Юлия Ник - Юлия Ник. Хроники любви провинциальной. Том 1. Ушедшая старина

Тут в одном стакане и атака психическая для врага, тут и стимул («пендель волшебный» называется), тут и похвала, тут и лекарство спасительное. А всего-то два, от силы – три слова, три приставки да пару предлогов надо! А главная суть в том, КАК это сказать, КОГДА и КОМУ. Ну, это так, опять – очень лирическое отступление.

Короче говоря, весёленькое дело замутили Либералы на просторах страны, семь месяцев в году снегом покрытой, да с морозами под минус сорок.

Лестью, сладенькими печенками майданутыми да соблазнами блескучими этих неулыбчивых и суровых людей не взять – это Либералы почти уразумели. Отдельные экземпляры поддавшихся в счёт не идут.

«Да ты осади-ко с лестью твоей козлом духовитой. Похвалу дураки, да девки на выданье любят. А нам недосуг». – мрачно реагировали мужики на льстивые слова о «самом тебе самом и всего достойном». И шли Суровые косить сено, рожь жать, вилы на медведей заострять. Мало ли дел?

Карнавалы, ещё Петей с Голландии привезенные, тут тоже не приживались. Зимой холодно опять же, а знойным летом гнус да комар давит, а на сладкое угощение – полчища ос летят. Не забалуешь! А на фейерверки ихние, сверкалки пороховые, Мужики и вообще недоуменно челюсть отвеся, взирали: «Это что же за идиот этакую трескучую фигню придумал, что собаки от страха в мышиную нору лезут?! Всю животину попортят, ох*ели совсем – бездельники! И кому это в радость сажу да копоть по ветру пускать, с плечей стряхивать? Вот не умеют по-человечески душевно радоваться, ети их налево! Не умеют! Ё-моё-наше!»

Чтобы тут с голоду хотя бы не подохнуть, пришлось Либералам научиться мыслить нестандартно. Хотя…, чо уж нестандартно-то? Капля, она, испокон известно, камень точит. Так что стандартно, и весьма. А какой камушек-то самый слабоватый? Так тоже известно: не вовсе затвердевший. Молодой камушек. Правда их отыскать нужно, поизучать потребности, противоречия местных поколений отцов и детей, так сказать.

Вот и пришлось тут Либералам внедряться в жизнь народную волей-неволей. Есть же хотят. Мастодонтов для «пожрать» давно нет. Их прадедушки Змеевы ещё, отцы-основатели, пережарили. Или заморозило начисто. Только на Дальних Северах якуты, ханты-манси, да ненцы то мясо своим собакам теперь дают, да в ресторанах, где нефтедолларами расплачиваются, тоже подают, как очень дорогое блюдо, кстати.

Так что поневоле, а пришлось Либералам работать устраиваться идти. Работать-то – работать, а иди, пойди, найди эту подходящую Либералу работу тут, где все пашут, да строят, да лодки долбят, да рыбу ловят и коров пасут. Заповедано же им Змеям было лопаты да косы, да топора избегать – потому что власть «вещества» исчезнет очень себе быстро, а то – и совсем нафиг! Посмотрели Либералы вблизи на жизнь Мужиков – и правда: или исчезла она у них начисто, а, может, и не было её тут никогда?

Да и зачем оно мужику, когда, наработавшись всласть, устав по-хорошему, да в баньке попарившись в берёзовом пару, сидишь себе на крылечке или веранде, например, пьёшь иван-чай со сливками, блинами с малиной лакомишься, черникой заедаешь? Или квасок с хреном пьёшь в жарищу, да пот со лба душистым от ветра полотенышком утираешь. Или, – это на Дальнем Востоке бытовало, и сейчас бытует помаленьку, – хлеб с маслом икоркой накроешь, ну и – стопарик с устатку рыболовного. Ешь её, икру эту и никак съесть-то не можешь. Куда её девать проклятущую?! Портится быстро даже в леднике. Народ на материке рыбы и икры всё ждёт, а логисты всё никак челюсти от зевоты сомкнуть не могут, черти бесталанные! И уж стены домов ею от дождя пообмазывали, заместо краски, а рыба-то в реках на нерест пройти не может, боками застревает. И вот на уй мужикам тем Вещество змеево?! Его не проглотишь, не согреешься!

И стали тут Змеи устраиваться и приспосабливаться к работе. В основном, конечно, на умственно-говорильные места, где руками делать, то есть «со-зи-дать» для себя и для потомков своих, ничего не нужно. Ну, самое большое – писать. Романы стали писать, газетки выпускать, статьи политические, шаржи на Мужика остроумные (У Змеев ум цепкий, особенно за соломинку в чужом глазу цепляется, тут им соперников нет, чо уж!), летописи начали изучать, историю, значит, Северную писать. Ещё пристрастились циркуляры составлять: как, кому и что тут на Севере Дальнем делать нужно. Да чего тут странного? Всегда в Африке му…, чудак, то есть, найдётся, указывающий, как правильно оленей пасти. Северных. А вот где вы видели Северного Мужика, действующего по циркуляру?!

Вот и мы о том же, что Мужику, в основном, все эти циркуляры до одного места. Он, мужик, то-есть, ведь, как действует в основном? Правильно! По обстановке и по мере поступления запроса. И получается, главное, гораздо лучше. Вот, например, пока там политики договаривались о том, о сём…, то есть, бомбить ли дальше Югославию или хватит уже с неё, наши с разгону, без дипломатии всякой, – БАЦ! И аэродром в Приштине без боя заняли. А чо болтать-то? Заняли – вот теперь и поговорить можно…Если нужно. Но, говорят, никто особо говорить и не захотел. Так удовлетворились. Сами.

Кроме написания всяких отчётов и циркуляров Змеи были сильны в шинках. Они их повсеместно по всей Северной империи поставили. Пронюхали, что слабоватое это место у Северянских Мужичков – шинки. Это по-малоросски «кабаки», значит. Их, Змеев, в той тёпленькой Малороссии – пруд пруди. Чем западнее – тем теплее и больше их, Змеев. И всё это из-за Гольфстрима, говорят. Погода всегда во всём виновата, только она, зараза, даже не догадывается об этом.

Шинки-то шинками, а по пьяни ежели, то и шинкарки – тоже слабое место для мужика. Мужик, когда он пьян смертельно, у него, прям, острая потребность возникает, хоть кого-то после себя оставить на Земле-матушке, для разведения своей породы, на тот случай, если он, вдруг, от перепоя Богу душу отдаст.

Красивые жены у Змеев, полнотелые, волоокие, ласковые и по-змеиному умные. Выпил Царь-батюшка, (Царствие ему Небесное, конечно.) а дочь Змеева тут и подморгнула ему сердешному. Глядь! А она уже – и в царицах! И, это уж как водится, шепчет мужу на ухо слова сладкие, да похабные, хитрые, да всё о том же: «Да самый-то ты у меня-то самый! А коли сделаешь вот этак-то, то и ва-аще Самым-Пресамым станешь. И никто-то тебя не достигнет, царь ты мой ненаглядный!» Известное дело, у влюблённого мужика завсегда малая головка большой ворочает. Чо уж спорить?

И вокруг-то уже советчики, да писари под царевниным прикрытием, толпы Змеев вокруг трона Северного клубками свернулись на всех местах, где управлять, говорить, заговаривать да договариваться надо. И Золото, главное дело, левым ручейком да в свой подвал направить. Хорошо, что влюблённость – дело, хоть и очень тяжелое, но временное. Отпускает. Бывало, что ум у царя на место быстро вставал. Разгонял он эту чешуйчатую шатию-братию на уй. Ну, на все четыре стороны, то есть. Вставать-то вставал, да последний раз так на место и не встал. Ничо не помогло. Профукали Династию-то!?! Профукали. Ну, может, туда ей и дорога. Что ни делается – всё к лучшему… Хотя, как посмотреть опять же.