Алия Латыйпова - Русь в перьях. Победители

Как леса-то, леса бескрайние,
Как болота вокруг зыбучие,
Да, как тропки-то все заросшие,
Да дороги-пути не хожены.

В стародавние, слышь-ка, времена,
Что не помнят деды да прадеды,
На Руси, на родной сторонушке
Богатырский дух веял силою.

Ай, Алешенька, да Попович был,
Ай, Илюшенька-свет-то Муромец,
Да Добрынюшка, что Никитич-то,
Богатырские те, брат, силушки.

Нечисть всю, что была, повывели,
Не, повывели, так прогнали всю,
Раздобрели, дела забросили,
Те, что ратными называются.

В те годины, годины тихие,
Родилась под рекой Смородинкой
Нечисть дикая, нечисть темная,
Крепла, мощь копила невиданну.

Как вошла нечисть в полну силушку,
Потекла змеею невидимой,
Где пройдёт, рвы разроет глубокие,
Что не видно их дна-то донышка.

Поднимались на дело ратное,
Богатырики наши знатные,
Только удаль вся расплескалася,
Позабылась средь дел хозяйственных.

Добрались добры три дружинника,
Добирались как, так отдельный сказ.
Вот и ров на глазах расползается,
От чего, и не знамо, не ведомо.

И рубились они, кто палицей,
Кто копьем колол да вокруг себя,
Кто мечом махал, только попусту,
Так и рухнули все под землюшку.
Долго падали, свет не виден стал
Красна солнышка, малой звездочки.
Уж и с жизнью все прощалися,
Да с друг дружкою перед смертушкой.

Сколь летели, того не ведомо,
Набазлались уже и выспались.
Только снова дремота смежила,
Ясны очи, как в ветви рухнули.

Вот спустились они с деревьев все.
Нет дорог вокруг, даже тропочки,
Ни комарика, ни лягушечки,
Птицы голос, и тот, не слышится.

Топь упругая, топь зыбучая,
По краям болот стены ровные.
Как теперь, горемычным выбраться?
Богатырский урок свой выдюжить?

Порешили, по кочкам прыгая,
Поискать путь наверх покатее,
Чтоб не сгинуть во тьме от голода,
Так бесславно свой путь окончивши.

Так и прыгали, пока прыгалось,
Пока ножки еще сгибалися,
А потом ползком между тиною,
Знать, жирок держал на поверхности.

Снова кочка пред ними выросла.
Забрались все втроем, не думая,
Что ведь кочка уж больно плоская,
Больно плоская, да шевелится.
Огляделися – будто травушка
Шелковистая, мягким ковриком.
Пожевать ее б, да не выдернуть,
И не выдернуть, и сорвать нельзя.

Вдруг у кочки глаза распахнулися.
Богатырский страх – сердце ёкнуло.
А иначе как, коль глазенки те,
Меж травы сверкают, ворочают?

Рубануть б мечом, да потерян он,
Так и палица где-то канула,
И копье давно на болота дне.
Кулаки лишь только осталися.

Размахнулся тут из последних сил
Богатырь Илюшенька Муромец,
Да открылся рот меж его сапог,
Слова молвить стал человечие:

«Ой, вы гой еси, добры молодцы?
Разве так мою помощь вы цените?
Что сидите тут отдыхаете,
Кулаками меня бить удумали?»

Застыдились тут все три молодца,
Застыдились, да все раскаялись:
«Ты прости нас, прости! От незнания,
Кто ты есть, да чего здесь делаешь?»

Отвечала им кочка глазастая:
«Я – ластушка, подземная невидаль.
Под землею живу я в болотинах,
Да раскрыла мой мир нечисть темная.
И теперь мне б на свет белый выбраться,
Чтобы нечисть-обидчицу выловить.
Только ласты к земле не способные,
Им родимый дом – топь эта жидкая.»

Понесла богатырскую троицу,
Та зверушка ластушка меж тиною.
Донесла до пологого берега,
Да на руки на их запросилася.

Тяжела была ноша невиданна,
Без нее ж с темной силой не справится.
Много дней вверх по склону карабкались,
Пока к белому свету не выбрались.