Сергей Назаров - Обзор судебной практики Верховного суда РФ за 2006 год. Том 5

Течение срока исковой давности в соответствии с общими правилами, закрепленными в п. 1 ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, начинается с того дня, когда супруг, обратившийся за судебной защитой, узнал или должен был узнать о нарушении своего права.

В частности, если после расторжения брака бывшие супруги продолжают сообща пользоваться общим имуществом, то срок исковой давности начинает течь с того дня, когда одним из них будет совершено действие, препятствующее другому супругу осуществлять свои права в отношении этого имущества (например, произведено отчуждение имущества).

Как видно из материалов дела, брак между супругами был расторгнут в 1998 году, а о нарушении своих прав заявитель узнал лишь в 2003 году.

Учитывая изложенное, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отменила состоявшиеся по делу судебные постановления, которыми заявителю было отказано в удовлетворении требований о разделе имущества, нажитого бывшими супругами в период брака, в том числе по причине пропуска срока исковой давности.

Определение

N 4-В05—49

3. Работодатель не вправе совершать какие-либо юридически значимые действия, затрагивающие права и интересы работника (например, изменять дату увольнения работника), без его предварительного согласия и после того, как трудовые отношения между работодателем и работником уже прекращены.

К. обратился в суд с иском к организации о восстановлении на работе, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула и компенсации морального вреда, ссылаясь на то, что увольнение его с должности по п. 5 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации произведено в период нахождения его на лечении в больнице.

Решением районного суда, оставленным без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам областного суда и постановлением президиума областного суда, К. отказано в иске.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отменила состоявшиеся по делу судебные постановления и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, указав следующее.

Приказом от 26 декабря 2002 года К. был уволен по п. 5 ст. 81 ТК РФ с 30 декабря 2002 г. за неоднократное неисполнение без уважительных причин трудовых обязанностей.

Согласно приказу от 30 апреля 2003 г. К. был уволен по п. 5 ст. 81 ТК РФ с 30 апреля 2003 г.

Судом установлено, что период временной нетрудоспособности К. продолжался с 26 декабря 2002 г. по 29 апреля 2003 г., то есть в ходе судебного разбирательства с достоверностью установлен тот факт, что истец в нарушение ч. 3 ст. 81 ТК РФ был уволен ответчиком в период временной нетрудоспособности. При этом на момент издания приказа от 30 апреля 2003 года К. уже был фактически уволен, поскольку получил окончательный расчет, что подтверждено расходным ордером, и сдал ответчику закрепленные за ним материальные ценности, что подтверждено соответствующим актом приема-передачи материальных ценностей.

В соответствии с ч. 3 ст. 81 ТК РФ не допускается увольнение работника по инициативе работодателя (за исключением случая ликвидации организации либо прекращения деятельности работодателем – физическим лицом) в период его временной нетрудоспособности и в период пребывания в отпуске.

Как установлено судом, увольнение К. было произведено приказом ответчика от 26 декабря 2002 года с 30 декабря 2002 г. незаконно, поскольку в день увольнения 30 декабря 2002 г. истец был нетрудоспособен.

Однако вывод суда о том, что данное нарушение трудового законодательства работодатель может исправить, издав приказ о переносе даты увольнения работника на более позднее время, когда закончится период временной нетрудоспособности работника, является ошибочным. Трудовой кодекс Российской Федерации не предоставляет работодателю право изменять дату увольнения работника, равно как и совершать иные юридически значимые действия, затрагивающие права и интересы работника, без его предварительного согласия и после того, как трудовые отношения между работодателем и работником уже прекращены по инициативе самого работодателя.

Как разъяснено в п. 27 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. N 2 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации», при рассмотрении дел о восстановлении на работе следует иметь в виду, что при реализации гарантий, предоставляемых Кодексом работникам в случае расторжения с ними трудового договора, должен соблюдаться общеправовой принцип недопустимости злоупотребления правом, в том числе и со стороны самих работников. В частности, недопустимо сокрытие работником временной нетрудоспособности на время его увольнения с работы.

При установлении судом факта злоупотребления работником правом суд может отказать в удовлетворении его иска о восстановлении на работе (изменив при этом по просьбе работника, уволенного в период временной нетрудоспособности, дату увольнения), поскольку в указанном случае работодатель не должен отвечать за неблагоприятные последствия, наступившие вследствие недобросовестных действий со стороны работника.

При рассмотрении настоящего дела суд не проверял, было ли в действиях истца злоупотребление правом, выразившееся в сокрытии от ответчика данных о его временной нетрудоспособности, в связи с чем вывод в решении о правомерности действия ответчика по переносу даты увольнения истца на 30 апреля 2003 г. не может быть признан правильным.

Определение

N 46-В05—44

4. Единовременные страховые выплаты, которые назначены гражданам на основании ст. 11 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» при взыскании единовременной компенсации, установленной ст. 22 Федерального закона от 20 июня 1996 г. N 81-ФЗ «О государственном регулировании в области добычи и использовании угля, об особенностях социальной защиты работников организаций угольной промышленности», зачету не подлежат.

Г. обратился в суд с иском к организации по добыче угля о взыскании единовременного пособия, ссылаясь на то, что 10 июля 2003 г. республиканским бюро МСЭ была установлена утрата им профессиональной трудоспособности в размере 40% вследствие производственной травмы, однако ответчиком было отказано в выплате единовременной компенсации, предусмотренной ст. 22 Федерального закона от 20 июня 1996 г. N 81-ФЗ «О государственном регулировании в области добычи и использования угля, об особенностях социальной защиты работников организаций угольной промышленности».

Разрешая спор и частично удовлетворяя исковые требования Г., суд первой инстанции исходил из того, что Фонд социального страхования произвел истцу единовременную страховую выплату в размере 25920 рублей, в связи с чем, определяя размер единовременной компенсации, произвел зачет данной суммы, взыскав в пользу истца 16571 руб. 81 коп.