Владимир Коваленко - Чужие дневники

Только сейчас понимаю, что каким-то дивным образом первый раз пишу в дневнике о своём увлечении… Я – художник… Вернее, искренне хочу им стать. Умение просто рисовать – для меня этого недостаточно… Во-первых, нужно рисовать, постоянно стремясь к совершенству, во-вторых, художник должен быть востребован. Если с первым всё более чем в порядке, то вот со вторым…

Ладно, это не столь важно! Главное – я по-настоящему ЖИЛ несколько дней! Может и правда, не всё в этом мире так мрачно? Как там, в фильме «Секрет», рекомендуют «визуализировать»? Говорят, всё хорошее само притянется… Может правда так оно и есть? Всё! Завтра попробую! Я – художник (пусть хоть и только пытаюсь им стать), всё равно должно получиться! Что-что, а визуализировать у меня неплохо выходит… Устал, пойду отсыпаться. Завтра – первый день новой жизни!

(Ольга)

Сегодня забрали Танюшу из больницы. Господи, как она боялась возвращаться домой…!

– Мама, а папа не сильно будет ругаться?

Господи, куда ругаться?! Я ему поругаюсь! Как Танюша в больницу попала, так он несколько дней ходил, словно в воду опущенный.

– Ну что ты, доченька!? – говорю, а у самой сердце кровью обливается. – Не за что ему тебя ругать.

Идёт, голову опустила, глазки прячет. Боже, ну что сказать этой малышке? Как только она в себя пришла, я беспрестанно просила у неё прощения. На коленях стояла, ручки целовала, а она… а она…! Господи! Да за что мне всё это? Слава Тебе, что вернул мне её, что не забрал… Но как же это больно! Нет… разве это боль? Я в сотни раз больше готова вынести и вытерпеть, лишь бы она была счастлива!

Доця, радость моя, счастье моё и горечь моя! Как же горько и больно видеть её детские слёзки! Как тоскливо думать о том, что её уже могло и не быть сейчас рядом! Как дико вспоминать, что ОНА чуть было не покончила с собой… Как омерзительно понимать, что в этом виновата я.

Ангелочек…

Как она меня успокаивала, когда я рыдала перед ней на коленях, как плакала сама. Врач выгонял меня из палаты и грозился, что не пустит больше к ней, если я не буду держать себя в руках.

Я кивала головой, со всем соглашалась, обещала, что больше не буду, но стоило лишь её увидеть, такую хрупкую, лежащей на больничной койке… Сердце кровью обливалось и вся материнская боль рвалась наружу, материализуясь горькими каплями беспомощности, благодарности дочке, врачу, Богу…

Сегодня Танюша уже дома. Слава Богу, её жизни ничто больше не угрожает. Но теперь предстоят бесконечные беседы с психологом, ей и нам. В медицинской карточке появится соответствующая запись, влияющая на всю дальнейшую жизнь. Страшно, когда вот так, единожды что-то сделаешь не то, а расплачиваться потом приходится до самого конца. В жизни так много причин, манящих с ней расстаться, и так мало – удерживающих от этого… Я и сама малодушничала, подумывала над этим. Наверное, все над этим хотя бы раз задумываются. Понимаю доченьку. Жить – тяжело и, зачастую, – мерзко. Но всё равно, как только могла прийти подобная страшная мысль в головку такого ангелочка, как Танюша? Страшно! Страшно так начинать. Страшно будет после этого жить. Боже, что мне делать?!

Психологи… Да я сама могу им работать. Почему так легко что-то советовать другим, находить их недоработки и проколы, но так сложно помочь самой себе и близким. Я не знаю, что мне делать. Как себя вести? Что говорить?…

Муж у меня спросил, что ему делать… Что ему делать?! Работу найти и о других подумать! Нет, нельзя такое говорить! Ему тяжело. Всем тяжело! Так хочется высказать всё что я думаю… Нельзя. Мы и так жили последние десять дней, пока Танюша лежала в больнице, словно в аду. Если мы окончательно рассоримся, тогда уйти из жизни, пожалуй, будет самым разумным.

– Делай что хочешь… – тихо сказала я.

– Оля, как мне с Таней себя вести? О чём можно говорить?

Мужики! Несмотря на свою силу они такие беспомощные, когда дело доходит до чего-то серьёзного… Ну вот, что ему скажешь? Стоит себе, глазки перепуганные. Вид грозный, а внутри…

Каждый день я в больницу бегала, с работы отпрашивалась, а он – ни разу не удосужился пойти навестить дочь! Дома – даже пыль с мебели не протирал! Удивительно, как посуду после себя мыл? Тяжело ему, больно! Почему я вечно должна всё понимать и входить в положение?!

– Почему ты у меня об этом спрашиваешь? Ты же с ней в последнее время вообще предпочитал не общаться. Что это тебе так вдруг приспичило?

– Оля, не начинай! Что ты от меня хочешь услышать? Хочешь поскандалить – скандаль! Но не забывай, она и моя дочь!

– Прости… Говори о чём хочешь, только не о том, что она пыталась сделать. Вообще – старайся оказывать ей побольше внимания, отвлекай какими-то светлыми лёгкими разговорами. Можешь шутить. Когда-то у тебя это неплохо получалось…

Как оказывается всё просто. Говорить другим то, что знаешь и понимаешь. Проблема в том, как сделать это самой?! Как унять боль и страх?

Раскаяние… Это внутреннее состояние, которое может преследовать всю жизнь. Но порой его лучше держать при себе и не искать нужные слова…

Первый день, когда Танечка дома. Зашла домой – головку опустила низко-низко. Надулась, бледная стоит и дрожит вся. Помню, как не хотела она возвращаться домой. Как обречённая шла по улице. Шла потому, что я попросила… Господи, это было так страшно! А тут – муж только увидел её, бросился на колени, обнял и заплакал. Таня тут же заплакала в ответ. Подбежала старшая сестра Наташа, тоже упала на колени и зарыдала. Я и сама заплакала, обняла их всех, и мы так стояли долго-долго.

Целый день не разговаривали. Не о чем было. Но я заметила, Танечке стало легче. Она даже тихонечко улыбалась.

Весь день просидела в детской. Наташа была рядом с ней. Просто сидела рядом и держала её за руку. Я же решила устроить маленький праздник, пир, в честь возвращения Танюши. Не отходила от плиты. Вспомнила уйму позабытых рецептов. Старалась, как могла…

За столом начали тихонько разговаривать. Впервые за долгое время мы все собрались вместе, за праздничным столом. И хоть пир получился не очень, финансы не позволили разгуляться на полную, но сама атмосфера… Танюша, как именинница, сидела по центру стола… Да она и была именинницей! Можно сказать, новорожденной. Не знаю, мне очень захотелось сделать ей подарок… Достала свои лучшие серёжки и дала их Тане.

– Бери, доченька, они теперь твои…

Она покраснела, на глазах появились слёзы…

– Мама, ну зачем? Не надо! Это же твои лучшие серёжки!

– Бери-бери… Такой красивой девочке, как ты, они больше подойдут! Носи на здоровье!

Она посмотрела на меня, на Наташу, а потом, – прижала их к самому сердцу и заплакала… Мы с Наташей обняли её, тоже заплакали… Всё же мы, женщины, умеем плакать и от счастья… И это куда приятнее.