Тиана Каракада - Байки лабуха

– Слышь, мужик, достал! Иди отсюда!

– Бэй 12 12 Бэй ( молд ., простореч .) – то же, что мэй. , что вы за музыканты?! Даже не можете сыграть «В траве сидел кузнечик»! Э-э! Не умеете, так и скажи…

Я представляю расстроенного Яшу. Вот Коротня!

А Володя продолжает.

– В воскресенье возвращаюсь я с рыбалки на велосипеде.

– Это когда ты карпов привёз?

– Да. Рыба, килограммов восемь-девять, снасти. Усталый, кручу педали. За спиной километров десять, да впереди больше половины пути. Въезжаю в Коротню. Вдруг наперерез мужик. Грузный такой, ручищами машет, на лице глаза в испуге. Стой, кричит, сто-ой! Ну, думаю, тут или помощь моя нужна, или рыба. Останавливаюсь. Тот ко мне.

– Подвези до города!

– Мужик, ты в своём уме? Тут километров двенадцать! Я тебе что, такси?

– Подвези! Уже час маршрутку жду.

– Сто долларов!

Мужик на секунду задумался, подсчитал в уме сегодняшний курс и удивлённо спросил:

– А чё так дорого?

– Транспортное средство – эксклюзив и раритет. Почти антиквариат.

Тот почесал в сомнении репу. Подумал и принял решение:

– Не. Дорого.

– Ну, не хочешь – не надо.

– В другой раз, – услышал я позади себя удаляющийся голос.

Вот такой это удивительный народ – коротняне. Непонятный.

Или непо́нятый?

Почему-то считается, что музыканты народ несерьёзный. Когда я только задружилась с Володей, тут же нашлись доброжелатели. Они нашёптывали, советовали, рисовали моё ужасное будущее, предрекали конец света.

– Наверно, тебе наговорили обо мне чёрт знает что. Я же лабух.

– Да, добрые языки сказали, что ты переспал с половиной города.

Володя соглашается:

– Это правда! А другие полгорода – мужчины.

Только что ушли его друзья, я мыла и вытирала посуду, а Володя, пристроившись у открытого окна, сделал затяжку и стал меня развлекать очередной историей.

– Халтуры тоже разные бывают. Иной раз такого насмотришься… Играли мы как-то свадьбу в дальнем селе.

Собрались обычным составом, ты уже всех знаешь: я – клавишник, мой лучший друг Саша Свотин – гитара, он самый молодой, Генка – на барабанах, на басу – Вася, наш руководитель. Вася очень серьёзный. Он умеет договориться с заказчиком, деньги себе не зажилит, делит честно поровну. Вася старше нас, к тому же он семейный и Генкины шашни с девушками на халтурах не одобряет. Я тоже, кстати, тоже против этих шур-мур. Хотя почему-то нас, музыкантов, считают народом ветреным. И меня, оказывается, в том числе.

Погрузили инструменты в присланный за нами «ЗИЛ». Сами поехали на Васиной «Ниве».

На месте мы разгрузили аппаратуру, установили стойки, подключили клавишу и гитары. Стали настраивать. А рядом два мужичка крутятся, да странные такие: молчаливые, насупленные, словно не на свадьбу пришли, а наоборот. Доски какие-то притащили – длинные, широкие, сороковка толщиной. Стали мужики наш балаган обшивать этими досками.

– Зачем это?

Те скалятся:

– Та недавно тут двух музыкантив выламы попротыкалы.

– И что???

– Та нычого. Схоронылы.

Осмотрелись мы – а напротив дома – кладбище луна освещает. Саня прикинул:

– Удобно.

Мы согласились:

– Быстро.

– Вилы в бок и – через дорогу.

– «И никто не узнает, где могилка твоя-а-а…»

Нам – петь, а весёлые песни, как говорится, в горло не лезут. Настроение у всех – «мама, не ходите до ветру – там волки». Ну, ладно – хочешь-не-хочешь, а работать надо. Веселить.

Стал народ подтягиваться. Присмотрелись – один крив, другой хром, у третьего клык в небо торчит. Женщины такие, что у Генки на них глаз не загорается. Приглашаем к столу, а гостей-то и половины не набирается. Все поместились за один стол, другой стоит нетронутым. Невеста с женихом сидят – друг на друга не смотрят, повернулись в разные стороны. Что-то пошло у них не так, не весело им. Но наше дело сторона, играем дальше. Наконец-то, люди из-за стола поднялись – пошли в круг.

На свадьбах танцуют, кто как умеет, иной раз такие коленца выделывают…! И хоть кто-нибудь, да невпопад скачет. Вот все прыгают одинаково, а одна – сама по себе. Однажды я этим открытием поделился с Саней, с тех пор он уже с начала вечера выискивает глазами, кто? Так, так, так… Есть! Один раз даже в микрофон крикнул. Случайно. И вот уже сколько лет – ни одной халтуры без этого не сыграли.

Пошли и здесь в круг. Ё-моё, да тут пол свадьбы не в ритм! Сане на радость.

Отыграли мы первое отделение, хозяин с хозяйкой всех за стол пригласили, ну и нас тоже, с утра ж голодные. Чаще всего музыкантам приготовлен отдельный столик, но тут посадили в конце общего стола. Только стаканы в руки взяли, как слышим:

– Эй, музыканты, грайтэ, або гроши вэртайтэ 13 13 Грайтэ, або гроши вертайтэ – играйте или деньги возвращайте (приднестровский суржик) ! Вашу мать!

Пошло колом. Но проглотили. В конце праздничного стола еды всегда поменьше будет. А время-то – девяностые, и так особо не разгуляешься. Ну, смели мы всё быстро. А надо сказать, что последней из гостей сидела злющая бабка в темном платке, с поджатыми губами и бородавкой на носу. За ней её половина – тот хмурый дедок с клыком. Рядом с бабусей – Генка, потом мы. Гена деликатно у неё из-под носа то одно блюдо возьмёт, то другое.

– Ген, передай шубу…

– Я тебе уже блинчики передал!

– Где? Нет тут никаких блинчиков.

А бабка-яга эта ест, а кости в Генкину тарелочку кладёт. Уж полно костей.

Дедок клык на неё наставил, зрачком завертел:

– Секлета, смотри, кому кости бросаешь!

Та губами презрительно чмокнула, ещё больше их поджала:

– А ничё. Музыканты всё съедят.

– ?

– ?!

– !

Сытые, мы повеселели. Жених с невестой тоже подобрели – им подарков столько привалило! Жених сиротой оказался, но при хорошем дяде. А тот – инспектор рыбхоза в рыбацком селе… Новый дом подарил новобрачным, а в нагрузку – «ауди».

Вроде наладилось… Играем гопак.

Народ пляшет.

Мы забываем всё плохое.

Тут, откуда ни возьмись, девица в нашу халабуду – шасть!

– Спрячьте!

Мы, не отрываясь от дела, киваем:

– Туда, под чехлы лезь!

Той и не стало. Лежит там, плоская и тихая как мышь. Подбегают один за другим трое здоровенных мужиков, запыхавшись:

– Где… хыхы….

– Девка… хххы

– Тута пробегала… гыы… ыг-гы… ыг-гыы, – У этого в руках вилы.

– Туда! – махнули мы головами в сторону кладбища, – и… раз-два-три!: «Ты ж мэнэ пидманула, ты ж мэнэ пидвэла!».

Когда гости разошлись, чехлы зашевелились, из норки выглянуло пол-лица:

– Ребят, заберите меня с собой.

– Так мы аж из…

– Неважно. Я с вами. Хоть куда!

– Иди, в ту машину ныряй!

Инструменты погрузили в «ЗИЛ», отправили. Хозяин нам молча деньги сунул, ни спасибо, ни доброго слова, ни до свидания.