Лариса Шевченко - Реквием

Нынешней молодёжи не понять атмосферы товарищества. Не достучаться до их сердец. Искалечены юные души целого поколения. Свидетельств тому немало. А потом некоторые скажут: «Знать ничего не знаем, ведать не ведаем. Мы тут ни при чём».

Белков как бы в подтверждение своих слов убеждённо мотнул головой в сторону Зарубина.

– Что творится, что творится кругом! Как всё неимоверно быстро изменилось! Какую нам держать позицию по отношению к происходящему? Прошли благостные времена советского периода. Из людей уходит последняя человечность: не принимают друг друга, враждуют, испытывают души на излом, рот на чужой каравай разевают. А мы не научены держать удар. И в семьях теперь не хватает чуткости, нежности. Может, они и сохранились где-то в подсознании до лучших времён, но эти времена никак не наступают. За деньгами никто ничего не видит. В окружающей нас жизни появилось что-то глубоко чуждое. Смутное время. Оно состоит из одних абсурдов. Что может теперь раскрасить нашу жизнь в яркие цвета? Чем нас, пенсионеров, можно порадовать? Конечно, надежда и теперь иногда вспыхивает и расцветает на короткое время, пока не вянет под тяжестью разочарований, пренебрежения, обманов. А ведь только надежда держит человека на земле.

Дали свободу! Кому, чему? Хамству? Вы говорите, что мы семьдесят лет на коленях стояли, а вы теперь голым задом в дерьме сидите. Лучше, легче стало? Вы подрезали людям крылья, лишили прекрасной мечты. Погибло всё, во что мы прежде свято, пусть даже слепо, верили. Теперь в России всё со свистом уносится в пустоту, в пропасть. Всё псу под хвост. Вместо прыжка в новое измерение мы сделали скачок в никуда. Лицемерие, шитое белыми нитками, так и прёт из многих людей, они прямо-таки на глазах у всех превращаются в тартюфов.

В нашей эпохе была чудная музыка. Теперь её нет. В памяти остались заученные в детстве прекрасные, героические слова, от которых по-прежнему вздрагивает сердце и душа рвется в бой. Мечты разбились вдребезги и разлетелись, и мы уже не вернемся назад и не почувствуем себя счастливыми. Вот что самое ужасное.

Ну, были очереди в магазинах, штурмовали мы прилавки с колбасой, случалось занимать десятку до зарплаты. Были трудности. И что из того? Без них ни одно государство не обходится. А кто бесплатно учил, кто давал квартиры? А сколько мы строили! Всё как есть забыли. Все захотели стать миллионерами, да только такого не бывает. Закон сохранения денежной массы никто ещё не отменял. Если в одном кармане густо, то в других пусто. Дело до смешного доходит, только смех этот сквозь слезы. Что вы на это скажете? Я не прав? Всё вокруг начало давать трещины и рассыпаться. Наплевать олигархам на простых людей, на страну! Долго нам ещё ждать придётся, пока среди них появятся патриоты?

Нам, людям науки, не грозит стать миллионерами. Ни лгать, ни воровать, ни изворачиваться мы не умеем. Не та закваска, не торгашеская. Надо «верхам» прежде было подумать, из каких фишек им придётся выбирать. Всё ли они перепробовали, прежде чем ломать старое? Может, стоило бы попытаться кое-что хорошее и доброе оставить? Всё равно ведь ко многому из нашей жизни придётся возвращаться. Я не стыжусь своего прошлого и не отрекаюсь от него. Я не коммунист, но усердный поклонник и защитник своего времени.

Конечно, я могу быть необъективным и не возьму на себя смелость выделить главные проблемы нынешнего общества, но рассмотрим хотя бы непохвальное пренебрежение прошлым, критику нашей партии, попытку приписать ей нарушение естественного течения истории. Всё равно не обойтись без партии, без идеологии, скрепляющей страну. Другую создадут, угодную. Может, и ошибаюсь, я человек маленький.

Раньше я всегда был востребован. А теперь я – не поймешь, что из себя представляю! Фитюлька, ничтожество. Я уже перестал надеяться на лучшее. О чём трубят газеты? Это уму непостижимо! А эти холодные, бесстрастные чиновничьи лица!.. Поймите, дорогие мои, переписывание истории ведет к искажённому пониманию настоящего и будущего. Память о Великой Отечественной войне, например, – ключевой момент в российском сознании – …она, может быть, краеугольный камень нашей идентичности. И разрушение памятников на могилах героев войны – не простое варварство…

– Не нагнетай, старик. Отвлекись на минутку от стонов. Во многих странах мира – возьми ту же Францию – переписывают историю и сносят памятники, потом возвращаются к ним и снова восстанавливают. Каждое поколение ищет себя и своё место в истории. Заворожённое будущим, оно торопится разрушить прошлое, ломает традиции. Для нас это особенно характерно, потому что наша страна развивается не эволюционно, а революционно, рывками. Вспомни Петра Первого, семнадцатый год, девяносто первый. Одним вождям свойственны и важны глубокие размышления, другим решительные действия.

– Кому убожество и прямолинейность, а кому трезвость или лисья тактика и волчья хватка, – хмыкнул Белков.

– Ну, ты, батя, совсем не в ту степь попёр, – искренне удивился Щербаков.

– Ты не согласен со мной? В мои намерения не входит критиковать, но если в разумных пределах, не увлекаясь, без перебора… Теперь что ни человек, то новое мнение, новый взгляд. Не знают, а судят. Перешли к дикой свободе без руля и без ветрил, вот и не можем управиться с ней без царя в голове и без соответствующего воспитания. Идеи, может быть, и блистательные, да идиотское исполнение и жуткие последствия: произвол, неурядицы, распущенность, ложь, воровство. Мы это уже проходили много лет назад. Опять через тернии к новым звездам?.. – ухмыльнулся Белков. – Я не сторонник резких реформ.

Он неожиданно умолк, будто что-то перемкнуло внутри него. Стоял с застывшей, приподнятой, будто проклинающей рукой, но лицо его ничего не выражало.

Тут пошел в наступление Мосин, бывший когда-то комсоргом отдела. По лицу было видно, что его колотила злая дрожь, даже в глазах проскальзывали искорки. Очевидно, излагаемые Белковым мысли его не слишком устраивали. Но при этом его взгляд нет-нет да и соскакивал на своего руководителя группы, будто Мосин искал в нём поддержки. Но тот молчал, уткнувшись в блокнот.

– Избавьте, пожалуйста, наше общество от никому не нужных подробностей, которые вы ещё собираетесь высказать. Не несите околесицу. Это вы жили, как в тумане, а мы теперь реально смотрим на жизнь и не хотим уравниловки. Трудности переживем. Они не потрясение, а неотъемлемая часть любого переходного момента. Сейчас время, богатое событиями, и этим оно интересно. Меня удивляет ваше упрямое нежелание добровольно признать истину. Смотрите только вперед, чтобы не застрять в дебрях прошлой жизни.

Мосин говорил с нажимом, как бы понукая присутствующих присоединиться к его мнению.