Дмитрий Долина - Моя безумная, безумная, безумная жизнь

Это сейчас дал денег и все, а в то время (1990 год) такой мысли даже не могло возникнуть. Дело было перед Новым Годом, а сессия была после новогодних каникул, и я отложил все на потом. Новый Год я отметил в компании друзей в Мелиоративном, правда, не обошлось без приключений. Квартира девушки, у которой мы собирались отмечать НГ, в последний момент оказалась занятой: заболел ее младший брат и родители решили остаться дома. И в 6 вечера 31 декабря мы вместе с аппаратурой, бухлом и закусками оказались просто на улице. Но слава Богу, нашлась другая квартира и часам к 8 нам все же удалось сесть за стол. Но так как мы планировали в с 9 до 11 вечера провести на дискотеке, а идти туда трезвым было просто неприличным, то мы начали форсировать события. И я немного переборщил…

Последнее что я помню на дискотеке, что я танцевал медленный танец, изо всех сил стараясь не упасть вместе с партнершей. После этого я вышел проветриться на улицу. Зима была со снегом и морозом, так что это вроде выглядело логично. Но я не надел куртку, а как был в рубашке и легком свитере решил немного пройтись в надежде протрезветь. Рядом с ДК в котором проходили дискотеки, была школа и я забрел во двор школы. Было холодно и много снега. В какой-то момент я поскользнулся и упал… Очнулся я оттого, что замерз. Я встал и пошел обратно на дискотеку, но она к тому времени уже закончилась, и ДК был закрыт. Я пошел на квартиру, где мы собирались отмечать НГ. Когда я пришел, все с облегчением вздохнули, так как они пытались меня найти, но не смогли. Я спросил их не забирали ли они из гардероба мою куртку и услышав отрицательный ответ снова пошел в ДК. Было уже 23:30 или даже больше. Разбудив сторожа, мы забрали мои вещи, и вернулись, когда уже оставалось 5 минут до НГ. Дальше все поупивались, а я наоборот протрезвел. Хотя мы и выпили с девушкой из медицинского пару бутылок водки вдвоем, когда все повырубались, но не спеша и под хорошую закуску, так что к утру я великолепно себя чувствовал.

Каникулы закончились быстро и нужно было возвращаться в институт, тем более что на носу была сессия. Но я забил. Родители по этому высказывали недовольство, а мама вообще сказала, что лучше бы меня в армию забрали. Я собрался в институт, чтобы взять академотпуск на 1 год и пойти устроиться на работу. Дело было 25 января 1991 года, как оказалось одна из поворотных дат в моей жизни. Поехал я вместе со своим товарищем, Геной. Поначалу все шло хорошо, а потом мне сказали, что нужно сходить в военкомат и сняться с военного учета, раз я выезжаю из обшежития. Ни о чем не подозревая я смело отправился в Жовтневый военкомат г. Днепропетровска вместе со своим другом. Когда я зашел в кабинет и сказал, что хочу сняться с учета, у меня взяли паспорт и попросили подождать в коридоре пару минут. Затем меня позвали и положили передо мной на стол военный билет. Как назло в обложке паспорта была фотка на студенческий, так что ее быстро вклеили и предложили мне расписаться в получении. Можно было бы конечно устроить скандал, истерику, но я вспомнил слова своей мамы, что лучше бы меня забрали в армию и молча подписал все документы. Выйдя из кабинета я объяснил ситуацию своему другу, у того глаза полезли на лоб. На всякий случай я с ним попрощался и договорились встретиться вечером на дискотеке. Если же вдруг меня там не будет, то значит меня забрали в армию и пусть зайдет ко мне домой и сообщит моим родителям. Мы расстались, он поехал домой в Мелиоративный, я же в областной военкомат на комиссию. Комиссию я прошел и меня, не отпуская домой, вечерним поездом Адлер-Киев отправили к месту службы. Так как я не появился на дискотеке, мои друзья объявили через диджея, что меня забрали в армию, удивив этой новостью присутствующих. Подождав прибытие последней электрички (около 1 часа ночи), Гена позвонил в дверь моей квартиры. Спросив на всякий случай, не дома ли я, и поняв, что я не приезжал, он рассказал им всю историю с военкоматом. Родители были в шоке и утром были уже в Днепре, пытаясь выяснить, куда меня отправили служить. К этому времени мы уже выгрузились из заблеванного, загаженного плацкартного вагона в котором нас везли, на центральном ж/д вокзале г. Киева. Хорошо, что двери в соседние вагоны были заблокированы, потому что 120 пьяных в говно пацанов (именно столько нас напихали в плацкартный вагон), разнесли бы весь поезд.

В Киеве мы остановились в здании комендатуры на вокзале и стали ждать машины, которые нас заберут в часть. Местом службы для нас была обозначена Десна. Кто хоть каким-то образом был причастен к армии, слышали об этой легендарной учебке, любимой учебке Хрущева. О ней слагали стишки-страшилки, вот, к примеру, один из них: «Лучше х*й забить в сосну, чем пойти служить в Десну!» или ещё один «Лучше жопой сесть в костер, чем пойти служить в Остер» (Остер – это название городка в Черниговской обл. рядом с учебным центром «Десна»). Но реальность в итоге превзошла все ожидания. Ночью за нами таки пришли Камазы и нас повезли в Десну. Было -10-15 градусов мороза и в тентованных Камазах мы все задубели от холода. По приезду нас сразу отправили в баню помыться и переодеться в солдатскую форму. После того как мы переоделись, нас построили и повели на территорию части. Светало. Проходя по территории части мы отовсюду слышали: «Духи – вешайтесь!!!», как предупреждение о том куда мы попали. Я с компанией ещё 5–6 человек из Днепра, попали в пехоту, казарма № 17, сначала в 9-ю роту, потом во 2-ю. Об учебке можно много рассказывать, но я постараюсь покороче. После «гражданки» это действительно было нечто: подъемы по тревоге, марш-броски на полигон (12 км) с полной выкладкой, жуткие условия в нарядах, плохая еда, дебильные приказы офицеров и сержантов и т. п. Мы окапывались в 20-ти градусный мороз, так что саперные лопатки гнулись об лед, а глубина ростового окопа была всего лишь 5–7 см, умирали на плацу от строевой подготовки, до одури стреляли на полигоне и днем и ночью, спали на снегу возле костра, ели вместо ложек сосновыми ветками… Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что в Десне я научился выживать и приспосабливаться к любым условиям, что не раз помогало мне в кризисных ситуациях. Но тогда, в 1991, в Десне, желание было только одно – поскорее отсюда свалить.

Использовали для этого разные пути. Кто-то стрелялся, вешался (было и такое, к сожалению), косил на больничку. Я же для себя сделал выбор, что буду поступать в военное училище. Когда-то, еще в школе, я подавал документы в Суворовское училище, но что-то не прошло. Теперь же я выбрал КВОКУ (Киевское Военное Общевойсковое Командное Училище им. Фрунзе). Выбор мой был не случаен, так как в свое время там готовили разведчиков и военных атташе. Если бы я не подал документы в КВОКУ, то уехал бы весной вместе с остальными в Германию (но об этом сообщили в последний момент). А так я приехал в Киев. На сборах были ребята из разных групп войск, но все быстро нашли общий язык и понеслось. Пьянки, самовольные вылазки в город, драки, девушки. В одной из дурацких ситуаций после выпитого спиртного я получил серьезную травму колена (как оказалось на всю жизнь). Я не инвалид, но времени от времени она беспокоит меня и сейчас. Тогда же я попал в санчасть на территории училища и местный хирург-коновал ставил надо мной эксперименты с использованием различных лекарств. Когда же он понял, что ничего не помогает, он решил что мне нужно делать операцию. Вся эту жуть тянулась около 2 месяцев, и я все время ходил или с костылем или с лангетой, и был в глубокой депрессии, что даже не писал домой. Как я потом узнал, родители уже хотели подавать в розыск, когда я все же собрался с духом и написал им письмо. Я был готов к операции, когда в санчасть привезли парня уже после операции со схожей травмой. Когда я глянул на его ногу, то мне стало не по себе: под коленной чашечкой, где делали операцию была огромная шишка или опухоль. Когда я спросил у парня что это такое, он ответил мне с грустной улыбкой, что врачи сказали – рассосется. После этого я встал, пошел к хирургу и сказал, что я отказываюсь от операции. Тогда он сказал гениальную фразу: «Значит ты – здоров!», и тут же выписал меня в часть. Так как экзамены уже давно прошли, то меня приняли за штатом в ремонтную роту. Там я встретил несколько ребят, вместе с которыми был на сборах, познакомился с остальными и служба продолжилась. Начались наряды, вылазки в город, пьянки. В августе 1991 благополучно развалился Советский Союз. В отличие от Москвы в Киеве все было спокойно, только выезжали на БТРах усиливать посты на въездах в город. В сентябре за 1л самогона я договорился с прапором из своей роты, что смотаюсь на выходных домой. Он дал добро с условием, что в понедельник я буду стоять на утренней проверке вместе со всеми. Увольнительную должны были подписать в пятницу после обеда, и вечерним поездом я собирался ехать в Днепр. Но информации о том, что увольнительная подписана все не было и не было, и вечером я с друзьями вышел в самоволку и изрядно напился. Стоя на вечерней проверке, я услышал от прапора, что увольнительная таки подписана, и что завтра около 11 утра я смогу свалить из части на вполне законных основаниях. С утра, в субботу, нас повели в парк и распределили на работы. Мне поручили очень ответственную работу – долбить ломом асфальт, но к 11-ти часам я со своей задачей справился и меня отпустили. Я забежал знакомым ребятам, взял у них гражданку и вышел в город. На вокзал ехать было бессмысленно, так как поезда были только ночные, и моя поездка становилась бессмысленной. Поэтому я поехал в аэропорт Жуляны, ни на что особо не надеясь. Там я встретил своих знакомых по ДГИ, поболтали немного и я пошел к кассам. Как и ожидалось, свободных билетов не было, но возле кассы упорно стояло три мужика. Услышав, что я тоже на Днепр, они протянули мне листок бумаги со своими фамилиями и предложили мне записаться в список, на случай если билеты вдруг появятся. Я так и сделал и пошел бродить по аэропорту. Вскоре я услышал объявление, что до Днепра появилось ровно 4 билета, и я побежал к кассе. Мужики уже отдали свои паспорта и вертели головами, выискивая меня. Подбежав, я сунул в окошко свой военный билет и через полчаса уже летел в Днепр. Самолет был АН-24 (пассажирский «кукурузник»), я сидел возле мотора, гул был невозможный и ловил он все воздушные ямы, но для меня это была как обычная поездка на полигон на БМП-2. Только еще с видом из окошка с высоты на землю. Через час я был в аэропорту Днепра, прыгнул в 60-й и успел на павлоградскую электричку, которая довезла меня до поселка. Была суббота, 21-е сентября, через два дня после моего ДР. Дома никто и не подозревал о том, что я приеду, так как все вышло спонтанно. К тому же в 1991 еще никто и не слышал о мобильных телефонах. Поднявшись на 3 этаж, я позвонил в дверь. Дверь открыл мой младший брат и раскрыв рот, застыл в проеме. Отодвинув его плечом, я тут же попал в объятия мамы, отца и, конечно же, брата. Затем естественно я встретился с друзьями, кто не был на тот момент в армии, и разошлись только под утро. На следующий день с родителями и друзьями мы поехали в Днепр на ж/д вокзал. Но оказалось, что билеты купить нельзя по причине их отсутствия в кассах. Дав взятку начальнику поезда и войдя в поезд, я с удивлением обнаружил пустой вагон. Вот такие тогда были схемы. Кстати перед самым отправлением какой-то армейский полковник, который так и не смог купить билет, а дать «на лапу» ему не позволяла совесть, таки пожелал начальнику поезда счастливого пути, отправив его с правой в легкий нокдаун. Я в последний момент успел подхватить падающую тушу начальника поезда, иначе последствия могли бы быть куда серьезнее. В понедельник я стоял на утренней проверке как ни в чем не бывало. Следующим событием стал приказ, для меня означавший окончание 1-года службы. Не буду описывать процесс получения «дедовского» кожаного ремня, так как самое жесткое началось потом. Мы все очень жестко поупивались, последнее, что я помню – это 3-литровая банка с «ершом». Утром я пришел в себя в расположении, на своей кровати и увидел что все вокруг заблевано до невозможности. Мало того, мне еще и рассказали историю про меня самого.