Валерий Копнинов - Сукины дети. Том 1

Дочь, конечно, как первенец и как девочка, получала больше отцовской любви и нежности, чем сыновья, которые воспитывались, как и положено – в определённой строгости. По крайней мере, в своей заботе о дочери Алексей Александрович был не менее внимателен и сведущ, чем мама. И, например, собирая повзрослевшую дочку в спортивный лагерь, сам ходил с ней по магазинам, лично закупая ей всё, что требовалось, включая уже необходимые к тому времени прокладки.

А теперь какой-то «верный В.» на его Машу посягал…

На кухню вернулся Ванька в сопровождении Саньки. Алексей Александрович к тому времени выудил спрятанную за пакетами с мукой пачку кукурузных палочек, высыпал их в глубокую тарелку и при появлении сыновей радушно поставил лакомство на стол. Братья обожали похрустеть кукурузной выпечкой, особо радуясь экземплярам, щедро посыпанным сахарной пудрой.

– Налетайте, обжоры! – подбодрил сыновей Алексей Александрович и между делом продолжил своё дознание: – Слушайте, парни, такое дело, я тут узнал случайно, знакомые подсказали… Живёт у нас во дворе один товарищ, и у него есть музычка разная – ещё моей молодости… А кто он – не назвали, помнят, что сын у него есть и у сына этого имя как-то на В начинается… Давайте-ка подумаем вместе: кто у нас из дворовых пацанов на В?

– На В-э-э, – затянул Санька удивлённо.

– На В, – отозвался Ванька, – в нашем дворе я!

– Молодец, – сдержанно улыбнулся Алексей Александрович буквально кончиками усов, – начал хорошо… Ещё варианты…

– Влад недавно к нам переехал, – начал перечислять Санька. – Вован, Вертер…

Ванька незаметно для отца пнул Саньку под столом.

– Вертер – погоняло, – вставил Ванька. – Звать его Костя…

– Точно, – спохватился Санька, – он Костя!

– Повнимательнее, – мягко упрекнул Саньку Алексей Александрович. – А Вован – тоже прозвище?

– Нет, – ответил Ванька, – это пацан маленький, наверное, классе в третьем учится.

– Не подходит, – усомнился Алексей Александрович. – Ещё кто?

– Валера, – вспомнил Санька.

– Ага, Валера, – подхватил Ванька. – Красавчик из Машкиного класса…

Теперь уже Санька потихонечку пнул под столом Ваньку.

– Прикольный такой, – добавил свой комментарий Санька. – Как Джек Воробей!

На кухню вошла Светлана Александровна.

– Так, – с порога вклиниваясь в мужской разговор, произнесла она, – я вижу, у нас ужинать сегодня никто не собирается из мужиков. Одни сладости едят, а другим что-то жёлтое в голову ударило… Шли бы вы все отсюда!

Санька с Ванькой, умявшие к тому времени кукурузные палочки, с лёгким сердцем покинули территорию, занимаемую матерью, а Алексей Александрович задержался. Он обладал именами двух кандидатов, подходящих на роль злоумышленника, и ему требовались новые факты и улики.

Влад – имел сомнительные перспективы. Переехал недавно, как сказали Санька с Ванькой, вряд ли он успел притереться и осмотреться, чтобы выбрать себе подружку. А вот Валера был кандидат первого сорта, и то, что он учился в Машкином классе, наводило на серьёзные подозрения. И ещё интуиция подсказывала Алексею Александровичу скрытую порочность в самом имени – Валера. К тому же сравнение с капитаном Джеком Воробьём, несомненно, сыграло свою негативную роль.

– Слушай, Света, ты такого Валеру из Машкиного класса знаешь?

– Я-то знаю и Валеру, и Сашу, и Альберта… я-то на собрания в школу к дочери хожу…

– Сама сказала, что я с учителями конфликтую, – вот и не появляюсь там. Так, что за Валера?

– Есть у них Валера Сенцов.

– Сенцов? Фамилия знакомая…

– Она всему городу знакомая – мать у него диктор на телевидении, про погоду рассказывает. А он – мальчик хороший, не хулиган… Симпатичный, девчонкам, должно быть, нравится…

Воистину, кто владеет информацией – тот владеет ситуацией. И теперь, когда Алексей Александрович узнал о подозреваемом почти всё, он задумал провести следственный эксперимент и за ужином, сгорая от нетерпения, не ел практически ничего, ожидая, когда же все отложат вилки-ложки в сторону и разбредутся по своим комнатам. И наконец-то ужин закончился.

– Ма-а-ха, – окликнул дочку Алексей Александрович, – что-то ты бледная вся… Давай-ка сходим на улицу, подышим воздухом!

– Да ничего я не бледная, – с недовольством отозвалась Маша. – Пап, мне ещё полкнижки прочитать успеть…

– На улицу, и без разговоров! Дольше спорить будем.

План у Алексея Александровича был прост, как всё гениальное. Только они выйдут из квартиры и поравняются с надписью, он ужаснётся, воскликнет «А это что такое?» и спросит дочь: «Кто этот В.? Он к тебе приставал? Где живёт?» Ну а дальше, как говориться, дело техники.

Маша, не радуясь предстоящей прогулке, собиралась довольно вяло, словно надеялась, что вот-вот отца отвлекут другие дела и она вернётся к своим книжкам и Бейонсе. Но Алексей Александрович терпеливо ждал (хотя внутри у него кипел котёл, да что там котёл, клокотал Везувий, клокотал, как мощный хор Министерства внутренних дел в предвкушении предстоящих следственных действий с последующим разоблачением).

В конце концов они всё-таки вышли на площадку в подъезд…

– Пап, ну ты чего встал?

Эту фразу Маша крикнула со второго этажа, обнаружив, что спускается на улицу одна, а отец застрял где-то на лестнице.

И немудрено, Алексею Александровичу было от чего остолбенеть, ведь возмутительная надпись исчезла без следа, будто и не было её вовсе.

Вернувшись после утратившей смысл и поэтому сильно сокращённой прогулки, Алексей Александрович сразу отправился к жене на кухню.

– Чисто сработано! – с порога выложил Алексей Александрович.

– Вот ты о чём сейчас?

– Надпись из подъезда исчезла – как не было! Кто-то стёр, да Валера этот, наверное, и стёр!

– Ты меньше детективы смотри! Совсем чокнешься! Я стёрла… Незачем соседей информировать!

– Ну, ты… – сдерживая внутри себя теперь апокалиптически клокотавший Везувий, проговорил Алексей Александрович. – Ты… знаешь, кто ты?

– Знаю. Сам такой!

Этой ночью они укладывались в супружескую кровать, демонстративно разворачиваясь спинами друг к дружке.

Не мучимая заботами, которые не казались ей серьёзными, Светлана Александровна вскорости задремала, а Алексей Александрович не спал долго, находясь в мучительных поисках других доказательств Валеркиной причастности к содеянному.

Ему не давала покоя мысль о том, что из-за самоуправства жены, уничтожившей улику, по которой в конце концов можно было сличить почерк и точно установить личность писавшего, он оказался в тупике.

И ещё мешали уснуть кошки, очарованные ясной весенней луной настолько, что их любовные рулады возносились аж до четвёртого этажа и проникали через тройные стеклопакеты в окна спальни.