Дарья Ткачук - Жизнь на грани

И сначала ей стало больно – больно так, что она плакала на плече у подружки Наташки, плакала по-настоящему, а потом они вместе сидели на чердаке и пили какую-то муру, которую принесли мальчишки из соседнего подъезда, и курили сигареты, закашливаясь горьким дымом и проклиная всё на свете. А потом вдруг Женька узнала, что Наташка вместе с родителями уезжает в другой город, к заболевшей бабушке. Тогда только Женька поняла, что Жизнь – это бой со смертельным исходом, а ещё она поняла, что этот бой ей не по зубам. Захотелось вдруг сделать больно всем: чтобы вдруг, в одно мгновение перестать существовать, чтобы лежать на полу в такой красивой позе, вокруг разлившаяся эффектным пятном бурая лужа крови…

И все вокруг вдруг поймут, что по их вине, из-за их самовлюблённости и эгоизма, из-за их равнодушия и ненависти её, Женьки, вдруг не стало. И пусть они все до конца жизни умываются слезами и думают о ней – безвинно умершей по их вине жертве. Тут Женька задыхалась от восторга при мысли, какая она будет отомщённая и красивая с мертвенно бледным лицом, в красивой позе, недвижимая и несчастная, чтобы все поняли, как были виноваты перед ней. Эта мысль вот уже несколько дней прочно сидела у неё в голове, не давая покоя, но всё дело упиралось в одно: как сделать красивую, эффектную смерть?! Однажды утром Женька вдруг проснулась с мыслью, что самый лучший вариант – это быстрый, красивый прыжок с высоты, и вот тебе уже и красивая поза, и лужа крови, и жалостливые вздохи соседей, упрёки всех и, наконец, мучительное раскаяние, боль на душе родителей о несчастной нелюбимой дочери. И пускай тогда весь мир поймёт, как много он потерял со смертью четырнадцатилетней девчонки. Всё было продумано, план разработан. Правда, дверь на чердак оказалась закрытой, но зато окно в подъезде на пятом этаже было прекрасной заменой серого грязного чердака. Всё было прекрасно, и вот уже жаждущая мести душа безмолвно ликовала, как вдруг странное и совершенно ненужное происшествие всё изменило. Мысль о скором прыжке и представление, как ветер свистит в ушах, как высота на несколько секунд даст ощущение свободы (и не такой беспризорнической, какая у неё была в последнее время, а настоящей), как резкий удар, и всё! Нет больше ничего! Очень было интересно: а возможно ли умереть от остановки сердца ещё в полёте, и насколько будет больно, и будет ли вообще больно? Было много вопросов, которые отвлекали от основного плана, но вот уже Женька решилась, что надо бы проверить всё на деле. И пускай будет больно, но ведь зато потом станет легко и навсегда! Боль ведь можно перетерпеть, а может, боли и не будет, но зато родители поймут, как они были неправы!!! Так вот, накануне утром произошло досадное событие, которое заставило совсем по-иному взглянуть на прыжок. Возвращаясь утром со школы (ну, то есть сначала рано утром якобы уйдя в школу, для матери, которая не особо-то занималась жизнью Женьки, и выждав немного времени, а затем уже возвращаясь домой), Женькин взгляд вдруг упал на окно девятого этажа в соседнем доме, где на балконной стенке, неестественно вывернув лапу, висела белая кошка с чёрными неаккуратными пятнами на спинке, которая яростно царапала вылезшими из мягких подушечек кривыми острыми когтями стенку балкона, аккуратно покрытого современным технологичным материалом. Вторая лапа, безобразно изогнутая, с одним крючковатым когтем, зацепилась за щель между стыками двух плит обшивочного материала. Больше всего Женьку потряс тот громкий, жалостливо взывающий кошачий крик, совершенно не похожий на ласковое мяуканье нежной домашней Мурки, а скорее напоминающий окрик чертей из преисподней. Первым порывом Женьки было побежать на помощь некрасивой, вероятно, случайно выпавшей из окна кошки. Но, к сожалению, судьба оказалась проворнее, и за считаные доли секунды неровно неестественная лапа кошки вдруг выгнулась ещё неестественнее, крючковатый коготь выскользнул из щели, и с диким криком, яростно перебирая лапами в воздухе, с бешено горящими глазами и чёрными пятнами на спине, кошка слетела вниз. Человеческому глазу сложно проследить за полётом предмета с такой высоты и с такой скоростью. Женька не сразу успела понять всё произошедшее, она и чёрные пятна на кошке не запомнила бы, если бы память не прокручивала ей эту страшную картину перед глазами в тысячный раз. Но страшнее всего был тот звук: шлепок, или хруст, или хряк. Вообще, пустому человеческому языку невозможно описать тот нечеловеческий звук, страшный и такой запоминающийся. Звук смерти, который в одно мгновение отделил бьющееся живое сердце от изуродованного, странно вывернутого в неестественной позе тела со сломанной шеей, ужасающе раскинутыми лапами таким образом, словно бы, уже летя вниз и понимая неминуемость своего конца, кошка решила пошире раскинуть все четыре лапы в надежде забрать с собой хотя бы ещё кого-нибудь живого. Было страшно смотреть на выступившую на мордочке кровь, на холодные стеклянные глаза, выпученные от испуга. Шерсть у кошки была словно бы мокрая, только вот от чего? Дождя на улице не было и луж на асфальте тоже… Когти тоже не успели снова спрятаться в мягкие безжизненные лапки и смотрелись теперь как-то нелепо, ведь даже у оборотней в страшных зарубежных фильмах после смерти пропадают шерсть и когти. Кошка от удара словно бы потеряла форму, что ли, то есть она была ещё кошкой (можно было в том существе, лежащем на сером асфальте, узнать ещё некогда мурлыкающую кошку), но в то же время она как-то перестала быть похожа на живых кошек. Она стала им чужой, словно бы и не кошкой вовсе… Женьке было трудно объяснить это, но она прекрасно понимала, что то, что перед ней лежит, было чем угодно, но точно не кошкой! В ушах стоял гул, который перекрывал тот звук, похожий на шлепок мешка с картошкой, но в нём было что-то пугающее и запоминающееся на всю жизнь! Может быть, хруст костей или последнее хрипящее дыхание умирающего животного, а может быть, громкий последний стук живого сердца? Что-то такое, что в обыденный шлепок мешка с картошкой, упавшего с высоты, внесло тот момент, когда живое становится мёртвым. Женька долго смотрела на изуродованную форму, ещё несколько минут назад бывшую кошкой, а теперь бесцельно валяющуюся на грязной площадке перед домом. Было страшно от всего произошедшего, и Женька сидела на корточках, гладя мёртвое, но ещё тёплое тело, страстно желая, чтобы это страшное существо вдруг встало с асфальта, и пусть хромая или вовсе ползя на животе, но пошло. Чтобы оно было живым! Но тело так и осталось лежать, сначала ещё храня тепло живого, а потом и вовсе став холодным и чужим. Теперь вот, сидя на холодном окне, внимательно вглядываясь в серое, сырое небо, Женька всё думала: почему эта дурацкая кошка так крепко хваталась за щель между двумя плитами? И почему так и не остановилось время, когда вдруг одна жизнь перестала существовать? И почему так никто и не вышел помочь некрасивой кошке? Даже там, где она жила, никто не заметил, что нет в мире тёплой живой кошки с неровными чёрными пятнами, а вдруг появилось страшное неестественное существо с пугающе вывернутыми лапами и стеклянными глазами. Больше всего пугало Женьку то, а что, если и после её прыжка, который она считала красивым секундным полётом, открывающим человеку тайну свободы, вместо неё останется лежать вот такое изуродованное, обезображенное, с неестественно вывернутыми, загребающими к себе новые жизни руками, со стеклянными глазами и небьющимся сердцем, а никто этого не заметит. И солнце так и будет светить, её тело так и будет ледяным, а никто так и не присядет перед ней на корточки и не будет гладить её искорёженное тело? И если никто не услышит такого шлёпающего удара, смешанного с хрустом ломающихся костей? И мама никогда не заметит того, что больше нет её Женьки, так же, как не заметили хозяева пропажу некрасивой кошки?

Читать дальше