Лариса Шевченко - Любовь моя

– Тебя смутишь, – усмехнулась Лена. – Так бывает: какая-то внутренняя сила разворачивает человека и направляет по иному пути.

– Я корила себя за непонимание. Но тяжелое чувство сожаления недолго меня мучило, – окончила Инна свою мысль шутливым отступным шагом.

– Мне трудно поверить, что ты выступаешь в роли оскорбленного технаря. Ты ставишь Алле в вину это прекрасное занятие? Тогда и меня обличай, подвергай уничтожающей критике. Предъяви этот свой талант во всей красе. Пойми, Алла не отступает от своих принципов, она продолжает себя искать, – отрезала Лена.

В ее лице Инна не увидела и намека на усмешку.

– Из своего мнения и из всего вышесказанного тобой, я заключаю, что Аллины произведения «многоэтажные», претенциозные, и они по вкусу только духовным истязателям, которых душит раж самосовершенствования. Только они чувствуют в ее творчестве зашкаливающую взрывную энергию сжатой пружины и только у них она обречена на успех. Возьми хотя бы ее застывшие научные, трудно расшифровываемые обороты речи, перегруженность энциклопедическими знаниями, фактами, цифрами. А перенасыщение терминологией и ее отсылки к узким секторам знаний? У нее, знаешь ли, в писательстве избыточная профессиональная эрудиция. Слишком много интеллектуального, а надо бы побольше человеческого.

– Человечного? – переспросила Аня.

– Нет, я понимаю, писатель пишет своей личностью. Я знаю, что существует массовая литература, беллетристика и познавательная. И здесь особенно видна дистанция с великими… А есть элитарная, которая по сути дела не имеет широкого круга читателей. Алле это надо? Стоит ли густо застраивать пространство произведения мыслями и идеями автора таким образом, что не остается места для тайны и интриги, так необходимых читателю? И для собственных мыслей, – добавила Инна, будто услышав чье-то возражение. – Дорога писателей к широкой детской и взрослой аудитории проходит через бурлящую фантазию. Она не столько придумывается, сколько рождается внутренней сутью авторов. Отсюда фантасмагорические сказки, обязательно содержащие сюрреалистические линии, многослойная мистика с материализацией метафор, обращенных к нашему бессознательному. Поиски этих составляющих расширяют границы видения и чувствования авторов и их читателей, особенно детей. Я разделяю их по принадлежности к…

– Это не Аллино поле деятельности, не ее пласт. Ты еще озорной юмор с неё затребуй. Философские рассуждения содержательной части ее произведений не портят. По мне так они и есть ее озарение, ее вершина. Алла не беллетрист и не популяризатор, но ее книги находят живой отклик в умах и сердцах серьезных читателей. Страсть к стилистическим красотам, сгубившая не одного писателя, лучше? – спросила Лена.

– Ты права, она в этом не замечена.

– Ты чувствуешь в Алле публициста, но тебя иногда не устраивают ее взгляды? Только ведь позиция автора не всегда обязана совпадать с позицией ее героев. Ты же сама об этом говорила.

– Алла заработала себе имя? Какой из шедевров принес ей известность? Какова его фабула, в чем суть? Ее книги завоевали мир, они пользуются бешеным спросом и ее жизнь снова обрела смысл? Каких авторов она потеснила в очереди на премию? С талантом не поспоришь. Она в одной упряжке с тобой? – рассыпала Инна ехидные вопросы, будто горохом кидалась. Но добавила вполне серьезно:

– Ты пишешь в расчете на чуткого читателя, а она на слишком умного. У талантливых людей всегда присутствует щепотка шизофрении.

– Это последнее слово в критике? Где-то я подобное уже слышала, – усмехнулась Лена. – Ошибочный диагноз. Безумие вытесняет из человека его проблемы, а писатель в своем творчестве на них опирается.

– Как и в науке? Этот феномен еще предстоит изучить академикам РАН, – пошутила Аня.

И в тот момент ее лицо в мягком ореоле доброй чуть наивной улыбки показалось Лене по-детски милым и привлекательным. «И это несмотря на ее более чем пенсионный возраст?» – удивилась она.

– Почему во всякие времена у совершенно разных людей рождались похожие, талантливые мысли, образы, фразы и даже физические законы? Я, конечно, понимаю, что идеи могут быть одинаковые, но воплощение их разное. Существуют неожиданные комбинации и связи между предметами, людьми и событиями… – Это Жанна напомнила о себе. Но не была услышана.

«Она хочет новую тему начать или закрыть предыдущую?» – не поняла Аня.

– В каждом гении есть капля безумия, – снова провозгласила Инна.

– Ты и Лену к шизикам причисляешь? Симптомы налицо? С ее чувствительностью она входит в «группу особого риска»? И под чьей юрисдикцией находится этот скользкий вопрос? – ехидненько поинтересовалась Жанна.

– Да ты у нас веселый циник, – удивилась Инна.

– Может, нам исключить из своего лексикона этот медицинский термин? – остановила спорщиц Аня.

– Вообще-то говоря, безумцы обладают огромным диапазоном страстей, у них наблюдаются поразительные проявления ума, но только в узком диапазоне знаний. Они интересны… нормальным людям. Гении меняют мир. Уж поверь моему жизненному опыту. Да шучу я. Помнишь наши любимые строки о любви? «С ума схожу. Иль восхожу к высокой степени безумства», – пропела Инна и добавила с милой улыбкой:

– Аня, не заморачивайся. Лена не в счет, она – особая статья. Разница между нею и безумцами мне очевидна. Я приберегла для нее самое точное определение. Она родилась писателем, а Алла раньше не помышляла об этом, – гордо заявила Инна, словно сама имела отношение к успехам подруги.

– Алла вольно или невольно взрастила в себе писателя, и что лучше, еще не известно, – заметила Лена.

– Вот тебе тема для следующей диссертации, – весело подсказала Инна.

– Почту за честь ее разработать, – как шарик пинг-понга на ракетку, шутя, приняла предложение Лена и тем самым «отбила» желание Инны поспорить. – Первая книга Аллы выдержала четыре издания. Но спрос так и не перекрыла. Она мгновенно исчезала с прилавков книжных магазинов. На долю Аллы в независимости от ее желания выпало искупаться в лучах газетной и телевизионной славы. Я думаю, эта ее книга пополнит сокровищницу мировой литературы.

– Читала. С первых страниц пробирает сердце и бередит мозги. Невозможно оторваться. Возносит над повседневной жизнью. Будто в другое измерение попадаешь, – выразила свое впечатление Аня, явно примкнув к мнению Лены.

– И ты до сих пор оттуда не можешь вернуться? – не со зла, скорее по привычке поддела ее Инна.

– Путешествие по ее книге – как обновление восприятия жизни, – продолжила свою мысль Аня. – Есть в ней композиционная, ситуационная и смысловая смелость, богатство эмоциональных интонаций и даже искренность поэтического языка. Своеобразно вычерчивает геометрию человеческих взаимоотношений. (Чувствуется немалый опыт изучения чужих и написания своих рецензий.) Я с интересом знакомилась с богатой палитрой характеров ее героев. Алла состоялась как писатель. У нее, между прочим, насыщенный график встреч с читателями. Я на одной присутствовала: в малом зале для элитной публики. Слушатели, захваченные ее выступлением, ловили каждую фразу. Она не испытывает недостатка во внимании со стороны библиотек, школ и вузов. А любовь читателей нельзя симулировать.