Лариса Шевченко - Реквием

6

Недавнее прошлое из головы Елены Георгиевны исчезло как след от упавшей звезды. Но охватившему её наплыву чувств не было конца. Этому способствовала монотонная, нескончаемая дробь дождя, доносившаяся с улицы через форточку. Наконец её отвлёк резкий хлопок двери. Стряхнув с себя столбняк воспоминаний, она подумала: «Старею, коль тянет в прошлое. Рановато мне сдавать позиции».

Громкий голос вернувшегося в зал Ивана Петровича окончательно привел Елену Георгиевну в чувство.

– …Так вот, я так вам скажу, – начал свою мысль шеф, – как я уже говорил, хватит бодаться. Мы доберёмся когда-нибудь до сути? Так мы ни к чему не придём. Заканчивайте разминку. Лады? Белков, откровенно говоря, вы не самое удачное время выбрали для жалоб. Надеюсь, эти внутренние дискуссии не станут предметом нездорового ажиотажа в институте. Товарищи, вы все меня очень обяжете, если разом, дружно умолкните. ( Вот от кого Дудкин перенял это обращение, шефа копирует. ) Или хотите услышать в свой адрес нелестные замечания? Попрошу отнестись к моим словам серьёзно. Настраивайтесь на волну собрания.

– Усовестил? – гаркнул Иван Петрович в сторону галерки. – Так-с, вернемся, так сказать… к нашим… так сказать… баранам. ( Как двусмысленно прозвучала эта фраза! )

Все смолкли. Заседание вошло в нужное русло. И будто не было жёсткой перепалки, тихих яростных препирательств. Елена Георгиевна с тревогой ждала речи шефа, но, придавая шагу степенность, на сцену вышел руководитель группы программистов Дудкин, маленький, узкоплечий, сутуловатый. Его вялые, выпуклые, серые глаза на узком невыразительном лице осторожно задвигались. Он осмотрелся по сторонам, выпрямил спину, словно готовясь произнести нечто значительное. Лоб его отразил напряжённую работу мыслей. Дудкин начал выступление с важного внушительного покашливания.

– Приведу некоторые свои соображения по первой части текущего вопроса. Я предпочту начать рассмотрение этой проблемы с того, что обычно отвергаю даже вполне созревшие фантазии ввиду их непредсказуемости и посему невозможности воплощения, хотя по своему «теоретическому опыту» могу сказать, что подчас они наилучшим образом способствуют созданию нужного эффекта, необходимого в работе с заказчиком. И как все остальные способы они тоже имеют право на существование.

«Говорит вычурно, выстраивает сложные, закрученные фразы, которые не проясняют, а напротив, затеняют главный смысл. Кругами ходит. Не претерпел никаких изменений его метод «испражняться» перед аудиторией, как чётко выразился о нём когда-то шеф. Каждый объясняется в меру своего понимания или непонимания», – со скучающим видом усмехается Елена Георгиевна и опять неожиданно ловит себя на мысли, что выстукивает пальцами нервную дробь.

– …Только кропотливо отбирая и отбрасывая лишнее, мы достигаем завершённости, и это отличает нас от бредущих на ощупь. Я думаю, нет причин для беспокойства. Все понимают, что в любой работе естественны чередования подъёмов с неизбежными спадами. И в таком случае становится очевидным, что при прочих равных условиях и, разумеется, при той непременной оговорке, что известная степень длительности данного договора абсолютно необходима для того, чтобы достичь определённого результата, как мне кажется, метод Ивонова в данном конкретном случае был приемлем. Он помогал оттянуть время. Из сказанного мною совсем не следует, что этот способ всегда работает. Я хочу подчеркнуть, что в подобных случаях неординарное решение является возможным. Имея в виду эти соображения… равно как и ту степень взволнованности от понимания им содеянного… и потом, если принять во внимание… если уж на то пошло, он не для себя старался, и в этом не приходится сомневаться, – начал вдруг мямлить Дудкин, заметив неодобрительный взгляд шефа. И растерянное лицо его уже словно предупреждало: «Я буду во всём с вами соглашаться».

По неизменному своему обычаю Дудкин всегда хвалил тех, кого любит или поддерживает начальство. А тут не сработало привычное правило, сбой вышел. Не сразу он сообразил, что к чему и откуда ветер дует, поторопился воспользоваться моментом в собственных интересах. Ему бы подождать, понаблюдать за развитием событий, взвесить все шансы на победу. А он не уяснил себе, какого ответа от него ждут, поздно понял, что не стыкуется такое его выступление с мнением руководства, вот и стал с лихорадочной поспешностью корректировать свою речь, приспосабливая её соответствующим образом. Попытался круто взять в другую сторону, но не сумел мгновенно перестроиться, хотя всегда славился именно этим.

«Адвокат взял не тот тон и проиграл. Серьёзно влип!», – мелькнуло в голове изрядно струхнувшего Дудкина.

Постыдная поспешная готовность, с которой он начал отступать, смутила многих. Явственно послышался шёпот: «Так вот чем снискал расположение…» Дудкин, почувствовав настроение зала, насупился, благоразумно подождал, пока в зале уляжется смятенье, потом приосанился и продолжил уже откорректированную им линию выступления.

А Инна уже «ощутила волну». «Говорит на подтекстах многозначительно, но не однозначно, пытается «надлежащим» образом осветить ситуацию. Над его выступлением, как он сам чувствует, многие внутренне забавляются. Куда ему! Он даже опасается открыто выражать своё доброе отношение и оценивать положительным образом хорошие поступки людей, к которым начальство не благоволит.

У Елены поучиться бы. Наслышана, как она в былые времена отстаивала для сотрудников сокращённый рабочий день в связи с химической и электромагнитной вредностью исследований, как добивалась вопреки желанию руководства выдачи всем бесплатного молока. А этот увидел недовольство на лице шефа, услышал металлические нотки в его голосе и сразу на попятную. Привык подлаживаться под готовое мнение руководства и всем по очереди подпевать согласно табели о рангах. Играет беспроигрышную роль подхалима.

Да, я забыла маленькую деталь: время теперь другое. А Ленка всё равно продолжает защищать права своих подчинённых. Ай да Дудкин! Заговаривается до того, что совершенно не слышит самого себя? Это уже переходит всякие границы. Даже не позаботился о том, чтобы придать словам более пристойный вид. На его месте я бы поостереглась так открыто проявлять своё низкопоклонство, предъявлять и полоскать перед нами скудный реквизит своего ума. Цена этому – неуважение коллектива», – презрительно думает о Дудкине Инна.

– Таков ваш мыслительный взнос в сумятицу суждений Ивонова? Вы неразумно расточительны в словах. Разложите вашу сложную конструкцию идеи на простые составляющие. Нам сейчас не до абстрактных рассуждений, говорите по существу. Ваши конкретные намерения и действия? Вы можете пролить дополнительный свет на происшествие? – холодно прервал Дудкина Иван Петрович. И, как бы между прочим, добавил: