Вэнди - Рыжий на удачу

«Не помню чтобы мы встречались где-то, – нервы начинали сдавать. В голове образовалось полное непонимание, о чём говорил этот парень. – Возможно ты спутал меня с кем-то».

Парень, оторвавшись от своих воспоминаний, откашлялся и вновь продолжил свой рассказ: «Тогда твои глаза выражали столько страха и отчаяния. Сейчас же в них столько боли и нежелания к жизни. Я видел, как угасал огонь в твоих глазах. Ведь именно тогда, в моих, он разгорался не на шутку, – вновь взглянув на девушку, парень опустил голову, а после, комната залилась истерическим смехом. – В нас течёт одна кровь, просто помни это», – после, парень встал из-за стола и направился к выходу.

Девушка в непонимании направилась за ним. Послышался скрип двери. И еле успев, она схватила парня за руку.

«Я так и не поняла», – отчаяние билось через край.

«Что именно тебя интересует?» – его взгляд излучал негодование, будто происходящее ранее ничего не значило для него.

«Кто ты такой? И почему я должна верить твоим словам?» – её глаза метались направо и налево. Желание получить ответ было сильнее желания выпроводить сумасшедшего. Девушка всегда была любопытна. Именно это частенько разрушало её жизнь.

«Ты сама должна вспомнить», – тихо прошептав на ушко, он лёгким движением отцепил сжимавшую руку, а после закрыл дверь.

Полное непонимание происходящего. Такая короткая встреча, всего пару слов брошенных незнакомцем смогли в один миг перевернуть целый мир девушки. В голове всплывали различные картинки из воспоминаний, но то, что она пыталась найти, никак не хотело показываться. Мелкая дрожь пронзила её тело, а сердце заколотилось от чего-то неизвестного, чего-то нового или же старого забытого?!

Руки потянулись к голове, хватаясь за виски. Очередная волна боли пронзила её, а перед глазами всё стало расплываться. Прошлая ночь не запасла девушку энергией, от чего сознание медленно отключалось.

Еле доковыляв до кровати, тело примкнуло к простыням, а глаза мгновенно закрылись. Сон накатил волной, погружая девушку в страну морфея.

Из дома вышел молодой человек. Тёмно-рыжие волосы, рост под метр восемьдесят. Его походка была легка и непринуждённа. Никто бы и подумать не мог, что с виду ничем не примечательный юноша, ощущал адскую боль в области лёгких. И не просто боль, а жгучее чувство, распирающее всю грудную клетку и охватывая, будто алым пламенем.

Он шёл в сторону электрички. Это была единственная дорога, ведущая домой. Путь был не близок и, чтобы скоротать время, парень, немного поблуждав в кармане, вытащил наушники. Включил песню любимого исполнителя.

Он частенько подпевал певцу и не стеснялся этого, хоть и не сказать, что у паренька был слух. Он мог петь где угодно, в транспорте, в кафе, бывало в общественном туалете или же, просто идя по улице, радуя и веселя прохожих своим пением.

Пока молодой человек напевал песни, к станции подошла нужная электричка. Увидав её, поторопился занять хорошее место у окна. Он достал какой-то большой, потёртый не по годам блокнот и простую чёрную ручку. Эти вещи были, по-видимому, очень дороги ему. Пожалуй, в этом блокноте собрана вся его жизнь. Где-то между страниц виднелась фотография. К ней же приклеена записка от «Грэя Алластэра», которую юноша частенько перечитывал. Так же на страницах красовались неизвестные стихи. По своей природе парень был ещё и поэтом.

Вдруг в наушниках заиграла очередная любимая песня всё того же исполнителя. Под эту песню на парня навевали воспоминания. Не просто воспоминания, а адские дни, проведённые в заточении.

Вот к нему пришла мама. Её лицо было измучено, а ноги то и дело путались и подкашивались. В то время она сильно болела. Врачи не могли понять, что за болезнь одолевала женщину, поэтому не найдя выхода лучше, просто отправили больную домой, сказав, что всё образуется.

«Мам… – мальчик лет восьми сидел на стульчике. Заглядывая в мамины глаза, он чувствовал, насколько ей было больно. Он любил, когда она приходила к нему, хоть и не на долго. – Мама, ты как?» – мальчик смотрел на неё опечаленными глазами. Он очень хотел чем-то помочь, но не знал чем именно. И ничего не услышав в ответ, виновато опустил глаза.

Молча, женщина поставила перед ним тарелку с едой, а рядом термос с какой-то жидкостью, походившей на чай.

Впервые за всё время присутствия она одарила своим вниманием ребёнка. И тихим, но довольно грубым тоном проговорила: «Ешь, чтобы съел всё до последней крошки».

Еле заметная улыбка озарила без того худощавое лицо паренька. Ведь слышать её голос доводилось крайне редко.

Посмотрев на тарелку, он увидел вермишель с котлетой. Он любил мамину еду. Ведь верил, что она готовила для него, вкладывая частичку любви. Но улыбка вмиг погасла, а после прозвучал еле слышный голос: «Мама, мамочка, – мальчик вновь поднял на неё свои серебристые глаза, которые по-тихоньку становились влажными, наполняясь слезами. – Почему ты снова это делаешь… Мамочка».

Тихо плача, мальчик по-прежнему сидел, слёзы катились по его алым щекам, а из носа стала появляться сырость.

«Я сказала, ешь, паршивец, – будто гром среди ясного неба, голос её разразился с такой злобой. Из последних сил она приподнялась и одарив его суровым взглядом, направилась к выходу. – К моему приходу чтобы в тарелке было пусто», – после, женщина покинула помещение.

Уткнувшись в тарелку, мальчик понимал, что в ней. Там лежала не просто приготовленная еда, там было кое-что посерьёзнее. Желания есть содержимое не было. Он знал, что после, вновь появится рвота и адская боль. Недаром в еду подмешивали кое-какую пакость.

Немного погодя женщина вновь навестила мальчика. Посмотрев на стол, она увидела опустошённую тарелку, а подле, еле дыша, корчился ребёнок. Изредка его тело поддёргивало, но по большей мере одолевала сильная жгучая боль, приводя его тело в некие конвульсии, от которых хотелось кричать. Глаза его были, то потухшие, то начинали чуть ли не вылазить из орбит. При каждом новом приступе поступал и еле сдерживаемый стон. Он знал, что кричать и просить о помощи было бесполезно. В отместку могли прилететь удары и злобные фразы. Поэтому, кроме как тихо скулить у него больше не было выбора.

Увидев маму, мальчик смог вымолвить лишь жалкую фразу: «За что?»

Женщина, посмотрев на дитя, еле слышно прошептала себе под нос: «Почему ты просто не можешь сдохнуть, жалкое отродье, – её глаза в полутьме светились как две щёлки, наполненные злобой и презрением. – Дал же бог такое дитя. Одна головная боль», – а после, покинула помещение.

Вновь стало темно. Слишком темно. И только всхлипы и стоны прорывали тишину, а после прозвучала фраза: «За что ты так меня наказываешь…»