Елена Колина - Посмотри, на кого ты похожа

Очень хотела выпить с Андреем кофе, но нужно было бежать. Пригласила его зайти вечером. (Мама меня пугать не будет, потому что это чисто деловые отношения с целью поставить на место зарвавшуюся власть. Можно даже сказать, это политика. Тем более что Лев с Саввой тоже хороши, настолько опустились, что даже не могут свидетельствовать в суде.)

Андрей не ответил, только молча сиял своей невероятной красотой: прямой крупный нос, глаза серые, подбородок выдаётся вперед, очень хорошая стрижка (была недели три назад), поэтому я быстро нацарапала ему адрес на пачке сигарет и убежала.

Вечером рассказала Муре про ДТП – рассчитывала, что она меня пожалеет и сама приготовит ужин: пельмени сварит или ещё что-нибудь… Но не тут-то было! Мура только критически оглядела меня и сказала:

– Теперь ты должна очень внимательно следить за тем, как ты выглядишь. Смотри больше не надевай эти клетчатые брюки для пожилых Карлсонов, а то тебя на улице заметут… Ещё один привод, и тебя поставят на учёт.

…Странно, а я думала, что эти брюки, чёрные в жёлтенькую клеточку, как раз очень меня молодят…

19 января, пятница

– А ведь она ему… ну, это… всю жизнь отдала, – сказала тёща. – Стирала, убирала, готовила первое, второе, третье и компот…

(Бедная женщина! Я не очень кровожадный человек, но если бы меня скрутили и велели постирать, убрать и приготовить обед из трёх блюд, они бы ещё об этом пожалели! Тем более компот, это уже просто издевательство! Чаю попьют! Но, может быть, некоторым женщинам нравится сначала отдать свою жизнь, а потом упрекать, что вот они могли бы стать космонавтами и дрессировщиками львов, а сидят компот варят?)

– Если компот, тогда конечно… Вы разрешите дать вам совет? Тактично скажите вашей дочери, чтобы она никогда не упрекала мужа. Если человека обвиняют в том, что он съел на обед чью-то жизнь, это будет его только раздражать, потому что никто не любит испытывать чувство вины.

– Что, по-вашему, уже и сказать ничего нельзя?

– По-моему, лучше пусть человек сам подумает, что ему делать со своей жизнью, а не винит своего мужа. В мире столько интересного! Я, например, давно мечтаю научиться играть на саксофоне, только времени нет…

– Ещё на мотороллере можно… – мечтательно сказала тёща, – если в шлеме.

Андрей не пришёл и не позвонил, наверное, потерял пачку с моим телефоном. Зато позвонил Роман. Считает, что поведение гаишников – чистое безобразие, но что можно поделать?!

20 января, суббота

В восемь часов в салон как неотвратимая поступь судьбы пришла Лариса, и с ходу завела со мной беседу о психоанализе. То есть о психоанализе Лариса не имела никакого представления, но намеревалась его получить, потому что психоанализ – это очень светская тема, а ей случается принимать участие в беседах о культурном.

Лариса ужасно удивилась, услышав, что по Фрейду у человека главное подсознание, а все сознание – так, ерунда, всего лишь крошечный островок в бушующем море не очень симпатичных инстинктов – агрессии и либидо, то есть сексуального влечения.

– Да-а, вот вам люди, им бы только подраться и переспать с кем попало, – скорбно констатировала Лариса.

Сказала Ларисе, что по Фрейду её, Ларисина, психика представляет собой три враждующих между собой уровня: эго, суперэго и ид.

– Пример! – потребовала Лариса.

– Ну, допустим, ваше ид проголодалось и хочет украсть булку из супермаркета, – сказала я.

– Ну и что?

Я объяснила, что суперэго, представленное в Ларисином сознании ближайшим милиционером и другими условностями (совесть, др.), не разрешает ей украсть булку…

– А эго, эго-то моё где?! – подозревая, что я её обжуливаю на эго, вскричала Лариса.

– А эго тоже при деле – мучается угрызениями совести, – пояснила я.

– Что-то не доверяю я этому Фрейду, – с сомнением произнесла Лариса и потребовала показать ей её бессознательное.

Пришлось перейти в массажный кабинет и уложить её на кушетку.

– Сейчас будет вам ваше бессознательное, – пообещала я и накрыла Ларису простыней (для подсознания это не важно, просто в кабинете прохладно).

Лариса улеглась поудобнее и закрыла глаза, но вдруг приподнялась и потребовала свою сумку, затем вытащила помаду, пудру и принялась краситься.

– Хочу быть в порядке перед встречей с бессознательным, – пояснила она, слизывая с губ лишнюю помаду.

Лариса – настоящая женщина: даже не думает, что бессознательному все равно, накрашены у неё губы или нет, просто хочет ему понравиться, и всё тут.

– Закройте глаза, пять минут лежите спокойно и думайте о прекрасном, а я пока покурю и съем яблоко, – велела я.

Лариса мерно дышала с закрытыми глазами, и я решила – пора.

– Начинаем, – сказала я. – Я буду называть слово, а вы быстро говорить в ответ слово-ассоциацию.

– Что?

– Что придёт в голову, то и говорите, главное, быстро, чтобы бессознательное успело выйти наружу. Внимание, начинаем… Работа.

– Деньги! – не открывая глаз, выкрикнула Лариса.

– Счастье.

– Салон, второй салон, потом третий… – мечтательно пробормотала Лариса.

– Муж, – требовательно продолжала я.

– Тряпка.

– Вот это да! – непрофессионально ахнула я.

– Я нечаянно! – закричала Лариса. – Нечаянно!

Успокоила Ларису, что это её бессознательное обозвало её мужа тряпкой, а она тут совсем ни при чём.

– За что оно его так?! – причитала Лариса. – Получается, моё бессознательное его совсем не любит…

Пообещала Ларисе разобраться с бессознательным. В самом деле, неужели оно не могло вести себя прилично и не оскорблять её мужа?

Вообще-то я недолюбливаю психоанализ, хотя никогда в этом не признаюсь в профессиональном кругу, потому что тогда коллеги перестанут считать меня приличным психологом. Главная причина, по которой я не люблю психоанализ, заключается в том, что психоаналитики не нравятся мне как мужчины. Все мои знакомые психоаналитики похожи друг на друга – сутуловатые, с печальным взглядом, скорбно поджатым ртом. К тому же они, как правило, слегка покашливают, как будто у них постоянно субфебрильная температура. Так что я всегда вежливо говорю: «Ах, какая прелесть ваш психоанализ!», но в душе ужасно осуждаю эту их манеру – при помощи палки и верёвки вызовут у взрослого дяденьки его бессознательное (к примеру, узнают, кто у него в детстве отнял совочек в песочнице), а потом принимаются ковырять ранку, пока дяденька не начнёт горевать – совочек-то и красненький был, и удобный, без совочка того мне не жизнь! Ага, удовлетворённо потирают руки психоаналитики, – вот мы и нашли ваше больное место, ура! И начинают долго и дорого (для клиента) объяснять дяденьке, как ужасно этот совочек повлиял на всю его последующую жизнь.