Александр Макушенко - Планета иного мира

И в общем то, все. Специализированные занятия, вроде уроков Древней Земли, и Техномагии будут отдельно представлены для каждого из вас в разделе расписания. Советую всем переписать список занятий себе в записную книжку и пользоваться ею каждый день во время подготовки к занятиям следующего дня. А сейчас еще раз горячо приветствую всех тех, кто здесь собрался и поздравляю вас с прибытием в наш мир.

На этом профессор закончил и сошел со сцены. Ответом ему были бурные аплодисменты.

– Ну как тебе он? – спросил меня студент сидящий позади меня. – каждый раз что ни будь да выделывает!

– Да вроде нормально! – ответил я. – Только не понятно, что он такого сделал. Известный что ли?

– Ты это, поосторожней что ли. Скоро он читать лекции будет, там увидишь, какой он хороший преподаватель. А так, во время вступительного доклада разве что унюхаешь?

– И в самом деле. А что он преподает?

– Не поверишь… Астрологию. Каждый раз что то новое узнаем.

Пока все расходились, я зацепился мыслями за некоторыми из студентов, но ответом мне была холодная тишина. Никто не поздравлял меня, и было такое ощущение, словно я последний из прибывших, кого следовало бы вообще поздравлять с присутствием на первом дне.

Я пошел домой. Начало занятий будет уже завтра, а сегодня начинается очередная вечеринка, на которую мне толком не с кем было бы пойти. Николаус куда то исчез, а я подошел к Канельяну Уинстоуну, с целью спросить, как он провел недавний день.

– Все отлично, и вам желаю того же! – воскликнул он и испарился среди толпы. Я немного потаращился на то, как среди студентов бродит молва о том, что он стал как им то зажатым и ушел домой окончательно.

Дома я застал распахнутой дверь ванной, в которой сидел Николаус и что то готовил из под ручных химреактивов.

– Что делаешь? – спросил я как можно дружелюбней.

– Как всегда, эликсир бессмертия. – проворчал тот и закрылся дверью. Я смолчал о том, что у меня что то получилось, потер ноющее запьястье, которое помнило, как я его полоснул не так давно ножом, и сел за учебники. Тут все равно делать было нечего. Сумка уже была готова к занятиям и первым занятием, которое у нас намечалась, была алхимия. Мне не терпелось похвастаться, что у меня получилось сварить эликсир бессмертия, но я бы умолчал, что у меня, как и у всего живого на планете, получились какие то несуразные побочные эффекты.

Вскоре я уснул. Снился мне мой последний день на Земле и тот волчок, на который заставил меня посмотреть Альберт. На этот раз я всеми силами желал на него не смотреть, а то и вовсе, просто сделать усилие и остановить его что было силы.

Проснувшись, я первым делом посмотрел на часы. Что то в них было такого, из за чего на них стоило смотреть. Например то, что они показывали время. И иногда даже правильно. И сейчас надо было собраться и идти на занятия, которые должны были сделать мою жизнь чуточку другой, нежели сейчас. И тогда…

Выйдя из домика, я пошел вместе с остальными студентами в здание института. Кто то меня обгонял, кого то я сам обставил, но в целом было похоже на то, что я не у дел останусь довольно таки не долго.

Наконец, я пришел в нужное мне здание. Строго говоря, их было не так уж и мало. Коперник не отличался гигантизмом и стремлением все объединить в единую форму. Напротив, у всего была четкая единая цель, и если у здания была хоть немного другое предназначение, то его выносили в отдельный корпус. Поэтому, хотя и институт и назывался институтом, по сути он напоминал по своей архитектуре довольно таки незамысловатый университет. Хотя бы по количеству корпусов. Но об этом потом.

С трудом найдя, и поспрашивав о том всех прохожих, свою аудиторию, я зашел внутрь и полюбовался на свою группу. Там было человек пятнадцать – двадцать, которых зачем то избрали для проведения времени в этом секторе космоса. И все техномаги?

Я сел за парту и спросил у одного студента, который возвышался как раз передо мной, что такое мы будем изучать. Тот только развел руками. «Вроде, алхимия по расписанию», только и произнес он. И тут в аудиторию зашел Канельян Уинстоун. Это был молодой на вид человек, которому не хотелось давать на проверку свои домашние задания – сразу было видно, что завалит.

– С самого начала я хотел бы вам сказать, что истинный алхимик, в том виде, в котором ему надлежало бы существовать в вечности, уже давно в прошлом. Наша задача – немного изменить положение дел. – начал Уинстоун, который с чем то смешал свой кофе. Сразу было видно, что у него очень хорошее настроение. – а потому я сразу задам вопрос – у кого уже получалось готовить какие либо сложные снадобья?

Тут поднялся лес рук. Немного подумав, я поднял и свою руку. Уинстоун улыбнулся:

– Я не имею в виду вступительный экзамен.

Руки понемногу опустились обратно. Тот рассудительно посмотрел на нас, увидел меня и легкая тень пробежала по его лицу.

– Итак, если вы считаете, что алхимия и древние науки сейчас несколько устарели, то мне сейчас предстоит исправить вашу точку зрения. Вот, например, – подняв пробирку с какой то жидкостью внутри, – тоник, который сделает ваши волосы вьющимися. И это можно проверить на любом из вас. Есть кто желающий?

Никого из желающих не нашлось. Головы сидящих даже несколько вжались в плечи, чтобы только их не нашли.

– О, вот он! – громогласно заявил Уинстоун, заметив одного из нас. Как ваше имя, юноша?

– Джастин, – робко произнес тот, все надеясь, что его обминут десятой дорогой.

– Я вижу, что у вас короткие прямые волосы. А что будет, если вы выпьете данный напиток?

Тот зажался еще сильнее.

– Полагаю, – робко начал тот, – что у меня начнут виться волосы.

– Вот именно! Прошу вас к столу!

Джастин нерешительно встал, и под одобрительные взгляды своих сокурсников подошел к столу. Канельян с одобрительным видом дал ему в руки и сказал: пей, мой юный друг!

Тот подержал в руках пробирку и нерешительно нюхнул ее содержимое.

– Ну что же вы, пейте!

Тот зажмурил глаза и залпом выпил содержимое пробирки. После чего вернул пустой сосуд и раскрыл глаза.

– Вроде ничего, да? – радостно произнес Канельян. – А сейчас…

И у ошеломленного Джастина глаза округлились, когда он посмотрел в протянутое Уинстоуном зеркало. Его волосы сразу стали длиннее сантиметров на пятнадцать и аккуратно завились у самых кончиков. Тогда довольный Канельян отпустил его обратно за свою парту и что то занес в свой журнал.

– Вот видите, ничего дурного с испытуемым не случилось! Только вполне ожидаемый результат! Как ваше самочувствие?

Тот судорожно вжал голову в плечи и ничего не ответил. Было видно его потрясение, и нежелание делиться со своими чувствами. На это Канельян слегка хохотнул и вызвал другого студента.