Анна Чудинова - НезаРазные истории

– Вы что это, присвоили себе нашу комнату.

А папа бескомпромиссно отвечает:

– Было ваше – стало наше.

И все. Говорит, исторически она нам принадлежит, раньше дед тут жил. Так что, мол, давайте отсюда, в дом Замеркиных. Папа у меня не очень дипломат, конечно. Поэтому в округе нас недолюбливают. Как-то после этого мы Замеркина встретили на улице, а он папе говорит:

– Не стыдно тебе, Росинкин? У Хохловых квартиру отжал!

Ну папа ему популярно объяснил, что если ещё раз нос сунет не в свое дело, мы вспомним и про гараж, который когда-то Замеркиным за бесценок продали. Тоже забрать мигом можем. Кажется, как раз после этого разговора у нас и прокололось колесо.

Ну ладно, я ж про карантин пишу сочинение. Отвлекся. Прошу простить и обнулить все, что было выше. Дальше исключительно по делу! Да и дело, признаюсь, идёт к концу!

Сижу я, значит, смотрю в окно. Солнышко светит. Птички поют. Лисичкины мимо проходят всей семьей. Без масок. Счастливые такие проходят. И что-то так мне стало обидно. Аж слезы навернулись. Ну и пока мама борщ варила, я хвать свой плащик, прыг в кеды и бегом из дома. Выбежал. Дышу полной грудью. Открытым ртом и носом жадно глотаю свободу. Какой же воздух-то, оказывается, вкусный. Смотрю – на перевязанной лентами детской площадке мужик сидит с бутылкой. На лавочке прям сидит. Ну я и пошел к нему. Мужик был седой весь, с бородой и очень добрыми глазами. Сел рядом с ним и что-то как разревусь. Мужик хлебнул из бутылки и говорит мне, мол, ты чего, парень, нюни распустил. Ну я ему все вкратце и рассказал. А он говорит, пошатываясь:

– Да пошли они все к черту, Федя. Только и думают, как кусок да побольше урвать. Только и смотрят, что у других трава зеленее. Вот и правильно. Пусть посидят, подумают, что действительно в жизни ценно. Считают, что они такие умные, короли мира, (потом было неприличное слово, я его писать не буду). А тут я им: нате вирус (несет чушь какую-то, выпивоха же).

Мужик снова глотнул из бутылки. И продолжил:

– Смотри, какая березка красивая. На ветру листья колышутся. Вот что поистине ценно.

И правда красивая.

Мужик затянул протяжную песню, а я сидел, любовался березкой и думал. «У Лисичкиных хорошо, у Замеркиных, наверное, тоже… Но почему же нет роднее места, чем наша квартира?.. Нет вкуснее еды, чем мамин борщ… Скоро вот папа вернется, увидит, что меня дома нет – даст по жопе и штраф назначит. Но, знаете, я его все равно люблю. И мне кажется, мы с ним чем-то даже похожи».

– Эх, пойду домой! – говорю седому, а его уже и след простыл…

Конец.

В Москве бушевал вирус. Тишина на улицах. Лишь птицы щебетали, рассыпая заливистые трели с высоты зеленеющих деревьев. Редко какая машина нарушала это благозвучие гулом мотора. В центре города – пустынно и просторно. Нет ни толпы узкоглазых туристов, ни бегущих пиджаков с бумажными кофейными стаканчиками, ни зеленоволосых прыщавых скейтеров, разбавляющих яркими кляксами поток из серых прохожих. Ни души. Лишь архитектура и пение птиц. Любо-дорого посмотреть.

В тиши центральных московских двориков красовался особняк, выставляя на показ свои причудливые барельефы. Впрочем, как сказать – на показ – показываться было особо и некому. В нем располагался офис одной логистической компании, но он уже месяц как был закрыт на карантин. И вот когда особняк потерял всякую надежду быть хоть сколько востребованным, из арки показались трое.

Двое мужчин слегка за 40. Один – с сединой и пузцом, которое порой он почесывал очень волосатой рукой в «Ролексах», другой – щуплый и почти лысый, семенил возле и будто постоянно кивал. Их общество разбавляла миловидная брюнетка, на вид ей было где-то между двадцатью и пятьюдесятью. Определить возраст ухоженной деловой дамы – та ещё задача, решить которую под силу разве что патологоанатому…

– Вань, сейчас надо сливать, я тебе говорю, и только доллары! Ты прям как младенец рассуждаешь, ей Богу, – импульсивно выступал пузатый, будто заколачивая своим авторитетом гвозди в голову кивающего. Женщина, обладая природной мудростью и добрым сердцем, увела разговор в сторону:

– Сергей Вадимович, извините, что перебиваю, но хочу напомнить, что у меня немного времени, мне сегодня надо…

– Да, Мария Михайловна, я все помню, – отрезал начальник и продолжил морально уничтожать успевшего выдохнуть Ивана, который, в свою очередь, устремился ко входу в здание быстрее остальных, чтобы то ли спастись от гнета начальника, то ли по-джентльменски открыть дверь перед дамой.

Сергей Вадимович спешил больше всех – на кону была важная сделка, поэтому он первым вошел в дверь, любезно распахнутую его заместителем Иваном Андреевичем.

Но вот незадача! Высоченный шкаф в маске – сотрудник охраны – преградил путь пузатому начальнику.

– Внутрь нельзя! Указ генерального директора: никого в офис не пускать в связи с карантином.

Сергей Вадимович театрально рассмеялся, смех подхватили коллеги. Посмотрев на табличку с именем на куртке дерзкого охранника, начальник зааплодировал.

– Браво, Вячеслав, браво! Вы отлично выполняете свою работу! Только я и есть генеральный директор! Арутюнов Сергей Вадимович, – довольно строго добавил он и попытался продолжить свой путь. Но Славик снова сурово его преградил.

– Я знаю, кто вы, Сергей Вадимович! Но вы же читали свое постановление? Вот, четко написано: НИКОГО НЕ ПУСКАТЬ! ПОДПИСЬ. ПЕЧАТЬ, – показывая на закрепленную на стене бумагу, сообщил охранник и добавил со всей искренностью: – Как я могу нарушить ваш приказ?

Арутюнов нервно рассмеялся:

– Похвально! Но давайте закончим этот цирк. Мне нужно срочно попасть в мой собственный офис.

Мария Михайловна, как идеальная помощница руководителя, уже звонила в службу охраны, чтобы найти управу на нерадивого сотрудника, но карантин… трубку не берут.

Славик, поправив медицинскую маску на лице, глядя в глаза начальнику, невозмутимо отвечал:

– Я работаю по совести, Сергей Вадимович! Есть приказ – надо выполнять. И взятки можете не предлагать – не возьму!

– Я вас умоляю, какие взятки! – Иван Андреевич, почувствовав свой звездный час, решил взять дело в свои руки и пойти напролом, пытаясь убрать руку охранника. Но гора по имени Славик остановила и замдиректора.

Арутюнов закатил глаза, видя жалкие попытки плюгавого заместителя прорваться через несокрушимую мускулистую стену в виде невесть откуда взявшегося честного охранника.

Мария Михайловна продолжала безуспешно дозваниваться и нервничать, глядя на часы.

– Так, хорошо, что вам нужно? Новый приказ? Я сейчас же его напишу. Вань, ручку и лист. Как это нет? Найди! Купи, – злился начальник.

– Это здорово будет, но без печати – недействительно, – справедливо заметил Славик.