ArDente - Берег души и иллюзий

Промчавшись уже в объезд Севастополя, я вышел на ялтинскую трассу. С обеих сторон распластались широченные виноградники «Золотой балки». Это ещё одно «золото» Крыма. Интересно, но у нас островитян совершенно другое мировоззрение, чем на континенте. Мы практически не различаем города. Всегда на вопрос: «откуда?» отвечаем: «Из Крыма!». И если не требуется уточнять, то, и не уточняем.

В библейской литературе, Крым упоминается, как одно из 10 священных мест, где проходили жестокие битвы между добром и злом. На территории «бывшего союза» таких мест только два: Байкал и Крым. Возможно это, а быть может, огромное скопление разных национальностей и привело нас к такому мирному сосуществованию.

Нас (островитян) волнуют события во всём мире, но как-то отдалённо. Там Украина, там весь мир. А здесь мы – островитяне. Но и остальные платят нам той же монетой. Ладно. Не будем о грустном. Тем более, что я уже на любимой лесной дороге, очередной раз калечу ходовую своего «монстрика» и въезжаю в свой «Берег души и иллюзий».

Почему я сюда нёсся сломя голову? Не знаю. Здесь всё воспринимается по-другому. Мысли текут плавно, дышится легко, даже движения замедляются. Но, я, кажется, понял, почему меня тянуло сюда с такой зверской силой. Мне так хотелось содрать с себя шкуру делового человека. Выскользнуть из ритма жизни и прыгнуть в забвение. Если бы не развал «союза», то у многих была бы совершенно другая судьба. Сколько людей свернули на скользкую тропку бизнеса, чтобы выжить? Много, много здесь заблудших душ. А могло быть и по-другому.

Но я сейчас въезжаю на любимую поляну, к обрыву, к своему настоящему дому и все бренные мысли должны остаться на дороге. Здравствуй, берег! Здравствуй, море! Здравствуй, пристанище! Привет, душа! Я дома!

* * *

Я вылез из машины и вездесущий ветер, как брат, приветствовал меня, заключив в свои невидимые объятия. Привет, дорогой! Ты, действительно, стал мне братом. Я стал лицом к нему, развёл в стороны руки и запрокинул голову, как бы обнимая встречным, ответным жестом. Ветер обдувал мне лицо, и что-то шептал радостное на ухо.

Пошептавшись с ветром, и узнав последние сплетни, я вошёл в дом. Я испытывал чувства, которые сложно описать. Это напоминало ощущение, когда после долгого отсутствия возвращаешься в дом, который знаешь с рождения. Дом, в котором все вещи лежат на тех же местах, на которых они лежали с далёкого детства. А действительно, как бы открыть дверь в комнату своего детства? В солнечный, летний день, когда лучи солнца, согревают каждую вещь, к которой прикасался ты ребёнком.

Я поймал себя на мысли, что за небольшое время, моего владения «Берегом души и иллюзий», я стал относиться к этому месту как к «дому детства». Вещи разбросаны. Порядок только сниться. В доме не чувствуется женской руки. Настоящее пристанище холостяка. Лично меня это очень устраивает. Убирать я ненавижу, но когда спотыкаешься на каждом метре, то приходиться наводить лёгкий марафет. А больше и не нужно. Да, да, это мужская логика. Логика практичных и ленивых. Если обратить внимание на все изобретения созданные человечеством, то львиная доля была создана ленивыми гениями. Получается лень – это прогресс. Не плохо, да!?

Первым делом я отправился на террасу. Море немного штормило. Брат-ветер создавал искусные причёски тяжеловесным волнам. В небе только лёгкие, перистые штрихи облаков. А солнце добавляло колоритные краски, увенчав мягким цветом всю эту идиллию.

Я наблюдал за величием природы и ловил себя на мысли. Вот оно настоящее и кратковременное счастье. Счастье не может быть долгим. Это кратковременное состояние. Стремительный апогей и постепенное сладкое затухание. Счастье это неподвластное, совершенно не предсказуемое состояние. Его нельзя запрограммировать. Счастье это состояние души, а не мозга. Никогда не понимал праздники – всеобщую какофонию идиотизма. Люди готовятся к ним. Программируют весёлое настроение. У некоторых внутренние ощущения и внешнее веселье могут совпасть, и ощущения счастья возникнет. Но это единицы. Да и никто не гарантирует, что в следующий раз внешний и внутренний настрой совпадёт. Для остальных, кто не поймал гармонию, есть алкоголь. Не счастье, но искусственный заменитель.

Нет, я не против праздников. Переоценить их важность невозможно. Но мне действительно не нравиться навязывание общих устоев социума. Мы такие разные, но нас всех так хотят уравнять. Государство, религия, образование, воспитание, этикет – все силы брошены на борьбу с индивидуализмом. А мы с завидным постоянством всматриваемся в лица прохожих с надеждой найти тот самый «запретный плод», найти индивидуума. Мы стараемся соединить невозможное. Взрастить в себе индивидуальность, и, одновременно, связать с логикой социума. Нелепо, но факт.

После ритуального приветствия всем стихиям, я отправился на кухню. Это ещё один мой ритуал. А именно, расслабление. Я достал турку. Прекрасная вещь, купленная в исторических местах, в Библосе, в Ливане. Продавец так усердно уверял, что этой турке более 200 лет. Что это сумасшедший раритет. И я могу стать счастливым её обладателям всего за 160000 лир (100$). В конечном счёте, сошлись на 25$. Хотя я купил бы и за 100, но на Востоке терпеть не могут людей не желающих торговаться. Это у них в крови и это так возбуждает!

Я всегда покупаю вещи, только если чувствую тепло от них. Я держал этот потёртый предмет на узенькой улочке, на которой каждый камень – это история. Я представлял того ремесленника, который, сидя в нищете, вкладывает всю свою светлую душу в это произведение. Того ремесленника, который надеется, что его вещи, так искусно вышедшие из-под его рук, послужат людям и после его смерти и будут согревать людей, принося им радость. Вот так эта турка через два моря и пропутешествовала.

Я поставил турку на огонь, и постепенно кухню заполнил нежный, ароматный, обволакивающий запах кардамона. Мне показалось, что весь этот арабский колорит как-то даже изменил воздух вокруг меня. Атмосфера в доме становилась мягкой, тягучей и какой-то малореальной. Сознание отправляло меня в далёкие арабские пески, а движения настолько замедлились, что кофе в турке чуть не сбежал. Я перелил кофе в чашку. Достал с полки «Коктебель» (как положено в наших местах, приобретённого у Петровича – грузчика коньячного завода) и, опрокинув пару глотков в бокал, отправился обратно на террасу.

Я растянулся на шезлонге, смакуя коньяк и запивая кофеем. Наблюдая за торжественным схождением солнца в морской горизонт, за прибоем, ласкающим своим шумом ухо, за безмятежной и величественной картиной бытия.

* * *

Наступали сумерки. Я лежал в полной прострации и даже мысли в голове медленно переползали из одного полушария в другое, не желая меня тревожить. По идее, в этом состоянии меня должны были посещать какие-нибудь глобальные, философские, умиротворяющие мысли о создании мира и нашей сути в нём, но вместо этого я чувствовал полное расслабление без мыслей, без целей, без задач, вне мира, вне жизни, вне разума. Это состояние, граничащее между сном и реальностью, полностью растворяя малейшее представление о времени. Сколько можно так балдеть? Сутки? Двое? А если бы всю жизнь?