Rene Wagner - Чужое слово на моем пути

Сегодня я должен ответить карту мира. Хоть что-то полезное от школы я получу, а не только бесконечные гонки за первенство на соревновании по английскому языку, в котором я, собственно, ничего не занял.

Никто не садится рядом со мной. Мне необидно, но неприятно. Теперь, после приемов у психолога, я отношусь более менее спокойно ко всему, но это не значит, что мне все равно. Так или иначе, прознав про психолога, все мои сверстники начали избегать любого контакта со мной. Я не хочу даже думать, почему они все так поступают, и неужели все из-за психолога.

Только бы не знать, о чем эти люди думают, иначе все будет зря. Я ходил не так уж и долго к психологу, но результаты это, как мне кажется, принесло. Жаль, что кроме меня никто больше не думает так же, а наоборот.

Мы почти доехали. Качнуло так, что я чуть головой не ударился об переднее сидение. Не хватало ещё по голове получить. Вдруг все формулы и озёра и моря вытряхнутся? Нет уж, не надо. Вот о чем можно думать по утрам по дороге в школу. В школе же я буду думать о том, как бы избежать постоянной слежки учителей за мной, которые решили, что я – невменяемый или, хотя бы, агрессивный. Им делать нечего. Родителям не хочу говорить об этом, не хватало ещё проблем дома, да и не беда, в принципе. Я и не такое пережил.

А я-то думаю, почему одноклассники так смотрят на меня, и откуда они все знают?

И сколько можно лезть ко мне? Я был у психолога, а не заказал чьё-то убийство или составил план захвата власти. Почему все так смотрят, словно я сделал что-то не так? Что именно я сделал?

Меня толкнули в плечо, прежде, чем я успел выйти. Я хотел немного припугнуть этого человека, но увидел перед собой девушку: она смотрела на меня как-то тепло, как будто передавала через свой взгляд частичку чего-то светлого, хорошего, и прямо на моих глазах её губы сложились в улыбке, лёгкой и, почему-то, загадочной. Я не успел ничего сказать, как она вышла из автобуса. Надеюсь, я её найду.

Держась за поручень сбоку, я спускаюсь, и мне не приходиться торопиться, ведь я выхожу последним. Перед тем, как повторить формулы, чтобы мне опять не пригрозили исключением, я должен написать на листе, как просил психолог, что-то хорошее об умершем брате, чтобы больше его не ненавидеть.

Стакан с холодной водой я уронил на пол случайно, не без сожалений, ведь я хочу пить. После вчерашнего вечера я только и ищу возможность попить воды.

Немного пошатнулся рассудок. Кажется, вода пролилась и течёт дальше. Может быть, это я наклоняюсь вперёд, оттого кажется, что все, абсолютно все сейчас находится в движении: вода на полу, шкаф у стены, всё – это все подчинено мне, раз кажется, что оно двигается. Точно, рассудок пошатнулся.

Зря вчера позвонил девушке друга. Наверное, меня ненавидит и он, и она, конечно. Ничего страшного. Я привык быть ненавистным. Завтра я должен ехать к ним на свадьбу. Не забыть бы натянуть улыбку, подкрепить разум кофе, а лучше – алкоголем, купить хотя бы цветы. В костюме я не пойду. Не хочу выглядеть тем, кем я не являюсь. Да, главное не забыть про завтра. И ещё раз выпить.

Ой. Завтра – это сегодня.

Но выпить все ещё нужно. Но я, наверное, не буду, иначе не видать мне собственного отражения, даже если и не люблю его.

Теперь я стал ещё хуже, не приехав на свадьбу друга. Что вчера наговорил его девушке? Только бы не нежности, только бы не о любви. Этого не хватало. Почему я, который пьяный, такой… Как же назвать это? Сентиментальный. Точно. Лучше бы обматерил её. Надо проверить телефон.

В комнате так душно, что пришлось открыть окно. Потянув ручку вверх, я ощутил, как чистый воздух начал проникать в мою комнату. Давно такого не было. Обычно здесь душно, я же не целый день сижу в квартире, потому не открываю окна.

Да, лучше бы я обматерил её. На телефоне осталось много трещин. С прошлого вечера? С этого вечера. Я совершил около двадцати звонков, три из которых она приняла. После двадцатого звонка написала, чтобы я оставил её в покое.

Она не любит меня.

В глазах защипало. Прикрываю их рукой, другой облокачиваюсь о стену. Мне жаль, что я надоел той, кого полюбил. Мне жаль, что я полюбил чужого человека. Друг такого не простит. Я бы тоже не простил.

А простит ли он её, когда узнает, чем она живёт? Её ежедневные вылазки в отели? Чужие дома? Назвал бы её кем угодно, но не позволяю опустится до такого. Так простил бы он? А меня?

Я знаю абсолютно все, что творит его девушка, но молчу. Молчу и все. Должен сказать другу. Обезопасить его, что ли. Раскрыть ложь. Дать ему шанс сбежать от змеи, пока она не прокусила его кожу и не отравила его.

Как она отравила меня.

Полюбив её, я не замечал недостатков. Не видел ничего. Даже хуже – замечал и видел, но не мог повлиять, думая, что все будет хорошо. У меня с ней. Теперь я знаю, что хорошо не будет никому.

Надо было позвонить раньше, и не ей. Надо было не идти на встречу к другу, когда я заметил рядом с ним девушку, подумав, что не помешаю.

Что я натворил. Уже поздно. Он меня не ненавидит. Скоро будет ненавидеть. Не слушать, и будет прав.

Я проехался спиной по стене, опустившись на пол. У моей правой ноги лужа воды. Задергалась рука. Надо будет написать другу, поздравить. Сказать, что все будет хорошо.

Так же, как и у меня сейчас, но во сто раз хуже, ведь чем ближе змея, тем больнее укус.

По дороге домой я решила зайти в, полюбившийся мне ещё несколько лет назад, магазин подарков. Захотелось посмотреть на яркие упаковки, фигурки, украшения дома, пусть мне нечего толком обустраивать в квартире. Может, я всё-таки куплю что-нибудь красивое.

Издали замечаю на двери магазина белый лист с большой надписью. Наверное, ещё не открылся. Как только я подошла поближе, смогла разглядеть слова: «Закрылись». Неужели они прекратят работать полностью? Я не успела ничего купить.

Пойду дальше. Я не хочу возвращаться домой, мне нечего там делать.

Мимо меня проходит столько людей, и все они идут в совсем другую сторону, нежели я. Словно возвращаюсь в начало, в прошлое, а толпа переходит в будущие. Неважно, как долго придётся идти, мне торопиться некуда. Мешает только сильный ветер поздней осени. В тонкой ветровке довольно холодно. К тому же, волосы падают на лицо из-за сильных порывов ветра.

Поздняя осень – это когда было тепло очень долго, а потом стало, наконец, холодно. Рассуждать, как ребёнок, лучше всего. Правда, во взрослой жизни такое умение не поможет совсем.

В окне одной из квартир многоэтажки я увидела одежду, похожую на ту, что носят маленькие балерины, которые только учатся всему. Это напомнило случай из моей жизни. Были времена, когда я хотела стать балериной, и говорила об этом семье. Однажды даже попыталась повторить одно из движений, но упала, повалив шкафчик. Не благодаря этому ничего не получилась. Родители были категорически против, утверждая, что стоит думать о будущей профессии как о важном составляющим жизни, которое должно приносить деньги. То есть, займись делом.