пока рана немного затянется.

А теперь Маша сидела напротив его новой пассии, удивляясь его странному выбору, и билась над вопросом, зачем ему понадобилось придумывать какую-то вечеринку. Хотел показать невесту? Посоветоваться? Но женщины всегда относятся друг к другу ревниво, даже если это касается просто друга. Очень глупо. Пригласил бы Сергея, Женю, Юру – мало ли у него друзей… Или он… пригласил ее специально для мамы? Чушь какая-то. В любом случае, спасибо, но делать этого не стоило бы.

Наверное, от этой обиды Маша впала в какое-то странное, чуть отчужденное от времени и пространства состояние. Она будто увидела себя со стороны – непонятно чему улыбающаяся молодая женщина, с красивыми естественными волосами, в элегантном черном платье с узкой талией и пенно-кружевным белым воротником. Маленькая леди. И эта… как бы сказать… простушка из универмага… И тут же все стало на места. Кто бы ни была эта Рая, как женщина Маше она проиграла. Хотя… любовь зла.

Одновременно два противоположных чувства овладели ей – женское торжество и человеческая неловкость. Она пришла не для того, чтобы разрушить их отношения! Но и предотвратить неизбежное теперь уже было не в ее власти. Она должна принять это и не корить себя!

Маша и не догадывалась, что еще раньше у Людмилы Георгиевны стали появляться кое-какие, еще не вполне оформившиеся в план соображения на ее счет. Как любящая мать, она понимала, что после такого обидного и болезненного для Германа разрыва с Лорой, он не скоро сможет найти подругу по себе. Если только с отчаяния не кинется к первой попавшейся юбке. Нет, такого она не могла допустить. Она хорошо знала своего сына. Верный, преданный, но и жена должна быть ему другом, равным ему, а не только любовницей. Поэтому Раю она втайне от сына отвергла с первого знакомства, но сыну ничего не говорила.

Страха, что сын навсегда останется холостяком, она не испытывала. Знакомых девушек, которым Герман нравился и которые были бы очень не против выйти за него замуж, по ее мнению, у Германа должно быть достаточно. Но достойных она пока не видела, в частности и потому, что домой он никого из них не приглашал. На словах она его не торопила, но, вероятно, совершенно непроизвольно подталкивала поскорее найти свою половинку и создать семью – не всегда же у нее будут силы гладить ему рубашки и варить супы. А если с ней что-то случится? Да и время ее подошло обожать и нянчить внуков, а то умрешь нечаянно и не дождешься. С другой стороны, страшновато было, не нарвался бы на какую-то «метелку».

Герман с женитьбой не спешил. Теперь, спустя столько лет после разрыва с Лорой, он уже и сам не мог сказать, так ли сильно ее любил. Но, вероятно, оскорбленное самолюбие вытеснило из головы все следы прежних нежных чувств ко всему женскому роду. Он даже закрывал глаза и пытался представить на ее месте другую женщину – и ничего не менялось. Неужели все женщины стали одинаковы для него? Собственно, Лора и не была его женщиной, а просто детской любовью.

Теперь ему хотелось бы найти в женщине сильное ответное чувство, но то ли он его не видел, то ли не доверял, то ли сам не испытывал настоящей любви. Маша, которая ему всегда очень нравилась, больше не проявляла к нему интереса. Может потому, что он ей сказал когда-то про Лору? А потом еще выскочила замуж, ни словом не обмолвившись о своих планах. Это тоже было обидно.

И вдруг появилась Рая, простая, податливо мягкая, нетребовательная. Прогулки, кино, встречи у подруги дома – других развлечений не требует. Вроде бы, любит его или во всяком случае понимает, что вокруг нее таких как он – немного. А может, вокруг нее он вообще единственный такой – не пьющий, вежливый, интеллигентный. Ну, спит с ней, в кино иногда сводит. Встречаются они не часто, он все время на работе занят. А у других и этого нет. Она будет его ждать, терпеливо ждать, а там он привыкнет, что она всегда рядом. Ничего, еще все возможно.

Понимая это, Герман все же боялся согласиться на такую жизнь и продолжал метаться. Пожалуй, он уже привык к ней. Но хочет ли, чтобы она всегда была рядом? Он же не любит ее! А если попробовать? Она славная. Ну, не нужна ей консерватория. Ничего, приучит со временем. Кстати, а сам он – часто ли теперь там бывает? А вот маме была бы помощь. Хотя, что у него с Раей общего? Постель? Продавщица парфюмерного отдела Мосторга или кассирша. Какая разница? Добрая, хорошая, но – «пирог с ничем». О чем с ней говорить после работы? Только о борщах или расходах? Вроде считалочки получается – «В этой маленькой корзинке есть помада и духи, ленты, кружево, ботинки». А для души что?

Ну, а если все такие, как Лора или Маша, уже «заняты»? Не такой он мужик, чтобы в постоянном «поиске» метаться. Отбивать чужих жен – тоже не в его правилах. Значит, все равно придется жениться. Искать другую – тоже ни времени, ни желания нет. Если бы тогда Маша не поторопилась…

Те же мысли беспокоили и Людмилу Георгиевну. Она была уверена, что Раечка – не пара ее сыну. Но сказать ему такое она не смела. Просто заранее его жалела – когда сам разглядит, поздно будет. Вот и предложила сыну устроить такое чаепитие. Посмотрит, неизбежно начнет сравнивать. А потом женщины острее чувствуют. Маша сразу поймет – «его» или «не его». А он наверняка захочет посоветоваться. Может, Маша найдет нужные слова – все-таки старый друг. Да не может она ревновать. Хотела бы, давно бы отбила… А может, и сам Герман поймет, кто ему нужен – Раечка или какая-то еще. Вот и подала идею – пригласить обеих женщин вместе.

Пока Людмила Георгиевна выгружала из духовки новую порцию пирожков, Герман тщетно пытался завязать хоть какие-то узелки общего разговора, но ничего не получалось. К его счастью, довольно скоро в комнату буквально вплыла мама, неся перед собой огромное блюдо. От пирожков шел такой аромат печеных яблок и корицы, что невольно хотелось закрыть глаза и наслаждаться. Казалось, что она решила устроить пир. Но ради кого? Значит, Машины подозрения были не напрасны? Похоже, что эта Раечка все же чувствовала себя в доме потенциальной хозяйкой – она вскочила и стала помогать Людмиле Георгиевне разливать чай, разрезала пирог, раскладывала горячие пирожки по тарелочкам.