Кирилл Зуб - Один день писающего мальчика. Рассказы

© Кирилл Зуб, 2020

ISBN 978-5-4498-9070-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Галине было 43. Мардану на десять больше. От неё пахло борщевой зажаркой и Кензо, от него – гаражом с картошкой и носками.

В эту сказку я не стремился, но так уж мне получилось снять комнату у Галины, а значит, и участвовать в жизненном цикле этой чудесной квартиры.

Хозяйка четырехкомнатных апартаментов в доме досоветского периода была крупной дамой в типаже «продавщица сметаны из совхоза «Заречный». По пятницам она приносила еду сыну-гопнику в СИЗО.

Пару раз в неделю её навещал Мардан, начальник овощного склада на Захаровском рынке. Мужчина был маленького роста, с несоразмерно огромными усами и преувеличенной кепкой. Он бы мог возглавить массовку на съёмках «Кавказской пленницы».

Из всех видов ухаживания Мардан предпочёл самый верный. Он приносил Галине сумки с овощами. Галина отвечала нежностью. Однажды я вернулся с работы чуть раньше и сидел в своей комнате, пытаясь громким телевизором заглушить их секс. Мардан был ревнивцем. Как-то за ужином он вдруг начал хлестать Галину по щекам. Успев залепить пару пощёчин, Мардан получил от Галины мощный прямой в лицо и был вместе кепкой выпнут на лестничную площадку. Я молча сидел, вжавшись в стену, но понимал, что это судьба дарит мне такой чудесный миг абсурда и надо получать от него удовольствие. Спустя несколько букетов, пару десятков килограмм овощей и три ананаса Мардан снова вернулся в нашу жизнь. Говорит, спьяну вдруг подумал, что такая замечательная женщина способна ему с кем-то изменить и не выдержал – врезал ей.

Пылкий азербайджанец был прав. Галина ему изменяла. В перерывах между Марданом к ней заезжал молодой охранник Эдик. Его привязанность к Галине была крайне романтичной. Однажды он поймал для неё утку, прикормленную туристами у городского пруда. Утку Галина запекла с сельдереем, а Эдику ответила нежностью.

Галина работала на дому. Она гадала людям на горячем воске, предсказывала будущее, делала привороты, лечила менструальные боли.

Колдовство было единственным средством заработка моей новой знакомой. Клиентов хватало.

Приём начинался в 11 часов. В углу кабинета стоял пожелтевший человеческий череп, окна зашторены, горели свечи странных оттенков. Для усиления драматизма Галина включала свою «рабочую» музыку – «Одинокого пастуха» Морриконе. В течение всего дня коридор квартиры был похож на поликлинику: на стульчиках вдоль стенки сидели пенсионерки. Галина вызывала их по одной. Приём стоил недорого: целительница брала количеством. Кроме сарафанного радио, Галя привлекала клиентов объявлениями в бесплатных газетах. Когда ей понадобилась рекламная статья— я предложил свою помощь в обмен на скидку по квартплате.

Статья состояла из придуманных мною случаев чудесного исцеления с восторгами клиентов в адрес Галины.

«Когда жизнь подводит нас к трудной ситуации – мы всегда склонны надеяться на чудо. Но мало кто может узнать это чудо в обычной жизни. На сеанс парапсихолога Галины З. я шёл с неохотой, тогда я не знал, что он полностью изменит мою жизнь. Ушли многолетние болезни, а с ними раздражительность и злость. Ко мне вернулись мои близкие. Моё сердце наполнилось верой «….».

Если загробный мир существует, значит, в нём есть отдельный ад для людей, строгающих такие унижающие здравый смысл тексты. Очерк «Целитель от Бога», который вышел на последней полосе «Новой Ярмарки» – это моя стопроцентная гарантия попадания туда.

«День Борща!», – отчетливо произнёс на заседании избирательного штаба ресторатор Миша, назначенный главным политтехнологом. Он быстро изложил концепцию мероприятия, которое выстрелит по всем федеральным новостям и обеспечит неприлично высокую явку избирателей: «Берём пятитонный чан из нержавейки, варим очень много борща, раздаём его людям вместе с водкой. Люди жрут, пьют, смотрят на самодеятельность. На следующий день идут на выборы и голосуют за нашу Машу».

У кандидата от Главной партии – бывшей судьи Марии Пшеницкой – был хороший рейтинг. В телеэфире она практически поселилась. Почтовые ящики забивались буклетами с лучезарной кандидаткой, вмонтированной фотошопом в ржаное поле. Пшеницкая смотрела на своего избирателя с каждого перекрестка: ухоженное лицо со строгой линией тонких губ и пепельно-платиновой чёлкой.

В её победе мало кто сомневался, но законы драматургии требовали кульминации, поэтому предложение ресторатора Миши сварить борщ для всего города штабные боссы приняли с воодушевлением, что тут же выразилось в пачках партийной наличности.

В праздничный день на центральной площади, прямо под окнами областной администрации, горел огромный костёр. В чане закипал бульон. Ресторатор Миша руководил нарезкой овощей и каждый полчаса давал интервью федеральным телеканалам. Самый большой в мире борщ должен был попасть в Книгу рекордов Гиннеса и усилить победу Пшеницкой исторически.

Погода была солнечная, морозная, располагающая к нетрезвым гуляниям. К моменту снятия с бульона пенки на площадь прибыло всё население города, включая грудных младенцев, расконвойников местной колонии и «похищенного» неделю назад кандидата-конкурента, хозяина городского рынка Бориса Георгиевича.

Его исчезновение пока было самым главным предвыборным событием. Днями напролёт в новостях крутили видеозапись от «похитителей», где небритый Борис Георгиевич с опухшим от пьянки лицом просил свою семью не волноваться, а от властей требовал немедленной отставки, иначе его обязательно убьют. До триумфального возвращения из «бандитского плена» ему оставалось три дня, но политтехнологи, выпивавшие с жертвой произвола в его же загородной бане, ослабили контроль и кандидат, устав от изоляции, приехал на городской праздник в режиме инкогнито.

Криминальный шлейф чуть приподнял рейтинг Бориса Георгиевича, но в пул серьёзных конкурентов Пшеницкой он всё же не попадал. На выжженном политическом поле судья стояла одна, как баобаб посреди саванны.

Пять тысяч литров борща были готовы ещё засветло. За полтора часа чан опустел. Пластиковая посуда белела трёхметровой кучей возле сцены, устроенной у подножия чугунного Ленина.

Гордость местной самодеятельности – ансамбль «Берёзонька» – отработал грустный, бесплатный концерт и удалился в закулисный автобус. Изюминкой вечера должно было стать столичное файер-шоу. Под жутковатый нойз-индастриал на сцене появились обвешанные светодиодами артисты в черных трико и балаклавах. Фронтмен взял в руки что-то вроде ружья с огромным раструбом и начал поливать салютами над головами протрезвевшей от страха публики. По краям трибуны были установлены мощные пушки для финального аккорда. Одна из них чуть завалилась набок, поэтому стала стрелять не вверх, а в стоящий в пяти метрах от сцены автобус с артистами. Ракеты со свистом залетали в салон вместе с осколками выбитого стекла, полуголая «Берёзонька» с криками выбегала наружу, зрители с интересом смотрели на суету вокруг автобуса и немного на салют.