Валерий Казаков - Коварный дар. Мистический детектив

В семь часов вечера проскрипели по сеням старого дома Ивана Филипповича новые яловые сапоги местного милиционера. У Евгении Семеновны от этого скрипа сердце застучало прямо в висках. Идет супостат за ее лебедушкой, за ее красавицей ненаглядной.

– Можно к вам? – раздался из-за двери уверенный голос милиционера.

– Заходите, заходите, – враз откликнулись ему супруги Голенищины. – Мы вас заждались.

– Здравствуйте, – поздоровался милиционер, шагнув за порог и приглядываясь к незнакомому жилищу.

– Проходите к столу.

– Да нет, что вы, я так – поговорить зашел.

– Проходите, не стесняйтесь, – пригласила его Евгения Семеновна вторично. – Сейчас поужинаем вместе и поговорим. Да вы снимите пиджак-то. Без него свободнее. Дома у нас тепло… Проходите, садитесь.

Стол в тот вечер у Голенищиных и, правда, был отменный. Он чем-то походил на яркий натюрморт с одной знаменитой картины голландского мастера, репродукция которой висела в местной столовой с незапамятных времен. В центре стола у Голенищиных сегодня возвышалась красивая бутылка шампанского из тёмного стекла, рядом с ней притулилась простоватая пол-литра водки в алюминиевом берете, а кругом теснились салаты и закуски, копчености и солености; жареная рыба и холодец, клюквенный морс и вишневый компот. Видя всё это обворожительное изобилие, Павел Егорович многозначительно потер руки и восхищенно произнес:

– Такого я не ожидал. Наготовили, как на свадьбу… Даже неудобно как-то… Неужели из-за меня это всё?

– Жена постаралась, – разъяснил Иван Филиппович с довольной улыбкой. – Она у меня мастерица. Да и Верка вся в неё пошла. Тоже готовить-то умеет.

– Сади гостя да угощай, потом объяснять будешь, – посоветовала мужу Евгения Семеновна. – А то стоит человек у порога и ждет. Неудобно.

– Да, да, Павел Егорович, присаживайтесь.

Павел Егорович хотел было для приличия вначале присесть на диван, немного побеседовать о том – о сем, но хлебосольные супруги не позволили ему это сделать. Почти силом усадили за стол. И первое время за столом Павел Егорович с явным интересом смотрел по сторонам. Его внимание привлек книжный шкаф, до отказа заполненный разноцветными книгами в кожаных переплетах. Потом он задержался взглядом на картине Шишкина «Дождь в дубовом лесу», и ему даже показалось, что нечто подобное он уже видел когда-то, только в реальной жизни. И эту туманную даль, и эти лужи, и блестящую от влаги нежно-зелёную траву. Он даже испытал тогда то же чувство просветленности в душе, которое пришло к нему сейчас при взгляде на эту картину.

Первую рюмку, как водится, выпили за встречу. Вторую – за родителей. Иван Филиппович стал вспоминать, как ездил с Егором Петровичем Большетрубным на рыбалку поздней осенью, когда сорога скатывается с озер. Рассказал, как много они тогда поймали. Егор был отменный рыбак, каких сейчас не сыскать. Павел, слушая его, прослезился и стал вспоминать своё послевоенное детство, где не было, кажется, ничего примечательного, однако для Павла это была целая эпоха, в которой важное место занимал отец. Павлу вспомнилась маленькая местная пристань, баржи и пароходы, цыгане и пьяные мужики возле пивного ларька, рассуждающие о прошлой войне. Из своего детства Павел почему-то хорошо запомнил, кто с кем подрался и когда, кто утонул, кто замерз, не дотянув до дома два десятка метров. У Ивана Филипповича в памяти осталась суровая трагедия войны, у Павла – тоскливая драма послевоенной жизни, но по силе впечатлений они почему-то казались сейчас равнозначными.

Потом мужчины ещё долго выпивали и закусывали, продолжая беседовать и чувствуя, как начатый диалог становится всё более душевным, пока Евгения Семеновна красноречивыми жестами из-за спины милиционера не напомнила мужу о главном, что обязательно нужно сегодня обсудить. После этого Иван Филиппович надолго замолчал, выжидая подходящий момент для разговора, а когда такой момент настал – быстро посерьёзнел и громко сказал:

– Вот что, Павел Егорович! Я вокруг да около ходить не умею, сам знаешь. Я честно скажу… Пригласили мы тебя, Павел, по важному делу, зная, что человек ты холостой, во всех отношениях порядочный и при должности.

– Ну.

– Так вот, предлагаем мы тебе такую вещь…

– Какую ещё вещь?

– Ты знаешь, что у нас с Евгенией Семеновной есть дочь – Вера..

– Ну!

– Так вот, по причине своей болезни она приобрела очень нужную в вашем служебном деле способность. А именно…

Иван Филиппович многозначительно наморщил лоб и поднял кверху указательный палец. При этом Павел перестал есть и удивленно вытаращил на собеседника глаза.

– Она научилась чувствовать преступление… на расстоянии. В частности: она может точно сказать, когда и где украли ту или иную вещь. Кто украл и у кого эта вещь сейчас находится… Мало того, она может читать чужие мысли на расстоянии, легко видит сквозь стены и прочее. Всего не пересказать и не перечислить…

– Вот те на!

– Для тебя, Павел, это клад, это находка. Ты с ней обязательно станешь генералом. И никто не будет знать твой секрет. Ты один сможешь бороться с мафией, наркобизнесом и терроризмом. Ты станешь первым в своем деле. И всё это благодаря ей, благодаря нашей Вере.

Иван Филиппович на секунду умолк и замялся, переходя к самой ответственной части разговора.

– Если, конечно, тебя не смутит то обстоятельство, – продолжил он неуверенно, – что наша Вера лечилась пару месяцев в психбольнице…

В это время Павел прищурил глаза и вопросительно посмотрел на Евгению Семеновну. Она поджала губы и отвернулась. Иван Филиппович мельком взглянул на неё и на какое-то время замолчал.

– Она девочка умная, – немного погодя, продолжил Иван. – Очень умная девка. Просто есть кой-какие странности в её словах и поведении… Но, я думаю, когда она станет твоей женой, когда родит тебе ребеночка или двух – то это у неё проедет. Вот увидишь.

– Нет, – замотал головой участковый, – нет, это у нас не пройдет… Не надо, Иван, не проси. Девка твоя непроста – с вывертом… Хотя я тоже не сахар, сам знаешь. Но. – Павел изобразил растопыренной пятерней что-то нескромное возле уха. – Все знают, где она лечилась.

– Ну, лечилась, – вступилась за дочь Евгения Семеновна. – В наше время многие лечатся, кто от пьянки, кто от белой горячки, кто от дурных пристрастий, а наша девка – от сотрясения мозга. Ну и что? Сейчас она здоровая. У неё и справка есть от врача. Здоровая девка, чего там. Кровь с молоком.

– Давай сюда справку, – пьяным голосом потребовал Большетрубный. – Справку в дело пришьём, как положено.

Он ещё что-то бормотал, почесывая мощный подбородок, щурился, вяло улыбался. Потом прикрыл глаза огромной ладонью, сделал вид, как будто засыпает – голову не может удержать, но тут же встрепенулся и громко скомандовал: