Сергей Леонтьев - Язва

«Итак, что мы имеем? Пока немного. Лейтенант с нетипично-стремительной клиникой „сибирской язвы“ в бреду говорит о незаменённом фильтре, выбросе, опасности. Обвиняет какого-то Николая Чернова. Кагэбэшник старается историю замять. Очень старается… Есть как минимум ещё один пострадавший. Скорее всего, случайная жертва последствий выброса. Таким образом, мы имеем три ключевых фигуры: лейтенант Фёдоров, Николай Чернов, майор госбезопасности Сазонов. И традиционные вопросы: кому выгодно, кто виноват». Через десять минут план был готов. Андрей с удовольствием перечитал все пункты. «Всё-таки научная работа учит системному мышлению, против будущего кандидата наук вы, товарищ майор, с вашими комитетскими мозгами слабоваты. Начинаем с пункта один».

Он поднял трубку городского телефона и набрал знакомый номер приемного покоя двадцать четвертой больницы. Ответил заведующий, которого Андрей немного знал.

– Здравствуйте, это Сергеев, центральная подстанция. Подскажите, пожалуйста, диагноз: Фёдоров Сергей Алексеевич, пятьдесят пятого года рождения, лейтенант из семнадцатого.

После недавней встречи с майором ответ собеседника не удивил.

– Точно не поступал? Вы уверены? Проверьте, пожалуйста!

В трубке раздались короткие гудки.

«Быстро работают, – с невольным уважением подумал Сергеев, – а я, как дурак, подставился. Сейчас заведующий майору настучит. Или не настучит? Ладно, не будем отступать от плана. Значит, вариант «Б».

После звонка в приёмный покой Андрей хотел пошептаться с дежурным старшим врачом Соколовым, но телефонный разговор внёс в план коррективы. Более срочным и важным стало выяснение состояния и местонахождения лейтенанта. Вариант «Б» предполагал личный визит Сергеева в районную больницу.

2 апреля 1979 года, г. Москва, 07:05, кабинет председателя КГБ СССР.

Председатель требовательно смотрел на присутствующих. За столом для совещаний сидели трое. Справа генерал-лейтенант Огарёв, начальник пятнадцатого управления, подтянутый, гладко выбритый, в идеально отглаженной парадной форме, как будто заранее знающий о срочном вызове на площадь Дзержинского в шесть утра. Напротив него академик Бурасенко, научный руководитель «Биоресурса», с трёхдневной щетиной на подбородке, зачёсанными назад длинными, с проседью, волосами, в американских джинсах и толстовке, доставленный с подмосковной дачи. В конце стола скромно примостился Цвигун, первый заместитель, невысокий толстяк с круглым добродушным лицом, в сером костюме от «Большевички». Плохо знающие Семёна Кузьмича обычно «покупались» на простоватую внешность начальника управлений контрразведки и идеологических диверсий, о чём впоследствии горько сожалели.

– Как такое могло случиться? – с нажимом повторил Председатель.

– Пока рано делать выводы, Юрий Владимирович. – Голос генерала Огарёва не выдавал волнения. – Разбираемся. Возможна утечка, возможна диверсия. Официальная версия – заражённое мясо.

– Утечка! – Видно было, что обычно невозмутимый Председатель с трудом сдерживается. – Вы забыли, что мы присоединились к декларации о нераспространении? Вы забыли, что через год у нас Олимпийские игры?

– Юрий Владимирович! – вмешался академик. – Кого остановила декларация? Вы же знаете, что американцы испытания продолжают, штаммы возбудителя, которые мы используем, получены из лаборатории ЮАР, финансируемой Пентагоном. Вы сами показывали мне доклад внешней разведки о штатовских экспериментах с токсином ботулизма и вирусом Эбола! А странная эпидемия лихорадки Денге среди дружественно к нам настроенных партизан в Зимбабве и аналогичная вспышка на Кубе? Кому Куба поперёк горла? Я уже не говорю о бесчеловечных опытах американской военщины во Вьетнаме с распылением над джунглями Agent Orange и о «Проекте 112» на Маршалловых островах…

Председатель поднял ладонь, словно отгораживаясь от словесной риторики.

– Мы не можем уподобляться американской военщине, товарищи. На нас смотрит социалистический лагерь и неопределившиеся страны третьего мира. Мы не вправе подрывать авторитет советского государства!

Некоторое время в кабинете висела напряжённая тишина. Председатель снял очки, неторопливо протер их матерчатой салфеткой, снова надел.

– Павел Николаевич, – обратился он к Бурасенко, – какими могут быть последствия?

– Если это утечка… Мы не проверяли патогенность препарата на людях. На крысах он действует соответственно расчётам, но у крыс отличная от человека генетическая конструкция. Для эффективного воздействия необходимо полное комплементарное соответствие…

– Павел Николаевич, мы не в научной аудитории. Понятно, что ваш препарат на людях может действовать иначе, чем на крысах. В какую сторону иначе?

Академик отвел глаза.

– Трудно сказать, Юрий Владимирович. Недостаточно информации для определённых заключений. Кроме того, неизвестно, какое количество препарата попало в атмосферу, направление и скорость ветра…

– Как раз направление и скорость ветра единственное, что мы точно знаем.

Председатель посмотрел на Цвигуна. Тот отрицательно покачал головой. Бросив взгляд на часы, председатель объявил:

– Совещание закончено, товарищи. Через полтора часа спецрейс министерства обороны. Вы все летите. Возьмите, кого считаете нужным. Докладывайте мне незамедлительно. Официальная версия – заражённое мясо. Семён Кузьмич, задержись.

– Придвигайся, Кузьмич, можешь курить, – сказал председатель, когда они остались в кабинете вдвоём. – Что думаешь?

Цвигун неторопливо достал сигарету, помял её толстыми пальцами, прикурил и сделал глубокий вдох. Тут же надсадно закашлялся. Председатель болезненно поморщился.

– Ты бы завязывал с курением. Ведь уже оперировал легкие.

– Хорошо тебе, Юра, говорить. Ты всерьёз не курил никогда, а у меня стаж почти пятьдесят.

Они помолчали. Цвигун ещё пару раз затянулся и решительно раздавил сигарету в пепельнице.

– Вообще-то ты, как всегда, прав, надо бросать. А думаю я, что дела у нас хреновые, если уже у Огарёва случилась утечка.

– Полагаешь, всё-таки утечка?

– Ну не мясо же! Хотя и вариант диверсии я бы со счетов не сбрасывал.

– Есть информация? – председатель оживился.

– Есть кое-какие данные, пока не проверенные. Уж очень в последнее время американская резидентура оживилась. Ты же знаешь первое правило: ищи кому выгодно. Кому выгодно у нас олимпиаду сорвать?

Председатель поднялся, подошел к окну, постоял, считая облюбовавших памятник основателю ЧК голубей. Нехитрое упражнение, как всегда, помогло успокоиться. Повернулся к Цвигуну.

– И так и так плохо. Если утечка, значит всеобщий бардак и безответственность докатились до «Биоресурса». И мы с тобой, Кузьмич, плохо работаем. Если диверсию прошляпили, тем более плохо работаем. В общем, не мне тебя учить, сам знаешь, что делать, только времени у нас мало. Ситуацию надо взять под контроль в ближайшие сутки.