Евгения Коньшина - Партнеры

– Луи, становись на развязку 16 16 Развязка – парные веревки по бокам, фиксирующие голову стоящей лошади и не дающие ей пятиться и двигаться вбок или вперед во время седлания, ветеринарных процедур или ковки. ! – крикнул он с того конца коридора, надеясь, что конь все же хоть что-нибудь ему ответит, типа: «Ладно» или «Хорошо»… Но упрямый жеребец еще прежде его команды молча сделал все, что нужно: одарив неумеху взглядом, от которого тот пулей убрался с прохода, Луи чинно, с достоинством вышел из денника и, пройдя, встал аккурат между двух торчащих из стены толстых металлических колец с висящими веревками, привязывать коими его, конечно, никто не собирался. Джон, двигаясь боком вдоль стены и спиной собирая всю накопившуюся на ней грязь, осторожно пробрался следом. Встав слева от морды Луи, он в ожидании бригадира стал с интересом рассматривать своего тренера. Взгляда не хватало, его приходилось переводить вдоль всего большого тела коня – от вытянутой головы с умными карими глазами и чуткими подвижными ушами по частично скрытой под черной гривой длинной грациозной шее и внушительному корпусу с немного вогнутой спиной до мощного округлого зада и обратно.

Вскоре бригадир Филипп вернулся со всем необходимым. Джон заворожено следил за совершенно незнакомым ему процессом седлания, благо, Филипп свои действия подробно комментировал. Сперва он положил на спину Луи небольшое стеганное покрывало ярко-рыжего цвета, назвав ее «вальтрапом». «Это для того, чтоб впитывать пот Луи и обеспечивать ему мягкость и комфорт при носке седла», – пояснил Фил. Далее – само седло… Фил ради интереса дал клиенту подержать его в руках, и оценивший вес этой штуки Джон подивился мощи рук бригадира, со своим отнюдь не самым большим ростом легко закинувшего ее сверху на жеребца.

Ноги Луи были старательно замотаны эластичными оранжевыми бинтами, в тон вальтрапу. Для сравнения Фил привел в пример бинты на запястьях и коленях у спортсменов-людей: они призваны предохранять связки от растяжений. В ответ на опасение Джона никогда не запомнить все эти замысловатые термины и действия Фил добродушно улыбнулся: «Это не так тяжело, как кажется, со временем ты без проблем освоишь данную науку».

Последним бригадир надел на голову Луи простой нейлоновый намордник – «недоуздок» с пристегнутыми к нему длинными поводьями («уздечка без удил – недо-уздечка», – пояснил Филипп). Понятное дело, что говорящим лошадям совершенно ни к чему обычные уздечки с удилами, когда можно и так спокойно, по-человечески договориться о том, куда и как быстро двигаться. К тому же, ряд освоенных разумными лошадьми профессий подразумевает свободное общение. Тот же Луи вряд ли мог бы что-либо объяснить ученикам с железом во рту!

В течение всего процесса, даже тогда, когда Фил с недюжинным усилием затягивал «подпругу» – широкий ремень между животом и грудью коня, крепящий седло, Луи сохранял мужественное, как показалось Джону, молчание. Джон невольно провел параллель с тем, как он сам каждое утро перед работой подолгу мучается с галстуком. Легкое его разочарование от непохожести Луи на Уолтера давным-давно растворилось без следа: он с каждой минутой все сильней уважал и восторгался статным жеребцом, мало думая о том, что чувства эти были, мягко говоря, не совсем взаимны.

Терпеливо дождавшись завершения нудной процедуры седлания и молча кивнув на вопрос Фила, удобно ли ему, конь привычно выслушал последние наставления бригадира новичку: «Слушаться во всем Луи, не конфликтовать и не спорить, повод излишне не дергать, ногами сильно не лупить». Если неумеха вдруг вздумает дурить, можно будет легко ссадить его, апеллируя к этим начальным предупреждениям. Наконец, Фил пожелал им обоим попутного ветра, и, не давая себе труда оглянуться на клиента, Луи целенаправленно двинулся к выходу из конюшни. Замешкавшийся Джон поспешил за ним.

На улице Филипп милостиво избавил Луи от необходимости объяснять новичку, как садиться в седло. Подробно рассказав, бригадир подтолкнул его сзади. Если бы он этого не сделал, коню пришлось бы полчаса терпеть неловкие подпрыгивания неумехи и испытывать раздражающее ощущение постепенно сползающего на бок седла, за обе луки 17 17 Луки – выступы на седле спереди и сзади, называемые передняя и задняя соответственно. которого тот бы непременно хватался, хоть и сказано было браться за одну заднюю и за гриву! А потом, как результат, – седлание заново… Но умудренный опытом Филипп, предвидя такое развитие событий, устранил проблему до ее возникновения. Хлопнув жеребца по крупу (довольно фамильярное обращение, которое Луи изредка прощал ему), бригадир со спокойной совестью отправил этих двоих в «вольное плавание».

«Хорошо же Филу, он уже свое оттарабанил: клиента привел и свободен, а мне с этим недотепой теперь десять сеансов мучиться…» – угрюмо думал конь, с размеренным цокотом ступая по асфальтовой дорожке, ведущей на плац 18 18 Плац – огороженное прямоугольное пространство с песочным покрытием для занятий верхом. . Сидя на нем верхом, держа в руках поводья так, как их между пальцев вложил бригадир, и не смея перебрать по-другому, чувствуя под собой движение огромного живого существа, икрами ног ощущая тепло его крутых боков и глядя на мир вокруг с точки гораздо выше, чем привык, Джон с невообразимым восторгом думал: «Ну все, вот я и верхом. Верхом на настоящей говорящей лошади! Видела бы меня сейчас Надин!..»

Но уже почти дошли до калитки, а обоими еще не было произнесено ни слова. И тут Луи Бенедикт III сказал самую свою первую с момента разговора с Алекс фразу:

– Как зовут?

– Чего?.. – Джон не сразу понял, кому принадлежит этот голос откуда-то спереди и снизу.

– Звать как? – повторил Луи довольно строгим бесцеремонным тоном.

– Дж… Джон, – сам не зная почему заикнувшись, робко ответил Джон.

– Значит так, Джон. Ездить до этого ты ни разу в жизни не пробовал. Можешь не обманывать меня, я чувствую, как ты сидишь, – с этими словами ворчливый конь прошел через калитку и, ступив на мягкий песок, начал движение по краю плаца вдоль ограды.

– Да я и не собирался… – растерянно пробормотал Джон, гадая, как бы понравиться такому строгому инструктору. – Послушайте, Луи…

– Для тебя – мистер Бенедикт, – отрезал жеребец. – Это – во-первых. Во вторых, не вздумай перебивать меня, ясно? Я еще не закончил.

– Извините, мистер Бенедикт… – И Джон решил, что лучший способ поладить с ним – во всем беспрекословно слушаться его.

– Ты криво сидишь, – продолжил меж тем Луи. – Задница деревянная, спина колесом, ноги черт знает где… Сядь глубже. Глубже, тебе говорят! – Он остановился. – Сядь так глубоко в седло, как только сможешь. Прижми колени к седлу, пятки опусти вниз, спину выпрями. Поводья подбери – возьми покороче, – твердил он из раза в раз повторяемые на первых занятиях непреложные истины. Конечно, каждый человек, как и говорящий конь, является уникальной личностью, к которой нужен отдельный подход, бла-бла… Но на самой начальной стадии обучения они все примерно одинаковы – безликие, бестолковые неумехи, полные «нули». Лишь со временем, в процессе долгой кропотливой «лепки» из новичка более-менее грамотного всадника и начинаешь выделять его среди прочих, видеть его характер и раскрывающиеся способности. Вот эту часть своей работы Луи просто обожал. Впрочем, до нее, к сожалению, не всегда доходило: часто обучаемые бросали занятия на полпути, ссылаясь на нехватку денег, отсутствие времени или иные обстоятельства, что очень больно ранило коня, вложившего уже немалую часть души в неудавшегося чемпиона. Однако самые упорные и несгибаемые продолжали тренироваться и в конце концов неизменно добивались блестящих результатов. Больше всего в своей профессии Луи ценил тот счастливый момент, когда благодарный ученик уже становился другом… Сейчас же это просто очередной пришедший за свои бумажки покатать пятую точку клиент, каких великое множество повидал он на своем веку. Однако, как бы ни хотелось вернуться обратно в тихий денник, работу надо выполнять качественно и добросовестно, а посему, оставив все посторонние размышления, Луи сосредоточился на обучении новичка.