Вадим Гринёв - Оружие Бизанца

– Внимательно слушаю вас , господа!

Подполковник присел за стол, взял из прибора остро заточенный карандаш и лист бумаги. Еще раз смерив нас острым взглядом, подполковник все же предложил нам присесть на стулья возле стола. После этого он выпроводил дежурного фельдфебеля и снова обратился ко мне :

– Вероятно, у нас будет долгая беседа, капитан?

– Дело весьма и весьма неприятное. Вчера под вечер в расположении моей команды, в городе Турийске, нами задержаны при подозрительных обстоятельствах трое мужчин и одна женщина, господин подполковник.

– Что, русские парашютисты? – настороженно спросил подполковник, придвигаясь креслом ближе к столу.

– Мы тоже слышали о парашютистах, господин подполковник, но дело не в них. Когда мы подвергли задержанных допросу, то некая Мишель Штильзайер, – работница телеграфа на станции Ковель, – сказала, что она сотрудница, а водитель автомашины и двое других мужчин – агенты СД.

У подполковника задрожала рука, и он сломал грифель карандаша. Он увидел, что я это заметил и откинулся на спинку кресла, убрав руки со стола. Я спокойным, уважительным тоном младшего офицера, продолжал разрушать его душевное равновесие.

– Женщина показала, – что кстати подробно записано у нас в протоколах, – что она является секретным сотрудником СД, и находится у вас на личной связи, господин подполковник! – тут я выдержал паузу, прямо глядя в глаза своего визави. – Она показала, что вы ее вместе с двумя другими сотрудниками послали арестовать моего офицера лейтенанта Штрейхера. Она подозревает, что он русский парашютист, господин подполковник!

– Простите, господа! Откуда у вас такие данные?! – лицо подполковника побагровело, – он встал и снова уперся кулаками в столешницу. – Это, – какая-то ошибка!

– Господин подполковник! Девушку мы подвергли подробному допросу. Она, без каких-либо методов давления или принуждения, господин подполковник, показала, что она лично вам давала на нашего лейтенанта вымышленную информацию. Она сказала, что вероятно, вы на основании слухов среди населения о высадке русского десанта решили арестовать лейтенанта. Мне кажется, господин подполковник, что ваша сотрудница сознательно вводит вас в заблуждение.

Подполковник, стоя за столом, рубанул кулаком по столешнице и со сверкающим взглядом своих выкатывающихся глаз, накинулся на меня с нескрываемой ненавистью:

– Кто вам дал право, капитан, подвергать допросу моих сотрудников?! Вы же понимаете, что за такие дела – трибунал?! Нужно было немедленно отпустить их, как только вы узнали, кто они!!!

Я выдержал выпад подполковника.

– То, что девушка ваш агент – выяснилось только в процессе следствия. На очной ставке она была изобличена, как провокатор, а задержанные нами мужчины похожи были на партизан. Они пытались обезоружить моего лейтенанта, и были захвачены в самый опасный момент. Мы расценили это, как попытку похищения офицера абвера с целью завладения его оружием и документами.

Подполковник вышел из-за стола и спрятал свои руки за спину. Он сделал несколько шагов к окну и обратно.

– Кем же оказались эти мужчины? – тихо спросил он.

– Этих двоих, которых мы посчитали партизанами, мы хотели расстрелять на месте, согласно приказа фюрера. Но потом решили допросить. Они оказались официальными сотрудниками СД: фельдфебель Пармен и сержант Гиллер, – ответил, сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, вспомнив сцену из «Трех мушкетеров», где кардинал Ришелье срамил своих гвардейцев после проигранной ими стычки с мушкетерами. Если бы не важнейшая операция, я позволил бы себе это удовольствие – посмеяться над подлым и наглым подполковником.

Он медленно стал расхаживать между столом и окном, заложив руки за спину, видимо, размышляя как сохранить хорошую мину и свое посрамленное достоинство. И внезапно, в бессильной ярости, он заорал:

– Если я послал лично доставить ко мне подозреваемого лейтенанта, значит он должен был быть немедленно арестован и доставлен в управление!

– Господин подполковник, вкрадчиво вмешался в наш разговор молчавший до того Тиссен, Мишель Штильзайер без принудительного воздействия показала, что она давала вам фиктивные доносы не только на нашего лейтенанта, но и на майора интендантской службы, у которого была похищена крупная сумма денег, и на двух капитанов вермахта, которые были затем без трибунала расстреляны. Вы извините, господин подполковник, что мы – младшие и по званию и по возрасту, говорим вам это. Нам очень неприятно, – заключил миролюбиво интеллигентный Тиссен.

Подполковник еще больше рассвирепел. Нервно пройдя путь от окна к столу, он остановился очень близко возле Тиссена, наклонил бычью голову, и испепеляя моего друга своими страшными глазищами, выстрелил фразу по слогам :

– Я запрещаю вам, мо – ло – ко – со – сы, вмешиваться в мои дела!!! – при этом он распрямился, и почему-то пристукнув каблуками, отошел к креслу. Своей тяжелой ручищей он резко сдвинул кресло и уселся за стол, стараясь сдержать предательски дрожащие руки. Наступила тягостная пауза. Я понял, что подполковник, не желая «признавать свои ошибки», в слепой ярости и злобе может натворить таких дел, которые могут закончиться перестрелкой и срывом операции.

– Уважаемый господин подполковник! – тихо и миролюбиво нарушил я затянувшееся молчание – мы приехали сюда не ругаться с вами, а спокойно разобраться и избавить вас от провокатора! И так много глупых насмешек и издевательств приходиться слышать от армейских офицеров о ненужной конкуренции между абвером и СД. Зачем нам это?! Зачем, когда ухудшается обстановка на фронте, это нужно нашему фюреру? Если протоколы попадут в канцелярию, вы сами понимаете, чем это может закончиться.

Подполковник лег торсом на стол, придвинув свое лицо к моему, зажмурил глаза и сквозь зубы прошипел :

– Вы, что меня пугать собираетесь?! Хотите писать донос фюреру?! Да, вы знаете… – подполковник от волнения потерял дар речи, лицо его сделалось серым.

Я пожалел о сказанном. Если подполковника хватит сердечный приступ, – это только осложнит нашу работу по подготовке к операции. Я приподнялся со стула, и приложив руку к сердцу, как можно убедительнее и вежливее обратился к нему.

– Господин подполковник! Вы нас не правильно поняли! Если бы мы хотели доставить вам неприятности, мы бы не приезжали к вам, а сразу направили бы документы в Берлин. Мы только хотим вам помочь избавиться от провокатора! Вы же понимаете, что такой агент, как Мишель Штильзайер за деньги может настрочить донос на кого угодно! И на вас, и на меня, и на десяток невиновных офицеров. Это может нанести колоссальный вред Рейху! Эта девушка очень опасный элемент в наших секретных службах. Считаю, господин подполковник, разговор между нами законченным.