Юрий Бычков - Сказать да не солгать…

Муркино молоко, что божья благодать. Рос, набирался сил, здоровья Мальчик. Так меня чаще всего звали самые близкие люди – мама, бабушка. Именно с большой буквы – Мальчик. Как только, эдак года в три с хвостиком, встал на крепкие ноги, без удержу носился по дому и вверх-вниз по деревянной лестнице. Вылетал к ужасу бабушки, мамы, отца на булыжную Венюковскую дорогу, проходившую мимо нашего дома. Бешеную энергию, жажду движения следовало вводить в берега, направлять в нужную сторону. Ситуация с моей динамичностью грозила ещё и смертельной опасностью – мог запросто попасть под колёса пролётки или автомобиля. Это и заставило бабушку, моего основного воспитателя и наставника, забыть о тёплой печке и отдаться вояжам в Москву, к Софье – её дочери, моей тётке. Бабушка задумала переменить вектор моих устремлений, чтобы я не попал под колеса транспортных средств, мчащихся мимо нашего дома. То и дело жертвами растущей интенсивности автомобильного движения становились выбегавшие с птичьего двора на дорогу куры.

Готовилось первое путешествие – родители всполошились:

– Мама, ему всего три годика…

– Три, Таня, исполнилось первого сентября, а на дворе конец октября…

– И растёт ребенок там не по дням, а по часам, – пролепетал я.

– Стишок Юраша в детской читальне подхватил. Ты, Татьяна, не трясись, он уже большой. К тому же, Софья на Курском нас встретит.

– Обязательно отпрошусь с работы проводить вас.

– Не вздумай!

– Ну как же ты справишься? Вещей пропасть, ребёнок на руках…

– Кто тебе сказал, что на руках? На ногах он, да ещё каких резвых! Спешим мы с ним в баню. Четыре версты, почитай, и всё в гору. Юрка бежит впереди, веником размахивает, песни распевает. Плетусь сзади с кошёлкой банной да тазом, дивлюсь на него: «Какой молодец. Лётом летит!»

Я возрастал под покровительством Анны, что в переводе с греческого означает благодать, милостивость… Боже мой, сколько благодати – радости, доброты, разума от неё перешло к нам, внукам – Юре, Гале и родившемуся после войны Володе.

Бабушка Анна Игнатьевна, если выражает своё мнение, то не шёпотом, не вполголоса, а внятно, определённо. И речь, и походка у неё решительные, неторопливые. Суета? Это не про неё.

Имя Анна новозаветное, близкое к Богу. Крестили, венчали, отпевали её в лопасненской церкви Зачатия святой Анны. Так распорядилось Провидение. От имени Анна исходит мягкий свет. Красота, величие, надёжность в этом имени, что вполне совпадало со всем, чем восхищала меня бабушка.

Восемнадцать лет изо дня в день мои глаза видели её перед собой. Я учился у неё читать книгу жизни. Она безропотно несла свой крест, потому что знала – не бывает креста выше сил человеческих. О том, что происходило в её жизни без меня, непременно расскажу позже – расскажу со слов бабушки и тех, кто был с ней рядом до меня, а пока речь о том, чему свидетелем был сам.

На ком лежит воспитание стремительно растущего мальчика? Праздный вопрос. В силу обстоятельств на бабушке Анне Игнатьевне. Представляю, как у молодой, двадцатилетней моей мамы сердце кровью обливалось, когда она ранним утром бежала через бывший копыринский, а теперь колхозный, «Красного Октября», огород на работу. Счастье умывать, одевать, кормить, ласкать сыночка, её кровиночку, достаётся мамаше мужа, свекрови. И ревность подымается со дна души и сердце щемит от жалости к себе и ребёнку. А что поделаешь?

До Мальчика у неё руки не доходили. Даже в выходные дни ей не до меня. Как всегда неожиданно, красивый, статный муж, полубог в семье, попросит:

– Танечка, доставай наряды. Собирайся в гости. Идём к Поспеловым. Сегодня у Анатолия день рождения.

«А когда стирать, мыть с песком до янтарного свечения полы? – рассуждает про себя Татьяна. – Спасибо мать бессменно с ребёнком, с Юриком, а на такие дела, как большая стирка, мытьё полов у неё сил нет».

И молодая, так снисходительно называют в русских семьях невестку, в следующее воскресенье, засучив рукава, встаёт к дымящемуся едучим щёлоком корыту. (Мой сын, скульптор Сергей Бычков, недавно, года два тому назад, сотворил популярную композицию «Основной инстинкт» – молодая женщина, склонившись над тазом, стирает. Конечно, это и о том далёком времени, когда его бабушка Татьяна Ивановна была привязана к корыту, как раб-невольник к веслу на галере).

А ещё на молодой ответственностей пропасть: огород, птичий двор, хрюшка в закуте, корова Мурка, полдюжины овец.

Татьяна любит поговорить, но разговаривать-то ей вовсе некогда. Соседки обижаются – зазнаётся, нос воротит.

– Поговорить с людьми некогда, – ищет сочувствия у свекрови Таня, – да и сил нет на пустые разговоры. Устаю. Не высыпаюсь.

– О чём с ними говорить? Переливать из пустого в порожнее, сплетничать?

На лавочке как-то соседки принялись обсуждать Татьяну, причем в присутствии Анны Игнатьевны, К дому напротив её затянул Юрик. Он прибежал туда играть в песочнице, а как обойтись без бабкиного надзора?

– Невестка твоя, бабушка, слишком умная, видать. Куда нам! Помидоры-огурцы ро́стит, а ты, Нюша, расти её ребеночка.

– Верна! Верна! – загалдели, заверещали кумушки.

– Что вам за дело, кто кого-чего ро́стит? – осадила соседок бабушка. Сидите, лузгайте семечки да побольше помалкивайте.

– Что нам самим себе языки поотрезать, что ли?

– Дело ваше… Татьяну не трожьте! Она – труженица, а вам – трепаться бы только от утра до вечера.

– Фу-ты-ну-ты. Разошлась Аннушка, как лёгкое в горшке. Стремиловскую огородницу медведевская ткачиха ишь как защищает.

– У вас на задах лопухи, пупыри, лебеда да крапива – у неё грядки в полном порядке, встает она до зари, пустое не говорит.

Просифонила сплетниц бывшая ткачиха, взяла внука за руку и двинулась через дорогу к своему порогу.

Саму первопричину огородной перепалки, Татьяну, кумушкам видеть приходилось редко.

Поутру она пропылит вниз по Почтовой на работу в колхоз, это происходит задолго до того, как кумушки усядутся на лавочке, как куры на насесте, а возвратится домой в густых сумерках, когда жрицы посиделок разошлись, покинув насиженные места, чтобы вместе с курами лечь спать. У Бычковых на кухне долго ещё горит настольная лампа – Татьяна, колхозный счетовод, составляет квартальный финансовый отчёт. Днём в колхозной конторе сидеть за отчётом нет никакой возможности, с разными надобностями идёт и идёт народ.

Юрка, Юра, Юраша, Мальчик. Вот сколько у меня имён! Сколько же пролилось на меня в детстве любви близких! Сущий проливень!

Пятилетняя внучка Галя, существо ласковое и разумное, как-то спрашивает меня:

– Дедушка, где твои родители?

– На том свете…

– В раю? – Хорошо бы!