Михаил Самарский - Его Высочество Мартин

– Кузя, пошли глянем, чем они там занимаются, – предложила Алиса, прислушиваясь к тишине, – что-то не нравится мне это.

– Бонифаций, да не переживай ты так. Я уверена, там всё нормально, иначе Месси уже давно бы прилетел на кухню, – со знанием дела сказала Верка.

Аргументы подруги не убедили Алису, она всё равно решила проверить. Верка лишь покачала головой и пошла следом за гостьей.

Когда девчонки заглянули в комнату, перед ними предстала забавная картина. Мартин развалился на полу, вытянув лапы, а по нему топтался попугай и чистил клювом его шубку. Щенок от удовольствия закрыл глаза, наслаждаясь столь необычным массажем.

– Я же говорила, они станут лучшими друзьями, – тихонько сказала Верка и махнула рукой, – пойдём, не будем им мешать наслаждаться обществом друг друга.

Вот так Мартин нежданно-негаданно заимел нового друга в лице африканского попугая по кличке Месси. Девчонки ещё долго болтали на кухне обо всём на свете, поедая конфеты и запивая их чаем, а когда на улице начало темнеть, Алиса засобиралась домой.

– Бонифаций, оставайся у меня, – предложила Вера, – и моих, и твоих стариков дома нет. Хоть поболтаем по-человечески, мы же с тобой две недели не виделись. А хочешь, сходим в магазин, купим мороженое и будем смотреть киношку, ради тебя я даже согласна ещё раз поплакать над «Хатико» или в который раз посмотреть твой любимый «Интерстеллар».

– Не, дорогая, пойду я, – улыбнулась Алиса, вспомнив, сколько раз они смотрели её любимые фильмы. – Мартина нужно покормить, да и все причиндалы его у меня дома. Он ночью просыпается несколько раз, загадит тебе всю квартиру, потом твои старики будут ругаться.

– Орлова, кого ты хочешь обмануть? – усмехнулась подруга, покачав головой, – отмазалась она на Мартина. Я знаю тебя как свои пять пальцев. Сейчас придёшь домой и сядешь решать свои головоломки. Бонифаций, ты больная, ты это понимаешь? – спросила Верка, закинув в рот очередную конфету.

– Да нормальная я, – возразила Алиса и добавила: – Просто математику люблю чуть больше, чем ты.

– Да я её на дух не переношу. – Подруга воскликнула это так, что поперхнулась конфетой и громко закашлялась, а потом жестом попросила Алису похлопать её по спине.

Когда у Верки всё прошло, Алиса добавила:

– И вообще, я же не называю тебя больной из-за того, что ты стихи сочиняешь.

– Ты не сравнивай божий дар с яичницей, – причмокнула губами Верка, рассасывая конфету, – стихи писать для девчонки явление нормальное, а вот увлекаться формулами – это диагноз.

– То есть написание стихов это, по-твоему, божий дар, а математика – яичница? – насупилась девушка и подбоченилась.

– Бонифаций, ну что ты к словам цепляешься? – хмыкнула Кузя и, оправдываясь, добавила: – Ты же понимаешь, я это сказала для связки слов.

– Да ну тебя, – махнула рукой Алиса, – ты рассуждаешь, как мой батя, он тоже вечно твердит: «Дочь, математика – это неженское дело», – передразнила она его. – Он мечтает, чтобы я по его стопам пошла и стала юристом. Вот скажи мне, что хорошего в этой профессии? Всю жизнь копаться в чужом грязном белье.

– А что хорошего в твоей математике? – фыркнула Верка и продолжила сыпать вопросами: – Ну окончишь ты физмат, и что дальше? Пойдёшь обучать студентов, как твоя мать?

Мать Алисы преподавала историю античного искусства в институте культуры, который окончила сама. Она так любила свою работу, что всецело посвящала себя ей, подобно самураям, которые в древние времена самозабвенно служили своему господину, ставя его благополучие и процветание главной целью своей жизни. До такой степени любила, что умерла во время лекции. В тот день у неё состоялся серьёзный разговор с ректором – пожилой женщиной старой закалки. Алиса хорошо помнит, как мать рассказывала, будто она начинала свою карьеру ещё во времена Фурцевой. Неизвестно, о чём шла речь за закрытыми дверями, только выйдя оттуда, мама была вне себя. Алиса вспомнила, как через некоторое время после похорон, когда отец нашёл Алису на могиле матери, он рассказал ей по дороге домой, о чём был последний разговор матери с ректором:

– Ты знаешь, малышка, в тот день меня с самого раннего утра не покидало дурное предчувствие. Мама как раз торопилась в аудиторию, когда я позвонил ей. Услышав её непривычно взволнованный голос, я спросил: «Маргарита, что случилось?» Она возбуждённо выпалила: «Не понимаю, почему она просит меня поставить хорошую оценку оболтусу, который мало того, что на мои лекции не ходит, так ещё и двух слов связать не может». Из её высказывания я сделал вывод: видимо, ректор института хлопочет о каком-то своем протеже. Зная характер твоей мамы, я понял: ей сложно будет перешагнуть через себя. Я, как мог, успокаивал её, настолько она была взвинчена: «Милая, не трепли себе нервы, поставь ты ему эту оценку, и пусть он ей подавится…» Последнее, что она мне сказала:

«Ладно, Сережа, я подошла к аудитории. До вечера. Люблю тебя».

Мама отключила связь и вместе с ней навсегда ушла из нашей жизни. Если бы я знал, чем всё это закончится, я бы не пустил её в тот день на работу.

Алиса до сих пор помнит, как, рассказывая об этом, отец утирал слёзы, бегущие по небритым щекам. Никогда в жизни дочь не видела его плачущим. Она вообще думала, что плакать он попросту не умеет.

Это был последний разговор её родителей. Когда мать упала перед студентами, они не сразу сообразили, что случилось. В общем, пока приехала скорая, она уже умерла. Врачи мгновенно определили причину смерти – резкий скачок давления спровоцировал кровоизлияние в мозг.

– Когда окончу, там видно будет, сначала дай поступить, – грустно вздохнула Алиса, вспомнив мать.

– Ты в этом сомневаешься? – приподняла бровь Кузя и добавила: – После этой олимпиады двери МГУ для тебя открыты.

– Ты не забывай, ещё ЕГЭ надо сдать и внутренний экзамен в МГУ, – напомнила Алиса.

– Орлова, тебе ли переживать о ЕГЭ? – Подруга взяла из вазочки очередную конфету, потом передумала и положила обратно. – Ладно я – «сиди, я сам открою». – Она постучала по столу и добавила: – Это мне надо переживать, ты же знаешь: я в математике – зеро.

– Зато у тебя с русским не будет проблем, – напомнила Алиса. – В отличие от тебя, для меня сочинение написать – всё равно что на Эверест подняться.

– Ладно, Бонифаций, не хочешь оставаться, забирай своего принца, и дуйте домой, – наигранно-обиженно сказала подруга. – Мне даже лучше, что вы уходите. Кому, как не тебе, знать, что я обожаю смотреть ужастики в одиночестве.

– Знаю, – усмехнулась Алиса.

Она вспомнила, сколько раз Вера звонила ей среди ночи после просмотра всяких страшилок и просила, чтобы Алиса с ней поболтала, потому что она не может уснуть.