Алия Амирханова - Не покинь мир невеждой

Разбудили хозяев. Это была молодая семья. На жалком подобии самодельной кровати спали трое их малышей. Из еды в доме – лишь вода и лепёшка. На мгновение Алишеру стало неловко, но помня нервно бегающие глаза Фархада, он всё же решился на обыск и не ошибся. Из каморки были извлечены два опечатанных сундука. А в них – десятки кожаных пальто с мехом и без, свёртки с драгоценностями, деньгами.

Алишер запомнил наполненные страхом глаза того юноши, который, наверное, безропотно, от страха согласился спрятать богатства у себя, и которому, по всей видимости, даже копейки не перепало от тех, кому это богатство принадлежало, и кто по долгу службы обязан был заботиться об этой крестьянской семье. Алишеру нестерпимо захотелось самому установить справедливость и отдать хотя бы часть этих ворованных сокровищ бедной семье, чтобы они смогли спокойно растить своих малышей. Но горько осознавая, что у него нет на это права, погрузил все сундуки в машину, и они с товарищами приготовились уезжать.

– Подожди, – с этими словами, обращенными к водителю, Алишер выскочил из машины, достал свой кошелёк и вытащил все деньги, которые там были, то есть всю свою зарплату, которую только-только получил. Оставив себе лишь на чай с хлебом, он быстрым шагом подошёл к молодому отцу и, раскрыв его ладонь, вложил в неё деньги.

– Извини, брат. Всё, что есть…

Алишер развернулся и быстрым шагом, не оглядываясь, вернулся к машине, и они уехали. А тот юноша ещё долго смотрел вслед уехавшему автомобилю, радуясь деньгам, и со слезами благодарил Всевышнего, пославшего ему столь доброго человека. И в его голове даже не родилась мысль, что эти баснословные богатства, которые власть имущие прятала у него, на самом деле принадлежит ему – по праву, как им заработанное непосильным трудом на хлопковых полях и у него же похищенное. Он даже не задумывался об истоках этого богатства, смиренно перенося и голод, и нужду. Пока не задумывался….

Окончив школу, Лена подала документы в Ташкентский медицинский институт. Поступила. До первого сентября ещё было время, и их, уже студентов-первокурсников, институт отправил в один из совхозов республики собирать сливу и яблоки. Там Лена поближе познакомилась со своими сокурсниками. Студентами оказались юноши и девушки из разных городов, и даже из других республик. Привыкшая жить в дружбе бок о бок с татарами, узбеками, корейцами, евреями, девушка спокойно отнеслась к приезжим из других республик. Для неё удивительным оказался совсем другой факт.

Одна девочка – еврейка, приехавшая с Украины, – открыто рассказывала, что на Украине евреев притесняют, что в вуз там им вообще никак не поступить: заваливают на экзаменах, поэтому они с братом вынуждены были приехать на учёбу в Ташкент, где подобной дискриминации не наблюдалось. Как и в школе, институтские группы делились на русскоязычные и узбекские.

Как правило, узбекская интеллигенция своих детей отдавала в русские школы, где обучение велось исключительно на русском языке, понимая перспективность владения этим языком в совершенстве. Узбекские дети, закончившие русские школы, поступали в институты, техникумы на русскоязычные факультеты. Но, что самое печальное, отдавая предпочтение русскому языку, узбекская интеллигенция отрывала своих детей от культурного наследия предков. Их дети забывали также и свой родной язык, так как в русских школах он изучался факультативно, и его, как правило, никто не знал.

Автобусы со студентами остановились возле здания школы в посёлке.

– Всё, товарищи, приехали, – острослов Дима, увидев школу, не преминул прокомментировать обстановку. – Выгружаемся. Спать будем на партах. Есть – то, что соберём. У кого есть деньги, сдавайте мне. Я попробую найти хлеб.

Все присутствующие заулыбались. Этого парня уже хорошо знали. Ещё во время сдачи экзаменов своими шутками он поднимал настроение, разгоняя экзаменационный страх.

Поселили, действительно, в классах, как и предупреждал Дима, но выдали раскладушки, и на партах спать не пришлось. Парни заняли один класс, девчонки – другой. Вечер потратили на обустройство. Поели в школьной столовой. На первое был борщ, на второе каша. Никакого разнообразия, но зато вкусно. Утро следующего дня начался с раннего, оттого показавшегося невероятно громким, крика.

– Подъём! – гаркнула преподавательница, которая приехала с ними из Ташкента, заглянув сначала в класс к девчонкам, а затем и к парням. Лена проснулась быстро. Она вообще плохо спала. Раскладушки были новые, но совсем неудобные.

– Ленка, слышь, – к ней шёпотом обратилась Нина – сокурсница, с которой Лена подружилась ещё во время вступительных экзаменов. – Лариску опять рвало. Она утром как угорелая в туалет бегала.

Лена, прежде чем ответить, оглянулась, чтобы удостовериться, что Ларисы в комнате нет.

– Ты что же, за ней следила? Может, ей просто приспичило, и она в туалет бегала.

Лена, одеваясь, нехотя разговаривала с подружкой. Она терпеть не могла сплетниц, в роли которых сейчас они с Ниной и выступали.

– Как же… Я как раз в туалете была. Курила. Она как сумасшедшая вбежала, и ну рвать… Я даже не докурила: противно стало.

– Может, отравилась.

– Нет. …Она, похоже, беременна, – шёпотом добавила Нина.

Девушки вышли из класса и пошли умываться, продолжая начатый разговор в коридоре.

– Да ты что. Серьёзно, что ли? Ей ведь всего семнадцать. Почему ты решила, что она беременна?

– Я видела: у неё живот туго обвязан платком.

Лена не успела ничего ответить. Они зашли в туалет, где были другие девушки, и среди них Лариса. Умывшись и позавтракав, стали собираться возле автобуса, который должен был отвезти их в сад. Двери автобуса ещё не открыли. К девушкам присоединились парни, и все столпились возле дверей. Парни бесцеремонно толкались, чтобы войти в автобус первыми. Мест в автобусе хватало не всем, потому и получалось такое столпотворение.

– Товарищи, товарищи, пожалуйста, разойдитесь! Я пуговицу вчера здесь потерял. Дайте найти, без неё брюки падают! – острослов Дима, как всегда, дурачился, прокладывая себе дорогу к двери автобуса.

Свои шутки он выдавал всегда серьёзным тоном, что уже само по себе было смешно. Ребята, реагируя, улыбались, оборачивались к нему, некоторые даже опустили глаза к земле: а вдруг и впрямь человек обронил пуговицу, почему бы ему не помочь. И как-то так получалось, что Диме всегда удавалось надуть ребят: и в автобус он входил первым, и в сад ехал сидя.

Сегодня всех привезли в сливовый сад. Строгие ряды деревьев с одинаково постриженной зелёной пушистой кроной походили на мужчин – артистов ансамбля пляски карабахского округа: вытянувшиеся стрункой на носочках и в громадных папахах на голове. И, что самое удивительное, сливы на таких одинаковых деревьях росли тоже почти одинаковые – одного размера. Узбекские сливы особенные – это крупные, мясистые плоды со сравнительно небольшой косточкой. Их собирали как раз вовремя, переспевших практически не было.