Елена Медведева - Реквием по медведю

– Предатель! Разводиться собрался?! Каждый день бубнишь, что ты самый порядочный, самый справедливый, самый совестливый. Что тот, у кого нет совести, не человек, а животное. А я, твоя жена, наша дочь Кристина, наша внучка Оксана, моя сестра Галина, а теперь уже и твой любимый зять Олег… да что там перечислять… вообще все, кроме твоей любимой покойной мамочки, дерьмо, фуфло, для которых важнее денег нет ничего на свете. И это ты говоришь МНЕ?! Мне, женщине, так любящей природу, так переживающей за братьев меньших, так сочувствующей обездоленным, одиноким, беспомощным?! Помнишь, как ты восхищался мной, когда морозной зимой я носила еду вороне, жившей в трубе на пустыре?

– Я любил тебя, а ты меня обманула. Никого не родила. Я удочерил Кристину, заботился о ней и маленькой Оксане, а теперь имею от них ноль внимания, фунт презрения. Кристина наконец-то нашла покупателя на свой дом, купила квартиру. Ещё несколько лимонов у неё осталось, а о долге родителям даже не вспоминает. А ведь ты, можно сказать, похоронные ей отдала. Теперь она требует дачу на неё переписать. А деньги, что остались от продажи дома, пойдут на ремонт, на покупку новой машины, на летний отдых и т. д.

– Ты обвиняешь меня в том, что для меня деньги важнее всего. Но я, в отличие от тебя, не собираюсь напоминать Кристине о долге. Один мой знакомый как то сказал, что не даёт в долг не потому, что жадный, а потому, что не хочет потерять друга. Ты же 11 лет судился из-за наследства со своей сестрой. А когда они тебя «сделали», порвал со всей родней. Ты насмотрелся сериалов про нашу жизнь и решил, что во всём мире остался только один порядочный человек – это ты. Ты зануда! Ты достал всех своими нравоучениями! И это ты посадил меня на иглу! Ты сделал ошибкой мою жизнь!

– Ты это о чём?

– Ты увлекался книгами, но не как читатель, а как коллекционер. И ты захотел, чтобы я стала писателем. Заплатил миллион за издание моих первых романов. Но не ради меня. Тебе нравилось дарить сослуживцами мои книги с автографом. Тебе нравилось хвастаться перед ними тем, что твоя жена творческая личность. О самом себе рассказывать было нечего. Все достижения остались в прошлом.

Забросив все дела, забыв о заработке, я писала, писала… Ты говорил, что мои книги расходятся среди русскоязычного населения Канады, США как горячие пирожки. Тебе хотелось так думать, но ты даже не удосужился поинтересоваться тем, что делается на книжном рынке. Книги на русском языке за границей практически не покупают. Писатели превращаются в динозавров, а современные люди предпочитают социальные сети. И теперь, когда ты понял, что успех в денежном эквиваленте это всё равно, что выигрыш в лотерею, заговорил о разводе. Так, для кого же их нас важнее эти долбанные деньги?! Предатель!

– Я давно бы ушёл о тебя, если бы был предателем. Меня удерживала любовь. Это чувство, которое не возможно описать словами.

– Тем не менее я хорошо помню слова твоей любви: «дура, безмозглая, транжирка, неряха» и т. д. и т. п. Устраиваешь скандалы без всякого повода. То начинаешь обвинять меня в том, что 20 лет тому назад вместе с диваном я выбросила какой-то ящик с паяльником, который был дорог тебе как память о маме. То упрекаешь за то, что я не сварила очередную порцию варенья из вкуснейших плодов наших яблонь. Ты подумай своей умной головой, почему ты злишься. Объясняю: раньше ты хвастался тем, что получил звание почётного, «пчётного, пчётного» ветерана крупнейшего концерна Сапфир-Атлант, что у твоей жены издали 64, 65 – ый роман. Но повторяться уже не солидно, а в издании 66-ого романа «Жизнь после кайфа» мне отказали. И сразу мой ореол померк в твоих глазах. Теперь ты говоришь, что я никому не нужна. Всё! Надоело! Завтра обещают летний день в октябре. Поеду на дачу. Тем более что надо заплатить Председателю СНТ за электричество.

В электричке на меня нахлынули воспоминания.

Год 2002-ой. Болгария.

Самолет плавно набирает высоту. Женщина (это я) всегда любила этот миг – миг отрыва от земного притяжения. Он наполнял ее сердце надеждой. Новое открытие поразило её. Небо было мутновато оранжевым, облака ослепляли голубизной, внизу – ядовитая желтизна только что распустившихся под весенним солнцем деревьев. Своими новыми глазами она различала все цвета, воспринимала их отдельно, но не такими, какими они казались ей в ее прежнем состоянии, которое называют нормальным. «Ненормальным» оно стало тогда, когда я впервые ощутила, что обладаю даром предчувствия смерти, природных катаклизмов, терактов и т. д.

Самолет плавно опустился на посадочную полосу. За окном серый асфальт, слившийся с висящими в воздухе дождевыми каплями. Женщина встрепенулась – не время предаваться грезам, надо подумать о настоящем. Вся ее одежда и необходимые в дороге вещи – в легкой сумке под креслом. Но в багажнике – чемодан с рукописями весом в 15 кг. От них надо избавиться и как можно скорей. Не в прямом смысле, конечно.

Я прилетела в Варну, этот старинный город, основанный греческими поселенцами 2600 лет назад, не для того, чтобы полюбоваться богатыми коллекциями античности и подпитать своё измученное тело живительной силой южного солнца.

Вот уже несколько лет по ночам мне снились цветные сны, и с каждым сном я все глубже окуналась в прошлое, словно время начинало обратный отсчет и переносило меня на крыльях сновидений в те далекие годы, когда ни меня, ни даже моего отца еще не было на свете. Или, напротив, я улавливала из эфира признаки того, что ждёт нас в будущем. Мысли людей, земное существование которых разделено пространством и временем, отображаются в астрале. Кто может при этом утверждать, что чья-то мысль, дух и воля годы, столетия спустя не отобразятся в ином месте, преодолев тысячи километров?

В ночь на 29 ноября 2001-го я встала и, двигаясь, как сомнамбула, подошла к компьютерному столику, включила компьютер и ввела эпиграф новой книги:

Я не знала, что по смыслу это созвучно песне соло-гитариста легендарной группы «Битлз» Джорджа Харрисона:

В ту ночь угасала звезда – Джордж Харрисон умирал от рака и метастазов, поразивших горло, лёгкие и другие органы. Но почему я так прореагировала именно на его смерть? Как и многие люди моего поколения, я была битломанкой. А Харрисон был к тому же весьма озабочен будущим человечества. По его собственному признанию ему бы потребовалось шесть месяцев для того, чтобы объяснить другим индийскую философию, переселение душ, погружение сознания в непознанный мир. «Только когда начинаешь понимать эти вещи, становится ясно, насколько бессмысленно всё остальное».