Жанна Светлова - Тайное частное расследование

Виталий Иванович Звонарев был не только тренером в спортивной школе, но и в нашей школе преподавал физкультуру. Он был очень красивым и нравился всем девчонкам старших классов. Наша отличница Мила Глебова, самая красивая девочка в классе, влюбилась в него, и мы все смеялись над ней, когда она с восхищением рассказывала, как на соревнованиях между учителями городских школ наш Виталий прыгал дальше и выше всех, бегал быстрее всех и поднимал самую тяжелую штангу. И хотя Виталий Иванович нам всем нравился, но Милку мы обхохатывали, она обижалась и убегала плакать в раздевалку.

И вдруг школу поразила новость, что будто бы наш Виталий влюбился в Степку, которая уже два года назад окончила школу и теперь работала секретарем у директора. Ребята болтали, что Машка Серых своими глазами видела, как наш Виталий шел с ней поздно вечером из кинотеатра.

Сашка тут же шепнул мне, что Виталия нужно спасать.

– Вот посмотришь, если мы ничего не сделаем, она его приколдует, а потом он станет таким же алкашом, как дядя Коля и тоже умрет молодым!

От нарисованной им картины меня прямо затошнило.

– Но что мы с тобой можем сделать? – спросил я друга. – Тут только один вариант – убить Степку.

Тут уж испугался Сашка.

– Окстись! – сказал он. – Мы просто напишем ему письмо и бросим в его почтовый ящик. Мы его предупредим, а он пусть задумается.

Этот вариант мне очень понравился, и я даже вызвался отнести письмо по адресу и опустить его в почтовый ящик.

Письмо мы написали. Как отреагировал на наше послание «прославленный тренер», мы не узнали. Вроде бы ничего страшного не происходило, но Степка частенько заглядывала к нам на тренировки, поджидая Виталия, но, как нам казалось, он относился к ней довольно прохладно.

Прошло несколько лет, и мы с Сашей окончили институт и стали работать на авиационном заводе. И надо же такому случиться, что у нас в кладовщицах уже работала Степка.

Мой всезнающий друг сообщил мне, что Степка до сих пор шляется в спорт-школу и вечерами они возвращаются вместе с Виталием. Об этом ему поведала наша бывшая одноклассница.

Но то ли мы повзрослели, то ли потеряли надежду на то, что Виталика можно исправить, но так или иначе вмешиваться в их отношения мы не стали.

И вот однажды к нам на завод привезли иностранную делегацию. Мы с другом участвовали во встрече, водили группу по заводу, показывали оборудование, конвейерную линию и многое другое.

Привез группу наш дипломат, работавший в Доме дружбы народов. Уже не молодой, довольно скучный и, на наш взгляд, не очень симпатичный человек. Звали его – Жорж Рене.

Он переводил наши слова на французский, что-то добавлял, что-то пропускал из наших слов.

После экскурсии состоялся торжественный обед. Наша администрация расстаралась, и обед прошел на самом высоком уровне.

И среди обслуживающего персонала каким-то невероятным образом затесалась Степка. Она кокетничала с Жоржем, подавала ему блюда с едой, подливала водку и постоянно была рядом.

Мы очумело наблюдали за ними. Дипломат был явно «не дурак выпить», через час он уже был совсем «готов» и, забыв о своих обязанностях, уединился с «красавицей» в одном из офисных кабинетов.

Группу пришлось отвезти в гостиницу нашему заместителю директора, а Жоржа в свою коммунальную квартиру доставила сама Степка. Она поставила перед собой цель стать женой дипломата, несмотря на то, что у дипломата были жена и дочь, и упорно стала осуществлять задуманное.

Маленького роста, коренастая, почти без шеи, казалось, голова сидела прямо на плечах, с маленькими карими глазами, смотревшими на людей злобно и завистливо, с невероятно короткими ногами, с грубым прокуренным голосом (курила Степка с малолетства) она, тем не менее, считала себя красавицей и хватко взялась за дело разрушения семьи дипломата.

Их связь продолжалась уже более семи лет, но Жорж никак не поддавался на уговоры жениться на ней. Он страшно мучался угрызениями совести и необходимостью порвать с налаженным комфортным бытом. Он жил с женой и дочерью в прекрасной квартире, в доме, где проживали первые лица государства. Окружающая его привычная среда резко контрастировала с заводским домом и комнатой Степки в коммунальной квартире, где перед выходом на работу следовало дождаться своей очереди, чтобы воспользоваться душем и туалетом.

Но привычка к постоянным выпивкам по вечерам, а вернее сказать – распитию спиртных напитком в обществе матери любовницы и ее самой, сделали свое дело. Его постоянно тянуло к бутылке. Но человеком он был волевым и на работе, после ледяного душа и зарядки, появлялся без признаков, свойственных большинству алкоголиков.

Он страдал, понимая всю пагубность его связи. Склонность к выпивкам, когда он жил нормально в семье, не проявлялась так заметно благодаря стараниям его жены. Он, хотя и не любил ее давно, уважал в ней человека достойного, культурного, высокоинтеллектуального. Он отдавал ей должное, как матери его ребенка, так и женщине, по праву занимающей место жены дипломата.

К Степке он относился, как к приятному собутыльнику, всегда ждущему его появления с бутылкой водки и поджаренной картошечкой.

Ему даже думать не хотелось об их совместной жизни. Но он не учел стремления именно к этому финалу самой Степаниды.

В душе эта женщина просто ненавидела его за то, что он не уходит из семьи и столько времени не женится на ней. Но ее упрямству можно было только позавидовать. Она поила своего выгодного друга, постоянно применяя всевозможные «народные средства», привораживающие и привязывающие мужчину к женщине. Она мечтала уехать с ним за границу, стать женой дипломата и утереть нос всем этим, окружающим ее женам начальников, и мужикам, не сумевшим оценить ее достоинства.

Мать советовала ей сказать Жоржу, что она беременна, но Степанида понимала, что через полгода, а может и раньше, ее ложь откроется, и боялась, что он бросит ее. Но делать что-то было необходимо. Время шло, а он продолжал жить двойной жизнью. И она решила рискнуть. Она сообщила ему о своем «положении». И неожиданно даже для нее, он ушел из семьи, развелся буквально в течении недели, благодаря своим связям, и расписался со Степанидой, но настоял на том, что она останется под своей фамилией.

Именно в это время Жоржа послали в длительную командировку в Брюссель. Степаниде очень хотелось поехать с ним, но, во-первых, он даже не предложил ей этого, и главное – во-вторых, она могла использовать это время для того, чтобы обвинить его же в потере ею «ребенка».

Она объяснила ему это в письме, в котором уведомила мужа о выкидыше, произошедшем из-за ее страданий от разлуки с ним.

Жорж вздохнул с облегчением. Он внутренне очень боялся, что в результате слияния двух пьющих, курящих и, следовательно, не совсем здоровых людей, может родиться больной ребенок. Это бы стало просто трагедией, считал дипломат.