Виктория Чуйкова - Любовь вопреки законам

– Так вот почему мне нельзя иметь друзей! – прокричала она.

– Девочка моя! – обратилась Ев тихо, спокойно, но без всяких улюлюкиваней. – Мы этого не говорили.

– Да?! Но если то, что вы сказали, правда, то терять их будет больно!

– Бесспорно. Друзей терять, в любом случае, больно. А товарищей ты можешь иметь, еще много, много лет! – пояснял Дэн, подойдя к ней, подал руку, но она ее отклонила, отстраняясь.

– И выбора у меня нет?

Дэн засмеялся, но тут же успокоился, видя ее состояние:

– Простите! – перевел взгляд от дочери к жене и обратно, извиняясь. – Просто, подобная реакция только у детей Виен. Есть у тебя выбор, родная, конечно же, есть! Ты можешь не присоединяться к нам и прожить свою жизнь ровно столько, сколько отмерено.

– Не понимаю. – сказала Агния, но Ев ее перебила:

– Прости, милая, я выясню у этого мужчины один момент и все тебе поясню. Что значит: такая реакция и именно у детей Виен?!

– Вспомни, как она закатила Жану скандал, узнав, что может жить долго, счастливо и не болеть?

– Ну, знаешь ли, ты перевернул с ног на голову, мама не этому возмущалась, а тому, что вы, именно ты и Жан, сделали ее подопытным кроликом. Я помню! И потом, я нормально приняла твой рассказ.

– Родители, может быть вы потом подискутируете?! – И тут до Агнии начало доходить. Она замахала руками, говоря. – Да нет, вы меня разыгрываете. Я лучше пойду, а то еще поверю. – скрылась.

Дэн сделал шаг за дочерью, но Ев его остановила:

– Не трогай, дай ей осмыслить твой сумбурный рассказ, поведанный с такой иронией.

– Ев! Я не понял, ты же еще два дня назад умирала за ней, почему сейчас сидишь с холодным видом, да еще меня критикуешь?

– Сам ты холодный! Ай! Тебе женщину никогда не понять.

– Ев! Что ты говоришь?

– Да ничего! Просто я, когда узнала, недели две обмозговывала, твое откровение.

Дэн поднял брови, удивляясь словам жены. Он-то считал, что Ев сразу поняла и приняла его:

– Да?! Интересно. И что я еще узнаю, через двадцать лет?

– Что-то, да узнаешь.

– Нет! – Дэн прошелся, отбрасывая шероховатости с женой, концентрируясь на более важном, в данный момент: – Я-то думал, дочь засыплет вопросами, будет выуживать больше информации.

– Мне кажется, или их стало больше? – не обращая внимания на его сетования, Ев смотрела на звезды.

– Конечно больше! – бросил Дэн, не совсем вникая, что она имеет в виду. – Они же тоже рождаются.

– И умирают.

И тут Дэн повернулся к ней, отбросив все посторонние мысли.

– Милая моя, что за разговоры? У нас праздник! У нас теперь нет тайн от дочери. А завтра нашей веточке исполнится двадцать лет! Двадцать лет мы вместе, в любви и согласии и Агния тому венец! – Он не сразу заметил, в пришедших сумерках, как пальчики Ев побелели, сжимая подлокотники кресла, а глаза закатились за веки. Она тяжело дышала, запрокинув голову назад. Дэн присел рядом.

– Пить! – прохрипела Ев.

Дэн не расслышал, взял за плечи и встряхнул, приводя в чувства:

– Ев! Ев! Приди в себя.

– Пить! – повторила она и Дэн, разобрав, схватил бутылку минеральной, крышка не подчинялась, прокручивалась. Наконец он свернул ее, вода хлынула, облив его и ее. Перелил в стакан, поднес к губам жены. Ев не глотала, не дышала, не издавала ни звука. Попавшая в рот вода заклокотала, и Дэн наклонил ее голову вперед, чтобы не подавилась. Затем опять попробовал напоить и, смочив полотенце, намочил ее лицо и грудь.

– Ежик, Ежик! Возвращайся! Что, что нахлынуло?! Эд! – кричал он в трубку мобильного, хотя брат еще не ответил. – Дождь на вашу голову, да где же вы все? Эд! – Брат не отвечал и Дэн, психанув, отключился и опять принялся выводить жену из транса. – Дорогая, родная! Как же давно такого не было…. Ев, Ев! – Он снова поднес стакан к губам и Ев, стуча зубами, осушил его полностью.

– Ох. – протянула она и Дэн заметил, приходит в себя. – Видения…. Накрыли…, больно.

– Миленькая моя, что же ты там увидела? – гладя, согревая ее руки, он смотрел, как глаза становятся яснее и жена возвращается в реальность.

Ев совсем пришла в чувства, от этого испытывала сильное головокружение:

– Как же больно! Голова. Дэн, хочу лечь. Как же давно такого не было, я уже и забывать начала.

Дэн не спешил ее транспортировать в комнату, помог лечь удобней и положил на голову компресс.

– Что ты видела?

– Не объясню. Пронеслось с такой скоростью, будто вся наша жизнь промелькнула.

– Не пугай меня, ты не можешь болеть!

– Болеть? Не могу. А почему?

– Радость моя, эликсир делает нас неуязвимыми, стерильными, стойкими к любым вирусам, бактериям.

– Да, я знаю. Только. … Дэн! – Ее глаза были полны ужаса. – Это Нии грозит опасность! Меня же не просто так колбасит последнее время. Я чувствую, да, я предчувствую, ей грозит опасность! Дэн! – Она поднялась, сразу же ощутив новый приток крови в голову, застонала. Слезы градом лились из глаз. Он силой уложил ее обратно, присел и стал уговаривать:

– Ев! Опомнись! Дочь, как и Славки – рожденная. У нее в крови иммунитет. Они не болели с младенчества! Ев, она уже бессмертная, ну, по крайне мере, не умрет ни от одной болезни известной человечеству.

– Да… – вяло сказала Ев.

– Не паникуй, пожалуйста! Мы ей все сказали, к утру поймет.

– Ты опять меня не слышишь. Я не говорю о болезнях. Дэн! Беды возвращаются!

– Милая, дорогая! Все будет отлично, в сентябре она присоединится к Славкам…

– Ты уже все решил! Ты, ты. Как ты мог…

– Это ее решение, если ты забыла, напоминаю, именно Агния целый год только и твердит, что хочет быть ближе к сестрам!

– Ууууу! – застонала Ев, схватившись за виски. – Опять… Собаки… Столько собак, что даже воняет псиной. – видения покидали ее, не дав четкого объяснения. – Помоги мне спуститься в спальню. Хочу лечь и забыться. Да! Я хочу выспаться и встретить юбилей дочери без тени в глазах.

Агния влетела к себе в комнату, упала на кровать и уставилась в потолок. В голове был полный вакуум. Все, что она услышала, смешалось и упало в область сердца, давило, словно неподъемный груз, расплющивая ее молодое, еще хрупкое сердечко, не давая дышать и мыслить разумно. Она закрыла глаза, уравновешивая дыхание. Постепенно вернулся слух, и она распознала за стеной бормотание телевизора Славок. Они старательно заглушали его, лепеча то на русском, то на английском, решая свои дела, или споря. Вместе со слухом повторился и рассказ отца, поведанный ей. Этаким комом, перекатываясь от сердца на мозги. Из всего, что бродило и закипало в голове, четким было только одно слово: «БЕСМЕРТНЫЕ»! Такое громкое, сочное, кричащее. Даже орущее, как предвыборный лозунг, многообещающее! Поднялась и пошла к сестрам. Уселась в кресло, придвинулась к самой спинке, задрала ноги и обняла коленки, точно так, как делала ее мама, Евгения. Худенькие коленки острячками торчали, делая ложбинку для головы, куда она ее и уложила.