Валентина Басова - Ключевой воды глоток

Они сразу узнали друг друга, словно не было долгой, до обидного ненужной разлуки.

– Надюша, здравствуй! – Андрей бросился было навстречу высокой, статной женщине, но тут же остановился.

Женщина сама подошла, протянула теплую руку:

– Здравствуй, Андрюша! Приехала в ваш город по делам, захотела повидаться…

Андрей смотрел на неё и молчал. Тысячи слов, которые столько раз мысленно на расстоянии посылал ей, проносились в голове, а, увидев, не в состоянии был что-нибудь сказать. Обида, жившая в нем все эти годы, вдруг ушла, уступив место теплой нежности и благодарности.

– Что ты, Андрей? – улыбнулась Надежда, стараясь скрыть свое смущение. – Не узнаешь? Или постарела очень?

– Наоборот… Сразу узнал… Все такая же…

Она погрустнела, но ненадолго. Уже через минуту смотрела на Андрея ласково и выжидательно. Пробегавшие мимо ученики с любопытством оглядывались на своего строгого и скупого на эмоции учителя, лицо которого выражало крайнюю растерянность.

Надежда перевела взгляд на школьный двор, заканчивающийся большим садом. Здесь её принимали в пионеры, а в саду всем классом сажали смородину и вишни. Вон там, в дальнем углу они, девятиклассники, с Андреем посадили на память яблоню.

– А яблоня наша в цвету, – тихо сказал Андрей.

Надя изумленно обернулась: сейчас они думали об одном, вспоминали давно ушедшее.

После выпускного вечера договорились вместе поступать в педагогический. Андрей сдал вступительные экзамены. Надя – нет. И тут он растерялся, смалодушничал. Спотыкаясь на каждом слове, стал уговаривать ее уехать, твердил, что она умная, способная, надо только получше подготовиться. Думал, что год – это мало. Оказалось – много. Молодость не считает дней, думая, что впереди целая жизнь, и жизнь наказывает за это.

Тогда Андрей этого не знал. Казалось, что есть любовь, большая, сильная, и с ней он сделает много хорошего. А любовь не выдержала и самого первого испытания. Надя ждала не сочувствия и жалости, а дружеской поддержки, понимания.

Андрей остался, Надя уехала. Писала редко, скупо, а вскоре совсем замолчала. Только через год прислала длинное, сумбурное письмо. Сообщала, что поступила в педучилище и встретила настоящую любовь.

Обиженное самолюбие не позволило понять Надю. Андрей действительно постарался забыть. Даже известие о гибели Надиного мужа не всколыхнуло в душе никаких чувств.

– Ты счастлива? – Андрей посмотрел ей долгим взглядом в глаза.

Она слегка порозовела от этого взгляда, но ответила сразу и твердо.

– Счастлива. – И, помедлив, словно раздумывая, говорить или нет, добавила: – Хотя пришлось очень много пережить. Сначала умер сын, потом муж погиб.

Она говорила сущую правду. Ведь была счастлива работой, друзьями, общением с книгами, театром, растила дочь.

– Мы с дочкой много путешествуем, – продолжала Надя. – Побывали в Прибалтике, на юге, в Карелии, на Дальнем Востоке…

Она замолчала, задумалась. Андрей же не торопил, радуясь неожиданной возможности постоять вот так близко возле нее, вспомнить прошлое.

– Надя, почему ты оставила меня? – с грустью спросил Андрей.

Надя удивленно взглянула:

– Разве ты ничего из письма не понял? Не любовь у нас была, Андрей. Мы с первого класса вместе. Привыкли. Я и сейчас прибежала повидаться. А вот никогда не забуду, как тогда уговаривал уехать, словно боялся, что если останусь, помешаю, замуж запрошусь. Думал будет трудно…

– А с ним тебе было легко? – в упор спросил Андрей.

– С Алешей было легко. С ним беда – не беда. Он умел в трудную минуту подставить свое плечо, не боясь упасть от удара. И никогда не думал о себе. Будь другим, может, остался бы жив. Но другого не полюбила бы. А знаешь, Андрей, наша жизнь устроена так: если не ходить по земле равнодушно, то всегда найдется дело, за которое нужно бороться, кого-то спасать, что-то переделывать. Алеша был беспокойным…

Андрей слушал и удивительно ясно узнавал в характере Алексея черты самой Надежды. Представил, как она непримиримо спорит на педсоветах, вмешивается во все школьные дела, доказывает, кого-то защищает. Сколько ее помнит, она всегда была деятельной, непоколебимой в своей правоте, острой на язык. В классе мальчишки её побаивались и уважали за честность, учителя ценили за справедливость.

Все эти годы он считал её неудачницей, несчастливой. В институт так и не поступила, в замужестве прожила недолго… Вышло же всё наоборот. Не Надя, а он прожил эти двадцать лет без неё не так, как хотел. Правда, закончил пединститут, имел семью, а в душе пусто, нечем с людьми поделиться, обрадовать их. Она же со своими неудачами и обидами, с горем и радостью, несомненно, богаче, счастливее его во сто крат.

Он только теперь понял, что благополучие его видимое. Настоящим учителем так и не стал. Учителем, который мог бы научить детей понимать не только физику, но быть добрыми, мудрыми, видеть красоту неба, живые краски лугов и леса. Жил в семье, но не умел дать счастья близким людям, а значит был несчастлив сам. Хотел видеть в детях продолжение себя, а они незаметно выросли, отдалились и жили своими интересами. Он был одинок.

– Нам еще можно все изменить! – с надеждой проговорил Андрей.

Надежда засмеялась, молодо и озорно. Потом посерьезнела, покачала головой.

– Нет, Андрей, не сердись. В молодости я по-своему рассудила. Теперь тем более ничего менять не стану. Мы уже седые. У тебя семья, да и у меня дочь – невеста. Нам сейчас не о себе, о детях думать надо. У нас с тобой общее только в школьных годах, а в остальном…

Она уходила быстрой, энергичной походкой, а он смотрел вслед и понимал, что теряет её во второй раз и теперь уже навсегда.

Анна любила дождь. Тёплый, летний, с пузырями в лужах, с паром над асфальтом, с весёлыми зонтиками и весёлым смехом молодёжи, убегающей от дождя. Этот городской, дребезжащий по цветным зонтикам, просветляющий и обнадёживающий дождь вселял в неё какую-то непонятную веру в большие перемены. И хотя знала, что жизнь её прожита и нечего ждать, но всякий раз, глядя на весёлые струйки за окном, преображалась и снова видела себя молодой и красивой. Не было ни войны, ни вдовства, дети жили при ней все живые, и внук не пропадал неизвестно куда. Выходила на балкон, подставляла под капель ведёрко, а потом умывалась дождевой водой и смеялась над собой: «Все грехи смыла святой водичкой, как в купели.» – И на сердце становилось светло и покойно, будто и вправду смывала прохладная вода все печали.

В это лето дождей было много. И Анна, радуясь ярким сполохам, не пряталась, как в детстве, в душной ванне, не крестилась, а садилась на диванчике возле окна и, взглядывая на тёмное небо, шептала, будто с живым существом, разговаривала с дождём: