Светлана Котова - По зову сердца. Повесть и удивительные рассказы

Таня была в ужасе. Она и представить не могла, что такое могло произойти. Одно дело видеть аварии, катастрофы в фильмах, новостях или читать об этом в прессе и совсем другое – осознавать, что этот кошмар происходит с тобой или твоими знакомыми.

Степа продолжил:

– Когда бабушка об этом услышала, то с ней случился инсульт. Вот теперь ухаживаю за ней. Парализовало всю левую сторону. Лежит и практически не разговаривает, только мычит. А Мишку забрали в интернат, меня даже слушать не стали. Я же был студентом. Вот пришлось бросить учебу и устроиться на работу на завод. А брата я обязательно заберу, вот еще месяц поработаю, и органы опеки разрешат мне его забрать. Миша это знает и терпеливо ждет. Он вообще быстро повзрослел. Тань, а это хорошо, что ты здесь. Присмотри за ним по старой дружбе.

Татьяна отвернулась к окну, она не могла больше сдерживать слез. Степан понимал, что девушка плачет. Он не стал ее успокаивать, сказал, что пойдет к Мишке и придет помогать с ремонтом через день, потому что у него будет выходной.

«Почему жизнь так несправедлива, даже жестока, жестока по отношению к хорошим людям? Где правда? За что все это Степке, а уж тем более Мишке? Почему уходят лучшие, а мерзкие продолжают жить и портить жизнь другим», – Татьяну давно мучали эти вопросы, на которые, она понимала, ответа никто никогда не даст. В церкви батюшка ей объяснял, что так нужно, что таково мироздание, что это испытания и т. д. и т.п., но все нутро Татьяны противилось этому объяснению: кому нужно? какие испытания? наказания? за что? зачем страдания, боль, унижения? Пока ее молодой ум постигнуть этого не мог.

Домой Таня пришла без настроения. Поела и молча легла на диван, отвернувшись к стене.

– Тань, ты чего? Кто тебя обидел? – как можно ласковее спросил муж. – Уж не заболела ли ты?

Девушка понимала, что несправедливо поступает с Алексеем, но разговаривать ей сейчас не хотелось.

Часа через два она обратилась к мужу:

– Леш, мне краска нужна голубая и желтая.

– Когда и сколько? – только и спросил Алексей.

– Чем раньше, тем лучше. Класс надо покрасить, а в интернате нет такой краски.

Не стала Таня говорить, что поссорилась по этому поводу с директором. Алексей вышел из комнаты, через 5 минут он протягивал жене деньги:

– Вот возьми, этого должно хватить.

Таня растерялась, а потом, догадавшись, тихонько сказала:

– Это же из твоих накоплений на машину.

Алексей пожал плечами – через мгновение Таня уже обнимала его, приговаривая:

– Как же я тебя люблю, ты замечательный, ты настоящий, ты мой самый-самый…

Запах краски проник всюду, зато перестало пахнуть сыростью и гнилью. Ребята принялись за дело с большим энтузиазмом. Работа кипела. Татьяна красила парты, Степан занялся стенами, а Алексей принялся за окна. За разговорами не заметили, как покрасили полкабинета.

В класс ворвался Геннадий Иванович. Он вернулся с городского совещания не в духе. Увидев покрашенные стены в желтый, а парты в голубой цвет, директор рассвирепел. Он готов был разразиться ругательствами и выгнать эту прохиндейку вон. Он не верил своим глазам, в голове не укладывалось, как эта девчонка могла ослушаться его. Да что она из себя возомнила? Геннадий Иванович уже раскрыл рот, но тут подбежала Таня и виноватым голосом проговорила:

– Геннадий Иванович, простите, пожалуйста, не ругайтесь, Вы самый лучший директор. Правда, красиво?

И Таня включила еще один свой козырь – восхитительную улыбку.

Так часто бывает: доброта, ласка, вежливость, природное обаяние творят настоящие чудеса. Геннадий Иванович от неожиданности поперхнулся, раскашлялся и в следующую минуту даже почувствовал себя неловко.

«Ну, чертовка, что творит, далеко пойдет», – подумал он про себя, а вслух сказал:

– Самоуправством, Татьяна Васильевна, занимаетесь. Я Вас предупреждаю, еще одна такая выходка – и Вы – безработная. Надеюсь, Вам все понятно.

Он постарался принять грозный вид и сказать это более сердито, но у него ничего не получилось. Как только захлопнулась дверь, ребята прыснули от хохота. А Степан даже попытался изобразить разгневанного директора.

Работать больше не хотелось, да и устали уже все. В класс заглянули близнецы и Мишка. Они искали Татьяну, которая каждый день выдавала по их уговору по одной конфете. Увидев Степана и Алексея, близнецы, смутившись, убежали. Лишь Мишка был несказанно рад всем троим.

Ребята вышли из интерната счастливые, так бывает, когда, с одной стороны, вроде бы устал, а с другой, провел день настолько плодотворно, что вот это самое чувство приятной удовлетворенности работой, общением превращалось в ощущение счастья.

Проходя мимо «Пирожковой», Алексей предложил:

– А давайте отметим наш трудовой день. Мы же молодцы, заслужили.

Они поднялись в любимое всеми студентами и школьниками кафе, взяли по стакану томатного сока и по заварному пирожному, еще немного поговорили и разошлись по домам.

Маргарита Александровна скучала, она уже давно вернулась с работы, дома никого не было. Увидев в окно сына с невесткой, женщина легла в постель и притворилась больной. Ей хотелось большего внимания со стороны сына, чувство ревности к снохе съедало изнутри, вот она и придумала сказаться больной.

– Мам, привет, – сказал Алексей, просунув голову в комнату матери.

– Здравствуйте, – прозвучал в коридоре голос Тани.

– Привет, – ответила Маргарита Александровна хриплым и уставшим голосом.

– Что с тобой, мамуль? – поинтересовался парень, – что-то случилось?

– Нет-нет, ничего, идите-идите, отдыхайте, – сказала она и добавила: – Зачем вам обо мне беспокоиться? Я уже женщина в возрасте, никому не нужна.

Татьяна измерила свекрови давление, Алексей заварил травяной чай и принес какие-то таблетки от головной боли. Весь вечер ребята суетились вокруг мнимой больной.

Вот так некоторые люди могут манипулировать другими людьми, порой, самыми родными, ради своего эго. И что удивительно, они даже не могут объяснить, зачем им это. Казалось бы, с возрастом приходит опыт, житейская мудрость, но иногда оказывается так, что дети становятся прозорливее своих родителей. Маргарита Александровна не понимала этого и вряд ли когда-нибудь поймет. А пока добрые и отзывчивые Алексей и Татьяна ухаживали и ублажали симулянтку, принимая ее болезнь за чистую монету.

Первое сентября 1986 года Таня запомнила на всю жизнь. Это было ее самое первое Первое сентября в качестве учителя. Конечно, каждое начало учебного года знаменательное, но, согласитесь, когда оно впервые, то это что-то особенное. Сегодня она чувствовала себя не Таней, а Татьяной Васильевной. Костюм был куплен задолго до этого дня: шелковая плиссированная юбка чуть ниже колен синего цвета, жакет из более плотной твидовой ткани такого же густого синего цвета, кипельно белая хлопковая блуза. Когда-то бабушка подарила Татьяне красивую брошь из натурального жемчуга, которая как нельзя кстати нашла свое место, устроившись на лацкане жакета. Законченность образу придали светлые лакированные туфли на среднем каблуке. Татьяна взглянула в зеркало – на нее смотрела ухоженная молодая леди. «Прямо-таки Мери Поппинс получилась», – подумала девушка и попыталась улыбнуться. Сегодня даже Маргарита Александровна посмотрела на Таню с одобрением, видимо, по вкусу пришелся ей этот строгий, но при всем при том привлекательный образ невестки.